Стихотворения. Проза - Мацуо Басё

На первый день месяца Зайца поднимаемся на священную гору.141 Когда-то в древности эту гору называли Футара — гора Двойного Запустения, но когда великий учитель Кукай основал здесь монастырь,142 он изволил изменить ее название на Никко — гора Солнечного света. Верно, прозрел он грядущее, удаленное от него на тысячу лет: ныне свет, от этой горы исходящий, озаряет просторы небес, благодать достигает самых отдаленных уголков земли, и все четыре сословия пребывают в мире и покое. Но вот, кое-какие обстоятельства вынуждают меня отложить кисть.

О, благодать!Сквозь нежную зелень, первую зелень —Солнечный свет.

Вершина горы Курогами — Черные пряди — затянута дымкой, на ней еще белеет снег.

Обривши главу,Платье сменил на гореЧерные пряди.143

Сора

Сора принадлежит к роду Мукаи, раньше его называли Согоро. Поселившись в тени моей банановой пальмы, он, не жалея сил, собирал для меня хворост и черпал воду. Теперь же, радуясь возможности полюбоваться вместе со мною видами Мацусима и Кисаката и, одновременно, желая по мере сил облегчить мне дорожные тяготы, он на рассвете того дня, когда решено было двинуться в путь, обрил себе главу, облачился в черное платье монаха и взял себе новое имя — Сого, что значит — Проникший в основы. Потому-то он и сочинил стихотворение о горе Черные пряди. Особенная крепость ощущается в словах «платье сменил».

Если подняться в горы чуть больше, чем на двадцать тё, то увидишь водопад. Поток воды, возникнув на миг на вершине грота, с высоты сто сяку стремительно низвергается на изумрудное ложе из громоздящихся камней и скал. Поскольку водопадом принято любоваться, укрывшись в находящейся позади пещере, то и называют его Урами-но таки — Водопад, На Который Глядят Сзади.

НенадолгоЗа водопадом укрылся — так начинаюЛетний пост.144

В Насу, в местечке, которое зовется Куробанэ, живет один мой знакомец, и, предпочтя самый короткий путь, мы двинулись прямо через поля и луга. Пока шли по направлению к видневшейся вдалеке деревне, пошел дождь и смерклось. Остановились на ночь в крестьянском доме, а утром снова побрели по полям. По пути нам попались пасущиеся на лугу лошади. Заметив неподалеку косившего траву человека, я стал умолять его одолжить нам лошадь, и он, даром что грубый мужик, оказался не лишенным чуткости. «Не знаю, как и быть, — сказал он, — но боюсь, что не знакомым со здешними местами путникам недолго и заблудиться в этих бесконечных лугах. Возьмите же лошадь, а когда доедете до цели, отправьте ее назад», — с этими словами он дал нам лошадь. Двое ребятишек побежали за ней по пятам. Девочку звали Касанэ. Это непривычное слуху имя звучало так нежно, что Сора сказал:

Касанэ —Такое имя под статьНежной гвоздике.

Наконец мы добрались до человеческого жилья и, привязав мешочек с монетами к седлу, отправили лошадь обратно.

В Куробанэ мы навестили человека из монастыря Дзебодзи, управляющего при местном властителе. Велика была радость хозяина при виде неожиданных гостей, в нескончаемых беседах потекли дни и ночи, брат хозяина, имя которому Тосуй, тоже навещал нас, не пропуская ни единого утра, ни единого вечера, иногда он зазывал нас к себе, иногда нас приглашали другие его родственники, — так день проходил за днем. Однажды отправились мы побродить по окрестностям, посмотрели на то место, где когда-то гоняли собак,145 потом, раздвигая мелкий тростник Насу, прошли к древнему погребению Тамамо-но маэ.146 Оттуда двинулись к святилищу бога Хатимана.147 Мне рассказали, что именно к этому божеству обращался Еити, когда, готовясь пустить стрелу в веер, воззвал: «Особо уповаю на тебя, о бог-защитник родного края, покровитель рода моего, истинно всемогущий бог Хатиман»,148 и благоговением исполнилась душа. Когда стемнело, мы вернулись в дом Тосуя.

Неподалеку есть храм секты монахов-заклинателей Комедзи. Туда тоже были мы приглашены и посетили молельню Эн-но гедзя.149

Летние горы.Чудотворным гэта150 поклонившись,Отправляемся в путь.

