Мистический роман, или Заложница кармы - Римма Ульчина

Виток. И Маргарита видит стоящую перед зеркалом маму. Инструментами ее макияжа был черный карандаш и губная помада в картонной упаковке. Карандаш легонько скользил по бровям и останавливался на маленькой черной родинке на левой щеке, делая ее немного четче. Потом она красила губы. Эффект был потрясающим. Перед зеркалом стояла настоящая красавица. Дочь с интересом наблюдала за каждым движением и очень ею гордилась. Каждому ребенку приятно иметь красивую маму. Закончив свой незатейливый макияж, мама всегда поворачивалась к Рите и спрашивала:

– Ну, как?

– Твой муж будет в восторге!

– Неужели? – смеясь, отмахивалась мама.

– Да и не только он. Потому что ты – очень красивая.

Глава 7

Старания мамы не пропадали даром. В доме был покой и уют. Люся была прекрасной и радушной хозяйкой, любила гостей и умела их принимать. Иногда отключали электричество, но это никого не смущало. С керосиновой лампой они тоже не скучали.

Отец возвращался далеко за полночь. Он стучал в дверь характерным для него стуком. Мама быстро чиркала спичкой, зажигала коптилку и, прикрывая фитилек рукой, неслышно проскальзывала к наружной двери. Пока она вынимала из духовки еду, отец шел к рукомойнику, мылся ледяной водой до пояса, смешно пофыркивая, и был похож на большого моржа.

А Ритино воображение, работающее в автоматическом режиме, тут же пририсовало ему жестко-колючие усы, и, прикрыв глаза, она видела себя на Северном полюсе в обществе добродушных моржей, очень похожих на отца.

И вдруг в их доме поселилась печаль.

Рита сразу почувствовала неладное. Что-то было не так. Мама плачет по ночам, а утром встает с опухшими глазами. С мужем она почти не разговаривает. На нее не обращает никакого внимания и, что самое главное, не заставляет кушать, а это очень плохой признак.

«Это беда, граничащая с катастрофой», – решила Рита. Значит, в доме происходят серьезные неприятности. Только Толик может привлечь ее внимание. Ребенок давно уже уснул, а мать все еще продолжает его покачивать, о чем-то напряженно думая. Отец улетел в командировку. Они остались одни.

…На дворе стояла ранняя осень. Окно. А на его широком подоконнике, обхватив руками согнутые коленки, сидит маленькая зареванная девочка, вытирая кулачками льющиеся из глаз слезы.

Неужели это она, Рита? Настоящий заморыш. А почему она плачет? Что произошло, кто ее обидел?

Маргаритины вопросы улетают назад, как и ее годы. Но Овал не оставляет времени для размышлений. Он торопится. Ему нужно, как и ей, успеть вовремя вернуться в нашу реальность. И они оба это понимают…

…А вот и школа. Трехэтажное здание ничуть не пострадало во время бомбежек. До войны на ней красовалась выполненная в мраморе вывеска: «Женская гимназия №1», а сейчас – «Женская средняя школа №3».

Первое сентября. Рита подходит к школе.

– Дети, идите все сюда! – завидев растерянных первоклашек, кричит пожилая женщина, отыскивая названную фамилию в тетрадке.

– Ты – иди вон туда, – махнув рукой, приказала она одной из девочек. – А ты оставайся здесь! – пригвоздив Риту к месту, говорит учительница.

Рита поворачивает голову и с тоской в глазах смотрит на молодую симпатичную преподавательницу, которую со всех сторон облепили любопытные смеющиеся мордашки первоклассниц. Им повезло…

– Дети! Встаньте по росту, – хлопнув в ладоши, приказывает учительница.

Рита быстренько подсуетилась и ей удалось втиснуться в середину шеренги. Она стояла на цыпочках, смешно вытянув шею, чтобы казаться выше ростом. Это выглядело настолько комично, что сегодняшняя Маргарита прыснула в кулак, стараясь не потревожить сон своих детей. «Ребенок – он и есть ребенок!» И взрослым надо об этом не забывать», – подумала она.

– Ты будешь у нас замыкающей, – ткнув в Риту пальцем, сказала учительница.

«Сказала, как обругала, – возмутилась взрослая Маргарита и тяжело вздохнула, – Боже, а ведь я состояла из одних противоречий, на которые наслаивались мои детские комплексы, главными из которых были рост и внешность».

А малышка внутри Овала стояла, вся съежившись, стараясь удержать накатившиеся на глаза слезы.

– Девочки! – услышала Рита голос учительницы. – Встаньте по двое, возьмитесь за руки и парами, друг за другом ступайте в класс.

