Янкелевич в стране жуликов - Олег Логинов

Частников возле ресторана курсировало много, поэтому ему не составило труда остановить первую попавшуюся "шестерку", обьяснить водителю задачу и подъехать с ним к выходу. Янкелевич со свой лярвой почему-то все не появлялся, и Александр уже решил сходить за ним, как вдруг одно из больших стекол ресторана с грохотом разлетелось и на улицу, потеряв скорость, мягко вывалилась банкетка из тех, что стоят у стойки бара. Морев выскочил из машины и бросился в ресторан. Представшая его взору картина чем-то напоминала салунный мордобой, входящий в обязательную программу любого вестерна. В эпицентре битвы находился недавно обретенный им братан, который отчаянно дрался с двумя официантами и метродотелем. Предназначенный для таких разборок вышибала увиливал от исполнения прямых обязанностей, так как лежал в проходе между столиками, засунув руки между ног и громко, мучительно постанывая. Несмотря на численное превосходство нападавших, Николай не собирался сдаваться. Словно Кассиус Клей в его лучшие годы, он "порхал, как бабочка, жалил, как пчела", яростно молотил кулаками подступающих противников и ругался непонятными иностранными словами. Может быть, он даже и победил бы в этой неравной схватке, если бы на помощь ресторанной пехоте не подоспела кавалерия в виде милицейского наряда. Конечно, наряд прибыл не верхом, а, как положено, в канареечного цвета "коробке" и не под звуки горна, а под визг сирены, но он тоже моментально внес перелом с сражение. Милиционеры, оттолкнув с дороги Морева, помахивая дубинками, ворвались в зал. Метродотель, одной рукой зажимая разбитый нос, другой указал на зачинщика беспорядков. Николай моментально смекнул, что сражение проиграно и, памятуя о неискупленном грехе побега из опорного пункта в Москве, предпочел ретироваться. Он бросился к разбитому стеклу и хотел было уже рыбкой нырнуть в проем, но в самый последний момент его подвело женское коварство. Элеонора, почему-то из ласковой кошечки превратившаяся в злобную фурию, вскочила ему на спину и вцепилась ноготками в жесткие завитки волос. Наверное, это было очень больно. Николай натуральным образом взвыл и, с трудом оторвав от себя ее ручки вместе с собственными волосами, отправил дамочку в свободный полет, который она закончила на столике с недоеденными горячими закусками. Словно в старой хронике об ужасах апартеида, на негра тут же опустились карающие дубинки. Николай, прикрывая голову руками, упал на колени.

Все действие разворачивалось слишком быстро, чтобы Морев мог вмешаться в него, поэтому остался сторонним наблюдателем. Пока милиционеры отхаживали братка дубинками и застегивали ему наручники, Александр решил, что так даже лучше и, оставшись на свободе, он имеет гораздо больше возможностей помочь ему, нежели сидя в соседней камере. Чтобы кто-нибудь в ресторане не указал на него, как на товарища дебошира, Морев выскользнул из фойе, плюхнулся в ожидавшую машину и сказал водителю ехать в горотдел милиции.

Мореву повезло. Пустовалов был в этот день ответственным по горотделу и находился у себя в кабинете.

- Андрей, выручай! - взмолился Александр. - Понимаешь такое дело. Сейчас вам в дежурку негра доставят, будь другом - узнай что ему светит?

- Саша, ты часом головой не заболел? - участливо спросил Пустовалов. - А то негры тебе начинают мерещиться.

Раздался телефонный звонок. Пустовалов снял трубку.

- Да. Слушаю....... Ни хрена себе! Сейчас подойду.

Андрей положил трубку и с интересом уставился на Морева.

- Саша, не стал ли ты провидцем? Твои экстрасенсорные способности начинают меня интриговать. Негра действительно доставили. Он расплатился в кабаке фальшивыми баксами и устроил там грандиозное побоище. А при досмотре у него обнаружили без малого пятьдесят штук зелени. И вся фальшивая. Ты про это знал?

Пустовалов мог бы и не спрашивать, по ошарашенному виду Морева и так было ясно, что про фальшивки тот не ведал.

- И вы теперь с ним будете делать? Закроете? - в свою очередь спросил Александр.

- А ты сам как думаешь? У человека столько фальшивой зелени в карманах, а мы его за это пожурим и отпустим?! Ну уж дудки! Хоть он и иностранец, а сидеть у нас будет как миленький. Сегодня ночью в КВС поболтается, а завтра с утра будем решать с арестом или задержанием, как получится.

- Андрей, понимаешь, какое дело......, - немного подумав, начал Морев. - Я в адвокаты подался. Завтра мой первый день работы. Заказы нужны будут. Ты бы не мог мне этого американца сосватать. Вам и американцу без разницы, а я, глядишь, на кусок хлеба заработаю и рекламу себе сделаю на громком деле. Поможешь?

