Ковчег (СИ) - "Корсар_2"

Жесткая ладонь ухватила меня за подбородок, задирая голову и открывая горло для иглы. Острие ткнулось под челюсть, я напрягся, но это уже ничем не могло помочь.

В голове зашумело буквально спустя несколько ударов сердца. Боль растворялась в подступающей эйфории, хотелось смеяться и кричать от наполняющей тело легкости. Это напоминало и опьянение, и удовольствие от оргазма — все сразу. Присутствующие в помещении люди перестали казаться врагами. Наоборот, именно они подарили мне и эту легкость, и восторг, и счастье дышать полной грудью.

— Нравится? — спросил симпатичный Свенсон, похлопал меня по щеке и удовлетворенно сказал: — Вижу, нравится.

У него были мягкие теплые ладони, к которым хотелось прижаться и урчать, наслаждаясь этой мягкостью и этим теплом. Не знаю, как я удержался от подобного проявления чувств.

Пальцы легли мне на шею, считая пульс. Это тоже оказалось очень приятно и даже немного возбуждало. Определенно, лекарь был чрезвычайно симпатичным. Может быть, когда-нибудь, если я выживу…

— У вас есть где-то около часа, сэр, — Свенсон опустил руку, и я разочарованно застонал. — Потом действие лекарства прекратится. А следующую инъекцию можно будет сделать только через сутки.

— Почему не сразу? — нетерпеливо спросил Адмирал. — Есть какие-то ограничения?

— Свихнется от восторга, — пожал плечами Свенсон. — Я и так вколол тройную дозу, на пределе. Больно он здоровый.

— Ясно, — сказал Адмирал и встал. Прошелся по комнате, вернулся ко мне. — Итак, сколько мутантов внизу?

— Сто восемьдесят шесть, — с готовностью ответил я этому милому человеку, так похожему на моего Нора.

— За час не успеем, — пробормотал он и велел. — Записывайте, Блейд. Перечисли всех мужчин старше восемнадцати и их способности.

Меня очень огорчало то, что я все еще ему неприятен, и я постарался завоевать его расположение.

— Грендель, глава моего клана, телепат…

Пришел в себя я в той же каюте, на полу. Тело ныло, голова разламывалась на части, и переполнял невыносимый стыд за произошедшее. Мозгами я понимал: бороться с действием наркотика невозможно. И нет моей вины в том, что я рассказал им о мутантах и на что мы способны. Но это понимание только усугубляло чувство отвращения к себе. Надо было попытаться что-то сделать по пути сюда, и охрана просто бы меня уничтожила. И не было бы тогда Свенсона с его ампулами, Адмирала с его вопросами и совершенного предательства. А я слишком любил жизнь и смел на что-то надеяться…

Я скорчился, заскулив от невыносимой тоски и душевной боли. Хотелось сдохнуть. И еще сильнее — в туалет.

Меня все-таки развязали — видимо, не сомневались, что никуда я отсюда не денусь. Наверное, они были правы. Деваться мне и правда некуда — я не видел в темноте, ничего не слышал и чувствовал себя слабым, как новорожденный.

Подняться на ноги после побоев и наркотика я не мог. Пополз на четвереньках вперед, пока не наткнулся то ли на стену, то ли на тот самый железный шкаф. Встав на колени, трясущимися руками расстегнул комбинезон, облегчился в темноту, затем отполз назад, как можно дальше, чтобы не вляпаться в собственную лужу.

Снова лег на тот бок, который меньше болел, поджал колени к груди и с тоской задумался о повторной встрече с Адмиралом и его командой дознавателей.

На звук открывшейся двери и вспыхнувший свет я даже не поднял головы. Незачем. Сами подойдут.

На этот раз их явилось трое. Адмирал, офицер, которого он называл Блейдом, и ненавистный лекарь.

— Он уже пришел в себя, Свенсон, как вы думаете?

— Думаю да, сэр, судя по вот этой луже.

— Да, вы правы, воняет. Блейд, вызовите охранника с абсорбентом и освежителем.

Я мог бы им сказать, что они такие же люди и тоже посещают туалет несколько раз в день. И что мне — мутанту — точно так же свойственно хотеть есть, пить, спать и облегчаться. Но я промолчал, по-прежнему лежа с закрытыми глазами. Пусть говорят, что хотят.

Блейд вышел. Я приоткрыл опухшие веки. Ботинки Адмирала были прямо перед моим лицом. Я мог бы схватить его за ноги, дернуть на себя…

Но ползание на четвереньках отняло последние силы. Я даже рукой пошевелить не мог, не то что драться.

