Записки еврея - Григорий Исаакович Богров

Я часто мѣнялъ своихъ хозяевъ, свое откупное начальство. Я ни разу, не былъ ни уволенъ, ни выгнанъ со службы; я самъ покидалъ скверное, гоняясь за мнимо-лучшимъ.

Но какъ выдвинуться безъ протекціи, безъ покровительства на безплодномъ, невзрачномъ поприщѣ письменной и счетной части, въ которой я погрязъ?

Случайно, прочелъ я въ какой-то газетѣ объявленіе:

«Въ… книжный магазинъ, поступило на продажу руководство къ изученію италіанской двойной бухгалтеріи. Иногородные благоволятъ адресоваться… и проч.»

Я слышалъ о существованіи какой-то двойной бухгалтеріи, но что эта за наука и въ чемъ она заключается, мнѣ никто объяснить не могъ. Чтобы удовлетворить своей любознательности я выписалъ сію книжицу.

Предисловіе сулило золотыя горы. Я съ жадностью набросился на изученіе этой мудрости. Я зналъ счетную часть съ одной практической ея стороны, со стороны откупной рутины. Мои балансы высчитывались вѣрно и не грѣшили противъ ариѳметической правды; но добивался я конечнаго результата сложныхъ цифръ и комбинацій какъ-то ощупью, въ потьмахъ, какъ мужикъ, высчитывающій не менѣе вѣрно, чѣмъ и грамотный человѣкъ, но высчитывающій по пальцамъ, въ потѣ лица. Въ методѣ же итальянской бухгалтеріи меня сразу поразила автоматичность, стройность и округленность всѣхъ счетныхъ пріемовъ, отношеній и положеній; этотъ методъ показался мнѣ какою-то разумною машиною, ведущею своими колесными оборотами къ непогрѣшимой цѣли. Хотя машина эта, какъ мнѣ сначала показалось, и не годилась въ кабачную сферу, но, тѣмъ не менѣе, она внушала мнѣ большой интересъ сама по себѣ. Упражняясь прилежно, и освоясь съ пріемами этой науки, я пришелъ къ счастливой мысли примѣнить ее къ откупу. Я напрягалъ свои мозги долгое время, пока додумался наконецъ до такихъ примѣненій, которыя, неизмѣняя сущности двойной бухгалтеріи, могли бы сдѣлать возможнымъ примѣненіе ея къ откупной части. Съ этой минуты, я ввелъ радикальную реформу въ счетной части и пересоздалъ все на новый ладъ. Новизна бросилась въ глаза. О моей способности распутывать самые сложные разсчеты заговорили. Я прославился какъ ученый бухгалтеръ. Богачи-купцы, запутавшіеся въ своихъ счетахъ, или компаніоны, желавшіе проконтролировать другъ друга, обращались ко мнѣ. Я былъ всякій разъ щедро вознаграждаемъ. Моя бухгалтерская слава росла съ каждымъ днемъ.

Мнѣ наступилъ двадцать пятый годъ. Я былъ отцемъ нѣсколькихъ человѣкъ дѣтей малъ-мала-меньше. Кромѣ моей маленькой славы счетчика, у меня ничего не было. Мои родители обѣднѣли. Я послѣднее дѣлилъ съ матерью, несмотря на всѣ протесты моей половины. Нужно было избавить нашу многочисленную семью отъ угрожавшей рекрутской повинности. Я выписался въ купцы. Но милый кагалъ, за этотъ переходъ изъ мѣщанства въ купечество, содралъ съ меня три шкуры разомъ. Все это вмѣстѣ поглощало всѣ мои трудовые заработки, какъ значительны они ни были. Дѣти были маленькія, и, благодаря материнской небрежности и беззаботности, робкія, забитыя, дикія и неряшливыя. Съ какимъ горькимъ чувствомъ зависти я поглядывалъ на чистенькихъ, изящно одѣтыхъ чужихъ дѣтей, смѣлыхъ, развязныхъ! съ какою болью сердечной, я посматриваю бывало на моихъ угрюмыхъ, нелюдимыхъ замарашекъ!

— Ты бы обратила вниманіе на дѣтей, обращался я грустно-ласково къ женѣ.

— А что?

— Да то, что они болѣе похожи на дѣтей записныхъ нищихъ, чѣмъ людей, зарабатывающихъ довольно крупныя деньги, какъ мы съ тобою.