Дети построились, а Рита осталась без пары – одна. Опустив голову, вся поникшая, девочка еле переставляла ноги, плетясь позади всех. По широкой мраморной лестнице они поднялись на второй этаж и подошли к классу, на двери которого был приклеен бумажный квадрат с четко выведенной красным карандашом цифрой 1 – жирно обведенной черными чернилами. Ребята прошли мимо, не обратив на квадрат внимания, а Рита приостановилась, поежилась и, споткнувшись о порог, вошла в класс. «Цифра в трауре, – почему-то решила она, – и я в нем тоже буду».

«Непостижимо, как и откуда, именно в тот момент в голове семилетней девочки могла возникнуть такая ужасная мысль, которая впоследствии перечеркнула всю ее школьную, да и не только школьную жизнь», – изумилась Маргарита.

…Да, это ее класс: просторный, с высокими лепными потолками и тремя огромными окнами, выходящими на небольшой школьный двор, окруженный высокой двухметровой стеной. Во дворе росло одно единственное ореховое дерево с роскошной кроной, которое хоть как-то оживляло школьный двор – плац этой элитной школы, в которую принимали далеко не всех детей.

А вот и та злосчастная парта, за которой она получила первый в своей жизни урок учительской некомпетентности и черствости.

«Господи, какая же я маленькая, худенькая и какая-то незащищенная», – ужаснулась молодая женщина.

А по классу расхаживала «серая дама», упакованная в мышиного цвета костюм, из которого стыдливо выглядывала серая блузка, завязанная на бантик, а в серо-тусклых, коротких и гладко зачесанных назад волосах красовался полукруглый пластмассовый гребешок грязно-розоватого цвета.

«Серая классная дама с каменно-серым сердцем», – констатировала Маргарита.

– Так. А теперь можете садиться за парты.

Учительница взяла в руки указку, подошла к кафедре и постучала, привлекая к себе внимание детей.

– Меня зовут Валентина Никитична, – почти по слогам, громко провозгласила она. – Девочки, каждая из вас должна запомнить свое место. Внимание! Дети, будьте внимательны! Повторяю, запомните свое место!

«Место… Как будто мы какие-то собачки», – про себя отметила девочка.

«Черт побери, а я была настоящей занудой, хотя довольно наблюдательной!» – подумала взрослая Рита.

Учительница, прищурившись, стала медленно обводить притихший класс строгим, холодным и изучающим взглядом. Внутренне съежившись, Рита со страхом ожидала той минуты, когда этот взгляд остановится на ней. Девочка уже знала, что добром это не кончится. А взгляд «серой дамы» впился в побледневшее лицо ребенка. Среди повисшей в классе тишины возглас учительницы прозвучал, как пушечный выстрел.

Как ты сидишь? – малышка вздрогнула, втянула голову в плечи и от этого стала еще меньше. Мертвая тишина начала сгущаться. Выйдя из оцепенения, Рита выпрямилась, но выше не стала.

Ты что, не слышишь меня?! Я к тебе обращаюсь! Встань и стой, пока я тебе не разрешу снова сесть! – в голосе дамы звучали металлические нотки.

Класс на мгновенье притих, оценивая обстановку. В нескольких местах послышалось подленькое хихиканье.

– Ты что, решила сорвать мне урок? – теряя терпение, сквозь зубы процедила она.

«Интересно, откуда сорвать?» – успела подумать девочка.

Дети, которые вначале тихонько подхихикивали, почувствовав молчаливое одобрение учительницы, осмелели и начали смеяться более громко.

И тут маленькую Риту застолбило. Она страдала от унижения, обиды и насмешек одноклассниц. И в ее легко ранимой душе появились первые ростки ненависти к учительнице, к классу и школе.

– Она дура! Она глухонемая! – слышалось со всех

сторон. Учительница прищурилась.

– Встань! Встань сейчас же! Рита не шевелилась… Класс замер. Вдруг у одной из девочек упал пенал, и она наклонилась, чтобы его поднять.

– Так она же стоит!

И вдруг в гробовую тишину первого «А» класса ворвался школьный звонок, веселой трелью приглашая школьную братию на перемену, и Рита пулей вылетела из класса. Обида и слезы не давали ей дышать. И только оказавшись на улице, девочка громко разрыдалась. Так закончился ее первый урок в первом «А» классе.

«Ну и ситуация! Бедная я, бедная! Как же я ее понимаю: самолюбие, комплексы и оскорбленная гордость тяжелым камнем повисли на хрупкой шейке ребенка, пригибая ее к самой земле. Кому как не мне это знать!» – подумала взрослая Рита.

Первая несправедливость повергла маленькую Риту в шок.

«Рассказать все маме? Зачем? Мои выдумки и враки ей и так порядком надоели… У нее и без меня хлопот полон рот. Она все еще не может прийти в себя от известия, что к нам должны, как снег на голову, свалиться папины родственники. Да, радости в этом мало».