- Информацией по американцу с нами делится будешь? - хитро сощурился Пустовалов.

- Это же незаконно..... - протянул Александр.

- Значит, нам тебе помогать - законно, а тебе нам - нет?! Ты, Саша, вроде, всю жизнь в органах проработал, адвокатской деятельностью еще не занимался, а психологию правозащитников уже усвоил: то, что выгодно,законно, а, что невыгодно, - незаконно. Хочешь и рыбку съесть и руки не испачкать? Нет, дорогой, не получится.

- Ладно, хорошо. Заключаем негласный договор о взаимовыгодном сотрудничестве. Я надеюсь, официально оформлять ты меня не будешь?

Конечно, нет. Сам знаешь - нельзя. Да и незачем. Будем считать это джентльменским соглашением.

Г Л А В А X

Венька застонал и открыл глаза. Удивленно и непонимающе он оглядел ряд коек напротив и твердый корсет у себя на груди, выглядывающий из под простыни.

- А, оклемался, - услышал он голос рядом и повернул голову на его звук.

С соседней кровати на него смотрел незнакомый парень примерно его лет.

- Где я ? - спросил Венька.

- Где-где, в больничке, где же еще? Считай, тебе капитально повезло. Сюда многие хотят попасть. Покантуешься тут на белых простынях, а, если тубзик подхватишь, может и на волю отпустят под подписку. Лежи пока, отдыхай. Скоро лепила будет обход делать. При нем побольше жалуйся, говори, что все болит, мол, не можешь ни рукой, ни ногой двинуть. Больничка в изоляторе - самое козырное место!

- У меня и правда все болит, - усмехнулся Венька.

Через несколько дней Морев-младший пообвыкся в тюремной больнице. Разобрался в порядках и сошелся с соседом - сверстником по имени Антон, попавшим сюда из той же самой камеры, ночевка в которой столь печально закончилась для Веньки. Пожилой доктор с испитым морщинистым лицом, получивший от обслуживаемого криминального контингента ласковое прозвище "Пилюлькин", заверил Морева, что жить будет, хотя синяков на нем, как пятен на ягуаре. Венька и сам понимал, что, отделавшись одним сломанным ребром, он счастливо избежал больших повреждений. Били его по-зверинному дико, свирипея от сознания своей нерастраченной юношеской силы, беспомощности жертвы и духа стаи, но не очень умело.

Глядя на других пациентов, Венька не только обнаружил лишний довод в подтверждении теории относительности Энштейна, что люди в пенитенциарных заведениях сидят даже тогда, когда ходят. А еще и убедился, что вообще все в мире относительно. Синяки и сломанное ребро - плохо, однако относительно заражения крови, туберкулеза или некоторых увечий, добровольно наносимых себе кое-кем из обитателей СИЗО, значительно лучше. Вообще, мастырщиков в больничке было немало. Преимущественно, так называемые "шпагоглотатели", которые каким-то образом умудрялись проглатывать ложки, иголки и прочие-разные металлические предметы. Мастырщиков персонал больницы не любил и относился к ним презрительно. Те, правда, от этого не особо переживали. Они постоянно кучковались вместе, часами обсуждая как нужно правильно загонять иголки под кожу или вворачивать шурупы между ребер. Собравшись кружком возле постели своего собрата по кличке "Японец", они вполне научно вели свои дискуссии, демонстрируя на его теле свои доводы. Японец получил свою кличку за апробацию на себе способа членовредительства под названием "тюремное харакири". Делал он все по правилам: прокипятил бритвенное лезвие, отмерил спичечным коробком расстояние от пуповины к низу живота до места, где нет жизненно важных органов, рассек кожу, развел ее и рассек мышцы, а потом и брюшину, отчего его кишки поползли наружу. Дело испортили неопытные сокамерники. Всех от вида человеческих внутренностей начало мутить и они прикрыли их до прихода санитаров грязным одеялом. В больничке Японца благополучно зашили, но попавшая в рану зараза вызвала сепсис. В общем, теперь Японец был стопроцентно лежачий больной, и товарищи использовали его как наглядное пособие.

- Секи сюда, - объяснял один из них другим. - Отличный способ! Это, когда я в прошлый раз чалился, мне один кореш показал. Берутся две три проволочки, связываются посередине ниткой и закатываются в бумажную трубочку. Бумагу лучше смазать маслом или салом, чтобы легче пошла. Принимается внутрь с большим количеством воды. Проволока поступает по пищеводу в желудок, где желудочный сок разъедает бумагу. Проволочки расходятся и превращаются в этакого ежа, который надежно удерживается в полости желудка. Никаким промыванием его оттуда не извлечь, только операбельным способом. Двухмесячная кантовка в больничке железно обеспечена.