— А гдѣ твои крупныя деньги? Скажи-ка лучше, для какого діавола ты выписалъ всю свою семью въ купцы?

— А для того, что если бы одному изъ братьевъ моихъ пришлось идти въ рекруты, то мать наложила бы на себя руки.

— Погляди, пожалуйста, какія нѣжности!

— А ты не огорчилась бы, если бы отняли у тебя одного изъ твоихъ сыновей?

— Мои сыновья маленькіе, я не боюсь.

— Но вѣдь они подростутъ?

— Пока подростутъ, Мессія придетъ.

Наступало молчаніе.

— Пока Мессія придетъ, ты, нѣжная мать, обмыла бы, причесала бы, да пріодѣла бы чистенько дѣтей, научила бы ихъ управляться съ собственнымъ носомъ, не бродить босикомъ по лужамъ.

— Давай деньги — я и въ бархатъ одѣну.

— Къ чему ты приплетаешь бархатъ? Вода и простое мыло не дорого стоютъ. А одѣться чисто можно и безъ бархата.

— Да отвяжись ты отъ меня!

Въ этомъ родѣ велись разговоры, а дѣти оставались такими же, какъ и прежде.

Сознавая уродливость того воспитанія и направленія, которыя были мнѣ даны въ дѣтствѣ, я рѣшился вырвать изъ тины хоть одного изъ моихъ братьевъ, котораго и взялъ къ себѣ. Я посвящалъ ему часть моего свободнаго времени, и занимался съ нимъ въ качествѣ домашняго учителя. Мальчикъ былъ тихій, сосредоточенный, нѣсколько угрюмый.

Онъ понятливо и довольно прилежно занимался. Я радовался его успѣхамъ но. вмѣстѣ съ тѣмъ, его посмурное и грустное лицо меня огорчало. Я часто его допрашивалъ о причинѣ грусти. Онъ большею частью отмалчивался, или увѣрялъ въ противномъ.

— Бѣдный мальчикъ! сказалъ я однажды женѣ, указывая глазами на брата, стоявшаго вдали отъ насъ, у окна.

— А что? спросила меня жена торопливо, какъ будто испугавшись чего-то, и покраснѣвъ до ушей.

— Вѣчно убитъ, грустный такой. Скучаетъ видно по матери.

— За чѣмъ же остановка? Отправь его.

— А его занятія?

— Ты вездѣ суешь своей носъ, кстати и не кстати. Что тебѣ за дѣло до чужихъ дѣтей?

— Онъ не чужой.

— Чего добраго еще заболѣетъ… Умретъ, а на меня поклепъ будетъ.

— Съ какой стати, на тебя?

— Скажутъ, что я его замучила, пояснила моя собесѣдница, опустивъ глаза и пуще прежняго покраснѣвъ. Въ мое сердце закралось подозрѣніе, и оно было не напрасно.

Въ послѣдствіи, я узналъ, что мой несчастный братъ третируется въ моемъ домѣ, какъ подкидышъ, что съ и имъ обращаются какъ съ паріей. Я поторопился избавить его отъ пытки и отправилъ къ родителямъ.

Въ такомъ незавидномъ положеніи была моя экономическая, служебная и семейная жизнь, когда непостоянное колесо фортуны толкнуло меня въ другую сторону.

Оканчивался одинъ откупной терминъ и наступалъ другой, когда на откупномъ горизонтѣ появилось новое, хотя еще не крупное, созвѣздіе. Это былъ отецъ и сынъ, имена которыхъ, въ первый разъ были занесены въ анналы откупной хроники.

Въ подробности исторіи отца и сына, выступившихъ на откупную арену, я пускаться не намѣренъ. Довольно будетъ сказать, что личности эти принадлежали къ невысокой сферѣ, къ бѣдному классу людей. Они долгое время состояли въ числѣ откупныхъ служакъ, на дешевомъ жалованьи. Случай далъ имъ небольшіе залоги и нѣкоторыя средства. Они рискнули снять съ торговъ маленькій откупишко, который, благодаря именно своей миніатюрности, угрожалъ подорвать сосѣдній, гигантскій откупъ, забравшись къ нему, какъ комаръ въ ухо льва. Гигантъ струсилъ и дорого заплатилъ за свое спокойствіе. Заручившись крупнымъ кушемъ и подстрекаемые первою блестящею удачею, отецъ и сынъ ринулись на откупное поприще очертя голову. Имъ повезло…

Они сняли много