Меч Немезиды - Данил Корецкий

Туалета в лагере не было, и его обитатели, не мудрствуя лукаво, да и вообще не задумываясь над такой проблемой, отходили справлять нужду в сторону. Коренастый мужчина с красным, изрядно заросшим лицом именно с этой целью продирался сквозь кустарник, двигаясь прямо на засаду. Из-под высоких, с толстой подошвой ботинок стремительно выскользнула гибкая зеленая мамба и зигзагообразной молнией мелькнула на голой коричневой проплешине.

– Карамба! – выругался краснолицый здоровяк и дальше не пошел, пустив струю прямо там, где стоял. Его безразличный взгляд упирался в широкий куст и лежащего за этим кустом человека в камуфляжном комбинезоне с раскрашенным черной, желтой и зеленой краской лицом.

Человек этот не имел в квадрате «С» ни имени, ни фамилии, ни гражданства, у него не было ни одного документа. Только позывной – «Первый». Уже вторые сутки он лежал неподвижно, как и положено в подобных случаях. Слева и справа, растянувшись в цепь, так же неподвижно затаились еще девять членов его группы. В ста метрах к востоку замерли без движения восемь церэушников. Инструкции и у русских, и у американцев были одинаковыми: нельзя курить, есть, чесаться, отгонять мошкару, вообще нельзя ничего делать, нельзя просто пошевелиться! Даже мочиться следовало в штаны, хотя этот пункт инструкции, конечно, не соблюдали: осторожно поворачивались на бок, расстегивались и нарушали строгое предписание, стараясь, чтобы струя не шуршала о траву…

Краснолицый же абориген никаких ограничений не соблюдал, вел себя шумно и издавал самые разнообразные звуки, уверенный в том, что здесь его никто не слышит. До «Первого» было чуть больше двадцати метров, и смотрел здоровяк прямо на него, однако не замечал: маскировка выполняла свою задачу на все сто процентов. Это спасло коренастому жизнь. Покончив со своим интимным делом, он повернулся и столь же шумно, ломая ветки и сминая кусты, двинулся обратно.

Зеленая мамба, напротив, выскользнула из травы бесшумно. Она бы тоже не рассмотрела «Первого», тем более что все змеи близоруки, но тепловые рецепторы отметили крупное живое существо. Змеи не нападают без причины, тем более на крупных животных. Однако любопытство присуще даже пресмыкающимся: мамба подняла голову и замерла, как будто хотела получше рассмотреть «Первого».

Плоская треугольная голова находилась в полуметре от его окаменевшего лица. Человек отчетливо различал неровности и потертости на зеленой влажной коже и ощущал вполне реальную волну смертельной угрозы. Подернутые пленкой тусклые глаза ничего не выражали, узкая щель большого рта скрывала шарнирно закрепленный ядовитый зуб, и, конечно, никакой мимики, никаких проявлений намерений и разворачивающихся рефлексов… Если бы не выскакивающий то и дело черный раздвоенный язык, змеиная голова казалась бы вырезанной из малахита. Но она находилась не под стеклянным колпаком в Эрмитаже или Лувре, и рассматривал ее не восторженный экзальтированный турист…

«Первый» был человеком предельно конкретным и, как любой профессиональный диверсант, лишенным образности мышления. Мысли о малахите не приходили ему в голову. На весах целесообразности взвешивались только две категории: опасно – неопасно. Он знал, что змеи первыми не нападают, но одно дело – изучать это в учебном классе, а другое – играть в гляделки с одной из самых ядовитых тварей планеты во влажном тропическом лесу! Кто знает, что у нее на уме…

Зеленая мамба – очень быстрое существо, но жесткая сильная рука специально тренированного человека оказалась быстрее. Раз! Железные пальцы схватили ее за скользкую шею, вторая рука надежно перехватила бьющееся, как перекрученная пружина, тело. Если этого не сделать, змея мгновенно обовьется вокруг предплечья, получив точку опоры, вырвет голову из самого сильного захвата и нанесет смертельный удар!

Сейчас мамба оказалась беспомощной, оставалось придавить ее рифленой подошвой тяжелого ботинка и отхватить голову подвешенным на груди ножом… Но «Первый» поступил по-другому: швырнул свою добычу далеко за спину. Крутящийся зеленый шнур пролетел добрый десяток метров и плюхнулся в непроходимый кустарник. Это решение определялось не мягкосердечием или гуманностью – такие категории на арене специальных операций не используются, а все теми же гирьками «опасно – неопасно» на рациональных весах целесообразности.