— Долго он так будет валяться, Май? — озабоченности моим состоянием в голосе не чувствовалось, только холодное любопытство.

— Часа четыре еще, — лекарь усмехнулся. — Странно, что он вообще оказался способен куда-то ползти и что-то делать.

Адмирал пнул меня ногой в плечо, переворачивая на спину, и наклонился.

— Где мой сын? Что он делает там у вас, внизу?

Очень хотелось ответить: живет, работает, счастлив и не вспоминает про вас, Ваше Превосходительство. Вместо этого я разлепил сухие опухшие губы и постарался ухмыльнуться как можно ехиднее.

— Спит со мной. Сэ-э-эр.

Вспышка его гнева чуть меня не убила — и ментально, и физически. От удара ботинком в бок затрещали ребра.

— Дрянь! — с бессильной злобой выдавил Адмирал и ударил еще раз, вышибая из легких воздух. — Тварь! Подонок!

— Сэр! — вбежавший в комнату Блейд бросился к нему, и Адмирал отступил на шаг, тяжело дыша. — Я привел солдата, сэр!

Пока охранник засыпал лужу абсорбентом и исподтишка поглядывал на меня, Адмирал успокоился. Сел на стул, приподнял ногу, демонстративно вытер ботинок платком и бросил его на пол. Свенсон опустился на корточки рядом со мной, торопливо проверил, не сломаны ли ребра. Мне было тяжело дышать, да и голова все еще нестерпимо болела. Свенсон вытащил из кармана пузырек, влил мне в рот несколько капель отвратительной на вкус жидкости. А потом еле слышно прошептал, пользуясь тем, что Адмирал и Блейд о чем-то беседуют:

— Прекрати его провоцировать, если хочешь выжить и вернуться, понял? Он ведь может и передумать, тогда тебя публично казнят. Здесь любят дикие зрелища, особенно вечно скучающие дамы. Если ты его взбесишь, тебя будут убивать очень долго и очень мучительно на потеху всему Скайполу.

Я посмотрел в его карие глаза и снова ухмыльнулся разбитым в кровь ртом. У меня не имелось никаких причин верить этому человеку. Он был верхний, он был враг, а его предупреждение могло оказаться всего лишь ловушкой. Свенсон еле заметно пожал плечами и поднялся.

— Он в порядке, Ваше Превосходительство. Можно продолжать.

Охранника выставили вон, Блейд плотно закрыл дверь и встал у входа, а Адмирал поднялся и снова подошел ко мне.

— Что у вас внизу делает Аденор?

— Учится управлять своим даром, — ответил я и облизнул пересохшие губы.

— Учится у вас убивать, — Адмирал брезгливо сморщился.

— Мы никого не убиваем, только защищаемся, — я снова облизнулся, пить хотелось безумно. — У Нора дар целительства, но он проявлялся спонтанно, а это неправильно. Грендель учит его обращаться с даром так, как должно.

— Дар, — Адмирал прошелся по комнате. — Это проклятие, а не дар.

— Дар, — возразил я, чувствуя, как его гнев медленно гаснет, сменяясь тоскливой озабоченностью. — Человеческая жизнь — дар. И умение спасти эту жизнь — тоже дар.

— Умение спасти жизнь, — повторил Адмирал и неожиданно резко повернулся ко мне. — Что вам, нижним, известно о Корабле?

Я уперся локтями в пол и с трудом сел, ощущая безмерное удивление Свенсона. По его расчетам я еще несколько часов не должен был шевелиться.

— Воды, — попросил я. — Я хочу пить.

Адмирал кивнул, Блейд отстегнул с пояса флягу и передал ее Свенсону. Тот открутил крышку, что-то накапал внутрь и, подойдя ко мне, поднес горлышко фляги к моим губам.

Вода пахла лекарством, но мне было все равно. Я бы сейчас и собственную мочу выпил, наверное.

— Так что вам известно? — нетерпеливо повторил свой вопрос Адмирал.

Я подумал, качнул головой.

— История Корабля. История Катастрофы. История бунта и Исхода.

— А об устройстве Корабля что вы знаете?

Я с изумлением посмотрел на него.

— В каком смысле — об устройстве?

Адмирал вдруг вздохнул, подтащил стул ближе ко мне, сел. Сейчас он стал еще сильнее похож на Нора, потому что не злился, не мечтал меня уничтожить, а просто выглядел очень уставшим человеком средних лет.