Девушка из дома на набережной - Ольга Кентон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не хочу, пожалуйста!
Штейн резко дернул её за волосы и крикнул: «Пошли!»
Они затолкали Юлю на заднее сиденье чёрного джипа Рудакова, и машина двинулась в сторону Тверской улицы. Юля смотрела на свои руки с синяками и плакала.
– Лёва, пожалуйста, отвези меня обратно. У меня же спектакль.
– Не волнуйся, мы быстро управимся. Всё готово, ждут только тебя, – рассмеявшись, сказал Штейн и обратился к Рудакову: – Давай, прибавь ещё. Классная машина. У Аристовского, по-моему, просто «эс», а не «турбо», Юленька, ты согласна со мной? Хорошо прокатиться с ветерком!
Девушка молчала.
– На! – Штейн кинул Юле полупрозрачное короткое платье светло-зелёного цвета. Платье было сшито из нескольких кусков ткани: юбка соединялась с верхом тонкой тесьмой, расшитой стразами. Верх платья представлял собой лишь две небольшие полоски ткани, скреплённые на горловине и спине двумя тонкими лентами. – Надень.
– Что это?
– Твоё парадно-выходное платье.
– Я не хочу здесь переодеваться, – отказалась Юля.
– А кого ты стесняешься? – удивился Лёва. – Рудакова, что ли? Он совсем скоро станет твоим ближайшим другом, а ты его стесняешься. – И он рассмеялся.
Юля покорно сняла платье и надела новое, которое лишь слегка прикрывало грудь. Машина остановилась на светофоре.
– Ну как тебе куколка? – спросил Штейн. Максим оглянулся, похотливо взглянул на Юлю и подмигнул ей.
– Ничего. Только вот полюбит ли меня такая красавица? – Рудаков дотронулся до Юлиной коленки. Юля дернула ногой.
– Конечно, полюбит, не сомневайся, – сказал Штейн.
Машина подъехала к отелю. В сопровождении Рудакова и Штейна Юля вошла в здание, и компания поднялась на лифте.
– Куда мы идём? – спросила Юля, увидев не ресторан, а холл с комнатами.
– Иди-иди, – подталкивая девушку, сказал Штейн.
Он открыл дверь номера. Юля испуганно взглянула на обоих мужчин.
– Нет-нет, прошу! – сказала она, поняв, что происходит.
Но Штейн втолкнул её в комнату, за ним вошёл Рудаков. Дверь закрылась.
Юля попыталась вырваться, но тщетно. Через считанные секунды она была в объятиях Рудакова, который жадно её целовать. Штейн выхватил из рук Юли сумку и вытряхнул содержимое на пол.
– Что ты делаешь? – закричала Юля, отпихивая Рудакова. Мгновенно в мыслях у неё пронеслось: как хорошо, что вещи, которые она взяла с собой, остались в её ящике в институте. Что было бы, если бы Штейн нашёл их сейчас? Эта мысль её ужаснула.
Штейн долго рассматривал Юлины вещи, потом нашёл мобильный телефон, включил камеру.
– Фотографирую вас, голубки, – рассмеялся он. – Любительская съёмка. Давай залезь ей рукой в трусы! – скомандовал Штейн и нажал на телефоне кнопку «Приблизить камеру».
Потом он уселся в кресло, достал из мини-бара бутылку с виски, налил в стакан и, закурив сигару, продолжил снимать Рудакова и Юлю на камеру.
«Нет! Нет!» – кричала Юля, но на её крики и просьбы никто не реагировал.
Отщёлкав безумное количество кадров и засняв видео, Штейн бросил телефон на пол и, сказав, что ему надоело быть всего лишь наблюдателем, начал расстёгивать пуговицы на рубашке…
Час спустя первым номер покинул Рудаков, завязывая галстук и заправляя смятую рубашку в брюки. Он спустился по лестнице, вышел из отеля, сел в машину и уехал.