В той же провинции есть храм Унгандзи, а позади него в горах сохранились следы кельи преподобного Бутте.

Помню, рассказывал он мне, как однажды, взяв уголек от соснового факела, написал на скале:

Шириной и длиной —В два аршина она, не более —Моя келья из трав.Да и этого слишком много,И когда бы не лили дожди…

Мне захотелось взглянуть на остатки этой кельи, но едва я взял в руки посох и приготовился двинуться к монастырю Унгандзи, нашлось немало людей, которые загорелись желанием пойти туда же, одни пригласили других, и в конце концов собралось шумное общество молодых людей, так что мы и не заметили, как добрались до подножья гор. Обступившие нас склоны казались неприступно дикими, горные теснины уходили вдаль, вокруг чернели сосны и криптомерии, зеленел напитанный влагой мох, и хотя стояла уже четвертая луна, все еще было холодно. Когда знаменитые десять видов Унгандзи151 остались позади, мы перешли через мост и вошли в ворота.

Очень скоро мы уже карабкались вверх по склону горы за монастырем в поисках места, где когда-то была келья Бутте, и вдруг обнаружили ее рядом с маленькой каменной пещерой на самом верху утеса. Право, мы словно увидели Заставу смерти наставника Мяо152 или хижину на утесе Фаюня!153

Дятел, и тот154Эту хижину не разрушит…Летняя роща.

Такие случайно пришедшие в голову строки оставил я на столбе.

Из Куробанэ мы направились к Смертоносному Камню — Сэссесэки.155 Управляющий дал нам лошадь. Человек, который вел ее под уздцы, попросил: «Напишите мне стихи». «Что за изысканная просьба», — подумал я и тут же сочинил:

НаискосокЧерез поле веди коня,Кукушка.

Смертоносный Камень находится у подножья горы, там, где бьют горячие ключи. Ядовитые газы, источаемые камнем, еще не утратили своей силы, земля вокруг сплошь покрыта мертвыми пчелами и бабочками, так что невозможно разглядеть даже, какого цвета песок.

Ива у ручья156 находится в селении, которое называется Асино, ее и теперь можно найти на меже, разделяющей поля. Правитель этих земель, чиновник налогового ведомства, неоднократно писал мне: «Как хотел бы я показать тебе эту иву», а я все думал: «Ах, когда же?» — и вот сегодня наконец стою в ее тени.

Поля клочокВозделан. Вокруг ни души.Ах, эта ива…

Прошло немало безотчетно-томительных дней, но вот наконец мы добрались до заставы Сиракава, впереди лежал ясный путь, и чувства наши обрели долгожданный покой. Недаром здесь когда-то искали возможности отправить письмецо в столицу…157 Застава же эта — одна из знаменитых трех застав,158 и человек, к изящным занятиям склонный, не может равнодушно пройти мимо. Ветер осени свищет в ушах,159 вспоминаются алые листья кленов,160 и покрытые молодой листвой деревья кажутся особенно прекрасными. Рядом с сверкающими белизной цветами унохана161 пышно цветет белый терн, право, вряд ли и снежный пейзаж был пленительнее.162 Невольно вспоминается запечатленный кистью Киесукэ случай, происшедший некогда с одним человеком, который, переезжая через эту заставу, переоделся в нарядное платье.163

Украшу хоть шляпуЦветком унохана в честьЗнаменитой заставы.

Сора

Мы продвигались все дальше, и скоро переправились через реку Абукума. Слева — высокие горы Аидзунэ, справа — горная гряда, за которой лежат земли Иваки, Сома, Михару-но се, Хитати, Симоцукэ. Когда мы проходили по Болоту Отражений — Кагэнума, небо было затянуто тучами, и на дороге ничто не отражалось.164

На станции Сукагава мы навестили Токю,165 и он задержал нас на несколько дней. Прежде всего он спросил: «С чем прошли вы через заставу Сиракава?» И мы принялись рассказывать: «Измученные долгой дорогой, мы испытывали сильнейшую усталость и телесную, и душевную, к тому же заворожили нас окрестные виды, думы о прошлом истерзали сердце, и мысли наши были слишком неповоротливы. Но поскольку упускать такой случай показалось тем более обидным, то вот…

Вот первая встречаС поэзией Севера — песня«Сажающих рис».

К этой строфе была сочинена вторая, затем и третья, и в конце концов образовалось целых три свитка.166