Любовь по наследству - Вайолетт Медоу

Девица крутит головой.

— Не может такого быть! Если она и там, ее сердце здесь, с тобой.

Сцена становится все более нелепой и невыносимой. Будь перед нами мужчина, Кеннет, такое чувство, взял бы его за грудки и отодвинул бы от проклятого лифта силой. Можно было вызвать соседний, но, во-первых, на нем висит табличка «ремонт», а во-вторых, как-то слишком уж это было бы неприлично — прервать пылкую речь девицы на полуслове и отправиться по своим предосудительным делам.

Впрочем, мне эта канитель так надоела, что я уже подумываю: еще немного — и я пойду на девятый этаж по лестнице. А они пусть тут разглагольствуют об Анабелл сколько угодно, хоть до самого утра.

— Когда мы с Анабелл созваниваемся, она только и говорит что о тебе, — добавляет девица, продолжая буравить Кеннета глазами.

Он усмехается.

— Не выдумывай. Я прекрасно знаю, о чем Анабелл болтает с подругами.

— О чем же? — склоняя набок светловолосую голову с высокой прической, живо спрашивает девица.

— О кольцах с бриллиантами да о походах в «Блуминдейлс», вот о чем, — насмешливо произносит Кеннет.

Девица снова энергично крутит головой.

— Неправда, лично со мной…

— Послушай, — прерывает ее Кеннет. — О чем бы вы там ни трепались с Анабелл, сейчас она веселится в колледже, а у меня… свои дела.

Хорошенькое лицо девицы становится язвительно-злым и высокомерным. Она снова бросает взгляд на наши сцепленные руки, будто мечет в них молнию, и смотрит на Кеннета с вызовом.

— Какие же дела могут быть у мужчины в гостинице, когда его девушки нет рядом?

— Тебя это не касается, — отрезает Кеннет.

— Может, ты еще останешься здесь на ночь?

— Я говорю: не суй нос не в свое дело! — предупреждающе грозно, хоть и негромко, не привлекая к себе внимания охранников и портье, отвечает Кеннет.

— Я бы на твоем месте… — цедит сквозь зубы защитница Анабелл.

Тут снова звенит звонок и раскрываются дверцы лифта. Девица вынуждена отойти в сторону, чтобы освободить дорогу трем парням лет двадцати пяти, наверное приехавшим в Нью-Йорк по каким-то делам и спешившим исследовать его бурную ночную жизнь.

Мы пользуемся удобной минутой, входим в лифт, и под возглас девицы «Ты об этом еще пожалеешь!» дверцы закрываются. Я нажимаю на кнопку с цифрой восемь.

Наши взгляды встречаются. Кеннет поднимает глаза к потолку, и мы оба смеемся. Внезапно Кеннет сжимает мою руку, берет вторую, уверенным жестом привлекает меня к себе, так, будто этого мгновения он ждал всю свою жизнь, и горячо, с ненасытной жадностью целует в губы.

В первую секунду я совершенно теряюсь. Потом, ощущая себя обязанной подчиняться этому неодолимо влекущему парню, отвечаю на поцелуй и совсем теряю голову.

4

Сознаю, что лифт остановился, и только теперь отстраняюсь от Кеннета. От возбуждения и ошеломления я вся дрожу. Господи!

Перед глазами мелькает искаженное гневом лицо девицы, оставшейся внизу, и обжигает стыд. Выхожу из лифта и быстрыми шагами устремляюсь по коридору к своему номеру. Кеннет идет рядом.

Пропащая женщина! — стучит у меня в висках. Изменница, бессердечная разлучница! Задумайся, что ты делаешь. Остановись, пока еще не слишком поздно!

Кеннет берет меня за руку, но я резко вырываю ее.

— Рейчел, — исполненным нежности и недоумения голосом бормочет он.

Мы останавливаемся у двери номера. Я смотрю в сторону. Кеннет берет меня за подбородок и поворачивает к себе лицом. Я опускаю глаза и поджимаю губы.

— Что с тобой? — шепчет Кеннет.

Качаю головой.

— Ничего.

— Ведь тебе же… тебе же понравилось… — еще тише произносит он, и слова врезаются в мое сердце холодным кинжалом.

Как чудовищно запутанна и коварна жизнь. На каждом шагу испытывает тебя, подставляет подножки, загоняет в тупик. Бывает, кажется, ты кукла в ручонках познающего мир жестокого ребенка. Ему доставляет удовольствие обливать ее то холодной, то горячей водой, неестественно выкручивать ей руки и ноги, привязывать веревкой к ветвям садового дерева или, того хуже, закапывать в куче песка.

Понравилось ли мне целоваться с Кеннетом? Не то слово! Когда прошло ошеломление, мне показалось, что все эти годы я только готовилась жить, а теперь вдруг окончательно родилась и все, что во мне есть, наконец расцвело и восторжествовало.

— Понравилось? — настойчивее и с вопросительной интонацией, но в то же время без особого нажима произносит Кеннет.

— Да, — отвечаю я, упорно не глядя на него.

Он смеется негромким счастливым смехом, в котором ясно слышится облегчение и благодарность судьбе.

— Значит, все остальное не в счет.

Вскидываю голову.

— Как это «не в счет»?

Лицо Кеннета серьезнеет, с губ слетает вздох.

— Тебя тревожит Вероника, точнее то, что она там болтала?

— Болтала… По сути, она права, — усмехаюсь я.

В дальнем конце коридора открывается дверь и из номера выходят мужчина и женщина. Я принимаюсь искать ключ в сумке. Лучше скрыться с глаз посторонних, хоть меня здесь и не знают. Публичными неприятными сценами я, ей-богу, сыта по горло.

Пытаюсь вставить ключ в замочную скважину, но рука дрожит и ничего не выходит.

— Позволь, помогу, — говорит Кеннет и без труда открывает дверь.

Вхожу в номер и тяжело опускаюсь на кровать. Кеннет садится рядом и кладет руку мне на плечо, но я, дернувшись, отодвигаюсь дальше.

— Вероника, хоть и выглядела нелепо, все верно сказала, — горячо повторяю я.

— Вероника известная сводница, безмозглая дура, к тому же врушка, — говорит Кеннет. — Это она познакомила нас с Анабелл. Если бы ты знала, сколько она для этого приложила усилий!

— Дело не в Веронике, — говорю я. — А в нас. У меня есть муж, у тебя — подруга. Ты на глазах у всех целый вечер беседуешь со мной одной…

Кеннет усмехается.

— Мне что, даже разговаривать с другими нельзя? Может, еще надеть паранджу и пояс верности?

— Сейчас ты в моем номере, на дворе ночь… — устало произношу я.

— Хорошо, если тебе так будет спокойнее, я сейчас же позвоню Анабелл и скажу, что между нами все кончено, — решительно говорит Кеннет, доставая из кармана сотовый телефон.

— С ума сошел?!

— Вовсе нет. Я очень даже в себе и полностью отдаю отчет в том, что делаю. — Он открывает мобильный и уже начинает нажимать на кнопки. Я выхватываю у него трубку.

— Не глупи!

Кеннет одной рукой берет меня за запястье, а второй пытается забрать телефон, но я, как могу ловко, кручу его между пальцами, не желая сдаваться. Ни за что ни про что добровольно поломать жизнь молоденькой женщине — на подобное я не согласна даже за райские удовольствия. Кеннет исхитряется и хватается за телефон, снова открывает его, хоть я и уцепилась за край и крепко сжала пальцы.