Штейн медленно одевался в номере, глядя на обнажённую Юлю, лежащую на кровати в позе эмбриона. Девушка тихо плакала, вздрагивая.
– У тебя же сегодня премьера. Не опоздай! – противным голосом сказал Штейн.
Юля приподнялась, потянула на себя простыню.
– Ты сказал… – Юля говорила тихо, её голос дрожал, – что это будут съёмки в кафе.
– Девочка моя, какая разница, в кафе или в постели? Нужно же, чтобы все поверили, что у тебя с ним роман. Это будут ваши любительские съёмки. Телефон ты якобы случайно потеряла, я оставлю его себе.
– Как себе? – Голос Юли был испуганным.
– Не волнуйся, с Костей я общаться не буду, – рассмеялся Штейн. – Впрочем, я не пропускал ни одного вашего разговора, дорогая. Меня умиляют ваша любовь и игры за моей спиной.
Юля заплакала, прикрывшись простыней.
– Лапочка, я вас давно слушаю. Или ты думаешь, я такой идиот?! – Последнюю фразу Штейн прокричал. Потом присел на кровать и схватил Юлю за волосы. – Ни тебе, ни кому-либо ещё я не позволю унижать меня или насмехаться надо мной. – Штейн потянул простыню на себя. – Вы думали, что умнее, что сможете обвести меня вокруг пальца, но ты ошибаешься. Будет только по-моему.
– Почему ты не оставишь меня в покое? – всхлипнула Юля. – Раз так ненавидишь. Ты же не любишь меня.
– Люблю, – зло рассмеявшись, сказал Штейн. – Что такое люблю? Ты моя! Каждая тряпка на тебе куплена на мои деньги, твоя машина, все твои салоны, маникюры-педикюры – всё оплачено мной. Мне плевать с кем ты спишь, но не думай сбежать от меня, пока я тебе этого не позволю. – Штейн ударил Юлю по лицу.
Юля зарыдала. Потом она встала с кровати, надела платье, в котором была в институте.
– Я ухожу от тебя! Я тебя ненавижу! Всё твое тряпьё верну и, как только получу последний гонорар за фильм, верну тебе все деньги. Можешь ими подавиться! Ничего не возьму, уйду в том, в чём ты меня подобрал! Я буду с Костей! Я люблю его! Он самый лучший. Нам не нужны твои вонючие деньги. Можешь найти себе кого-нибудь ещё, наподобие той танцовщицы, от которой воняет духами.
Штейн расхохотался. Проходя мимо него, Юля думала, что наконец-то высказала ему всё, что теперь наконец-то всё кончено, и он больше ничего сделать не сможет, но в этот момент он дернул её за платье. Юля попыталась вырваться, но неудачно. Штейн притянул её к себе снова. Юля стала бить его руками. Тогда Штейн со всего размаху, влепил ей сильную пощечину, отчего Юля не удержалась на ногах и упала на кровать, сильно ударившись о тумбочку, стоявшую рядом. Почувствовав резкую боль, Юля схватилась за живот и закричала:
– Прошу тебя, не делай больше ничего! Я беременна!
Это, видимо, ещё больше разозлило Штейна, и он тут же набросился на Юлю. Девушка завизжала. Штейн ударил её с такой силой, что Юля потеряла сознание.
Очнувшись, Юля обнаружила, что находится в номере одна. Кроме мерзкого зелёного платья никаких других её вещей не было. Юля истерично засмеялась, вспоминая о том, что с ней произошло.
Успокоившись, она открыла мини-бар, достала бутылку белого вина и выпила залпом, потом закурила сигарету, понимая, что так делать нельзя, но ей надо было хоть как-то привести себя в чувство.
Юля взглянула на часы. Было пять вечера, спектакль должен был начаться через час. «Представляю, что там происходит, – подумала Юля. – Они не могут найти меня. Звонят мне, а никто не подходит. – Взгляд Юли был обречённый. – Костя прав, надо окончательно всё разорвать».