Убивать пресмыкающееся необходимости не было. Непосредственная опасность устранена, никаких последствий происшедшее не повлечет. Если же пролить кровь мамбы, то ее сородичи вполне могут приползти на запах, чтобы отомстить, и тогда ртуть риска на невидимом термометре поползет вверх, съедая и так не очень оптимистичные 23 процента надежды на успех.

Стирая ощущение скользкого холодного тела, «Первый» тщательно вытер руки о землю, поднес к глазам бинокль и вновь замер, превратившись в поросший травой холмик. Он в очередной раз рассматривал примитивный сарай, превращенный в химическую лабораторию, столь же примитивный склад под легким навесом, в котором штабелями лежали мешки кокаина, четырех вооруженных мордоворотов вокруг…

«Полковник спецназа, такой молодой,Боец нелегальной разведки,В огне не сгорел, не пропал под водой,За две боевых пятилетки…»[3]

– не к месту навязчиво вертелась в голове песня, которую любили бойцы подразделения. Под водой «Первый» не воевал, для этого есть боевые пловцы, а вот в самых разнообразных огнях пришлось побывать немало… А дослужиться до полковника в реальной жизни гораздо сложнее, чем в песне, потому что «потолки» воинских званий на оперативно-боевой работе низкие, а в штабе должностей мало, гораздо меньше, чем желающих их занять…

Позиции подбирались с таким расчетом, чтобы растительность не мешала вести наблюдение, поэтому «Первый» мог видеть центральную часть лагеря. Там как раз обедали, и почти все обитатели собрались за грубо сколоченными столами. Их было около восьмидесяти – явное численное превосходство над горсткой спецназовцев. Но выучка, опыт, особо мощное оружие и правильно выбранный момент для атаки позволяли свести это превосходство на нет и грамотно использовать свои 23 процента шансов на удачу. Сейчас наступил как раз удобный момент. И если бы задачей спецназа двух стран было уничтожение лагеря наркоторговцев, то все они бы умерли, не успев распробовать замечательно пахнущую мясную похлебку.

Но задача была другой: захват Объекта. А тот в лагере не появлялся.

«Где же эта сволочь?» – раздраженно думал «Первый». Искусанное москитами тело неимоверно чесалось, от долгой неподвижности мышцы одеревенели.

По информации американской прослушки, Объект должен был появиться еще вчера. Почему его нет? Выяснить ничего нельзя: радиообмен запрещен. И как ему удавалось уходить при других облавах? Местная армия и полиция разгромила уже два таких лагеря, но он каждый раз просачивался сквозь частую гребенку поиска… Может, здесь есть подземные схроны, узкие длинные норы, в которых можно отсидеться или вылезти за линию оцепления? Но почему местные об этом не знают? Или поисковая гребенка не такая уж частая, некоторые зубья за деньги могут быть выломаны… Да, скорей всего дело в подкупе и предательстве. Тогда размачивание брикетов питательной смеси, чтобы хруст не услышали якобы вооруженные чувствительными микрофонами охранники, – не что иное как полная глупость! Судя по виду обитателей лагеря, версия об их высокой бдительности и технической оснащенности не выдерживала никакой критики. Но что делать… Бойцам специальной разведки не положено философствовать. Их дело – выполнять поставленные задачи…

Объект появился только следующим утром. С востока, со стороны Карибского моря появились четыре зеленых внедорожника с открытым верхом. В третьем по счету джипе находился тот, ради которого была поставлена засада международных сил. «Первый» видел достаточно фотоснимков, чтобы быть уверенным, что не ошибся. Объект был облачен в белый хлопчатобумажный костюм, состоявший из штанов свободного покроя и рубашки с высокой стойкой. Рядом с ним за рулем сидел бородатый мужчина в цветной рубашке и солнцезащитных очках.

В трех других автомобилях сидели по три человека. У них были пулеметы и даже гранатометы, но это ничего не значило.

«Первый» поднес к губам микрофон дальней связи.

– Начинайте, – коротко сказал он дежурному специального штаба местной полиции и отключился. – Готовность номер один, – отдал он команду по локальной сети, хотя хорошо знал, что и его группа, и американцы сами сориентировались в происходящем.

Теперь следовало ждать, когда прибудут основные силы: сто человек на четырех военно-транспортных вертолетах. Расчетное время прибытия – сорок минут.

Объект и его свита въехали в лагерь. Главный осмотрел склад кокаина, посчитал мешки, заглянул в лабораторию. Потом он стоял на поляне и выслушивал отчеты подчиненных. Прошло полчаса. Вертолеты должны быть уже недалеко.