Жертвы времени - Евгения Фёдорова

— Ни слова! — резко и холодно оборвал меня маг.

Все. Это было действительно все. Что-то сломалось во мне. Тот стержень, который создал я за вчерашний день, так просто и столь быстро. Карин — такой же пленник, как я. Она едет с нами. Родится только один дракон. Он будет выбирать. Кто-то из нас умрет.

Сказания и легенды не врали. Маги жестоки и прикосновение к их миру несет лишь смерть.

Я опустил глаза, боясь встретиться с девочкой взглядом. Я не хотел ехать! Я знаю, она тоже не хочет ехать! Она так молода, ее тело не достойно умирания!

Что это? — сурово спросил я. — Ты неоднократно выбирал смерть, так откуда этот страх? Дракон пугает тебя? Эта смерть будет легче, чем от ледяных прикосновений пустоты. Пусть девочка живет, найди в себе мужество сделать это для нее. Потому что если не ты, то она.

Это бег по кругу. Мы ничего не меняем, все меняют за нас. Как я, здоровый мужик, могу позволить маленькой девочке идти на подобное? Как могут допустить такое маги? Я уверен, в своих мечтах она летает на огромной ящере, властвует над ветром и землей. Ветер бьет ей в лицо и тело исчезает. Она сливается с драконом, и он мощными взмахами крыльев уносит ее все дальше, к свободе…

Я знаю каково это. Чудом мне удалось прикоснуться к этому таинству, эйфории полета и состоянию полной свободы. Но здесь мы враги с этой девочкой. Или она или я. Кто-то умрет. Я не хочу так! Я хочу, чтобы она жила…

Я подошел к Алрену и тот, испугавшись меня, пошел боком вокруг Ронда.

— Алрен, — позвал я мягко. Гневный взгляд Мастера просверлил мне спину.

Конь протяжно заржал.

Я отобрал у Ронда повод, коснулся рукой белой шеи. Конь взмахнул у меня перед лицом копытами, я с трудом успел увернуться. Ронд быстро ретировался. Теперь все с любопытством смотрели на меня. Вся эта одежда, которую я надел на себя, ужасно мешала двигаться. Конь извивался, словно змея.

Стой!

Я на мгновение почувствовал его ужас, все понял и попытался успокоить, но он не слышал моих мыслей. До него долетал лишь крик!

Я сдернул перчатку, давая руке свободу коснуться жаркой шкуры, и обрушил границы моего сознания:

Стой!

Жеребец на секунду замер, повинуясь моему молчаливому приказу, и я, пользуясь замешательством, взлетел в седло, даже не ступив в стремена.

Никогда еще мне не приходилось сидеть на необъезженной лошади, но все когда-нибудь случается впервые. Он отбивал крупом и бросался из стороны в сторону, вскидываясь на дыбы. Я не успел поймать стремена и сразу отказался от этой затеи. Подобрав повод, стараясь, чтобы конь не вырвал его у меня из рук, и, вцепившись в гриву Алрена, я пытался усидеть на нем.

Конь скакнул вбок, притерся плечом к стене конюшни, развернулся, дыбясь, пытаясь сбросить меня. Мое колено скользнуло по стене, при ударе отозвалось резкой, рвущей болью.

Стой, — твердил я про себя, пытаясь не сползти с седла. — Стой. Это я!

Внезапно его отпустило. Как только это стало возможным, я высвободил одну руку, которая до этого судорожно вцепилась в клок лошадиной гривы, и стал оглаживать ему шею. Молча, но, вкладывая в движение все спокойствие и любовь, которую нашел в себе.

Конь затих. Он все так же прядал ушами, нервно вслушиваясь в звуки, но послушал повода, когда я направил его к группе остальных лошадей.

Удовлетворенно кивнул, Северный тронул своего коня. Карин последовала за ним, и Мастер указал мне жестом, чтобы я проследовал вперед него. Сцепив зубы от боли в отбитом колене, я направил Алрена за девушкой.

Северный шел легкой рысью. Я не стал искать стремена, правая нога болела так, что я не видел, куда еду. Немного накренившись в седле, я трясся на рыси за Карин, доверившись Алрену, хотя и понимал, что он может в любой момент сбросить меня.

Прикрыв глаза, я пытался понять, почему со мной опять произошла такая глупость.

От боли меня тошнило. Казалось, что удар о стену был не таким уж и сильным, тем более что мне удалось отвести жеребца от стены раньше, чем он размозжил мне сустав. Но ощущение было такое, словно удар пришелся по нерву. Боль немного ослабла, но от движения постоянно вспыхивала вновь.

Я как раз подумал, что далеко не уеду, когда из-за спины у меня раздался легкий свист и конь подо мной встал, как вкопанный. Я не ожидал этого и улегся грудью на конскую шею. Прошло, наверное, не более часа с тех пор, как мы покинули Форт. Горы, накрытые белым снежным одеянием, четко прорисовывались впереди. Полностью рассвело.

Северный легко соскочил с коня, сделав знак Карин, чтобы она оставалась в седле. Мастер за моей спиной тоже спешился. Мне не нужно было говорить, чтобы я остался в седле. Я боялся, что если спущусь, то уже больше не залезу обратно, особенно, если Алрен вновь вздумает поупорствовать.

Мастер встал рядом, и рука его уверенно легла мне на колено. Я вздрогнул. Северный подошел к нам и стянул с шеи серый шерстяной шарф.

Я молчал.

— Перелом? — спросил маг дня.

Мастер поднял на меня взгляд и кивнул, давая понять, что если я хочу, могу высказаться. Я не хотел.

— Не перелом, — Мастер взял меня за ногу и бесцеремонно выпрямил ее в колене. От боли я ахнул.

— У гор сделаем привал, там поправим, — согласился Северный с тем, что не сказал, но похоже подумал Мастер. Ловко и аккуратно, Северный затянул мне колено шарфом, от чего боль притихла.

Мастер хлопнул меня по бедру, и направился к коню. Северный снова возглавил наш маленький отряд.

Повязка помогла, хоть и посадка моя в седле стала еще более неуклюжей. Мы двигались вперед к горам по расчищенной дороге, и я все гадал, что будет, когда дорога кончится. Ответ не заставил себя ждать.

Теперь ни слова, — прозвучал у меня в голове грозный голос Мастера. Я вздрогнул, но оглядываться не стал. — Помни, что я говорил тебе.

Северный повел своего коня с дороги, и тот… преспокойно ступил на снежный покров, будто ничего не весил. Следом Карин, потом я, потом Мастер и вьючные лошади. Ни одна из них не проваливалась в снег.

Дорога оказалась еще более тяжелой, чем я мог себе предположить. Да и нельзя, сидя в тепле у камина, представить, каково это — пробираться в горы, когда вокруг лишь снег и камни, холод быстро сковывает конечности, а дыхание сбивается от лошадиного бега.

К середине дня мы подошли к самым подножиям гор. Северный сначала двинулся вдоль скал, но быстро свернул в узкое ущелье. Здесь снега было значительно меньше, неровные, иссеченные трещинами стены скользили вверх справа и слева от нас. Снег глушил малейший звук, оттого вокруг было тихо.

Маг дня остановил нас там, где ущелье делало поворот. Он спешился и разрешил спешиться нам. Стоило Северному и Мастеру слезть с лошадей, как те тут же утонули по скакательный сустав в снегу. Видно было, что лошадям это не по нраву, но маги не обратили на это внимания.