Эпилог (СИ) - Блэки Хол

    - Ничего, в двух соснах не заблудились бы. В Блюмке всегойтось три двора... Мда, тощевата твоя дивчина. Худющая как шкелет. Силенок маловато. 

    - Откормим, - сказала мама. Я видела, ей важно мнение пожилой пары. Наверное, потому что эти люди заменили отца и мать, вырастив и дав путевку в жизнь. А еще потому что они были маминой общейкой. 

    - Не похожа на отца, - заметила седовласая хозяйка, разглядывая меня. - Вылитая Илюшка. Папаша был жук жуком, а дочка-то посветлее будет. 

    - Наша порода перетянула, - крякнул дед, не подозревая, что попал в точку. Огладил седую бороду и переключил внимание на Егора. - А ты, стало быть, зятёк? 

    - Стало быть, так, - ответил тот. 

    - А что ж ты, зятёк, умеешь руками делать? Может быть, печки кладешь? 

    - Не кладу. 

    - А может, по дереву робить обучен? 

    - Не обучен. 

    - Может, куёшь или чутье на руды имеешь? 

    - Не кую и не имею. 

    - Так зачем ты, мил человек, здесь нужен? Дармоедов у нас нет. Каждый при своем деле и хлебушек на халяву не кушает. 

    - Митяй! - осадила речистого деда жена. - Гости ж как-никак! 

    - Дмитрий Ионович! - воскликнула мама дрожащим голосом: то ли от возмущения, то ли от обиды. 

    - Спасибо, погостили, пора и честь знать, - сказал Егор спокойно, хотя на лице гуляли желваки. - Эва, пойдем. 

    - Постой, хлопец, - придержал его дед. - Куды собрался? Мы ж не дознакомились. Вертухайся, будем чай пить. Софочка, накрывай на стол. Как, говоришь, тебя зовут? 

    - Егором. 

    - Егор... Добре. Хорошее имя. А из чьих будешь? Фамилья есть? 

    - Есть. Мелёшин я, - ответил муж ровно. 

    - Мелёшин, значит, - пожевал дед губу. - Знавали мы одного Мелёшина. Не злобивый был и нам жить не мешал... Все мы люди подневольные. Не он, так другой бы пришел и сторожил цепным псом. Кем ему приходишься? 

    - Внучатым племянником. 

    - Однако... - задумался дед Митяй и обратился к маме с укоризной: - Умудряешься же ты, Илийка, зятьев выбирать. 

    - Мама не при чём. Это я мужа выбрала, - встала я грудью на защиту своей семьи, и Егор хмыкнул. 

    - Но-но. Ишь, смелая, - поцокал дедок. - Вся в маманю. Ладно, пошли в дом. Посидим, послухаем, что в мире делается. 

    Но сперва, за чашкой душистого чая с медовыми пряниками, дед Митяй, он же Дмитрий Ионович, поведал вкратце об устройстве жизни на побережье, перемежая рассказ шутками да прибаутками. 

    В Магнитной, как и во всех округах, два вида власти. Первая - надзирательно-контролирующая, организованная государством. Оно же выстроило в каждом округе Совет и назначило своего Главу. Советы - это двухэтажные здания с национальными флагами на крыше. При каждом Совете действует проверочный пункт для регулярного замера потенциалов у населения. Ежемесячная явка обязательна для всех без исключений, начиная с двух лет. Каждому из местных выдается книжечка, в которой отмечаются явки, книжечка же считается своеобразным удостоверением личности. Также при Совете действует охранное отделение. Как правило, туда набирают бывших военных или дэпов*, работающих по контракту или проштрафившихся на Большой земле. В народе их называют катами*, и название говорит за себя, хотя наемники в дела местных не особо вмешиваются. Но за порядком следят, точнее, выискивают контрабанду, объезжают территорию округа и ловят подозрительных людишек. А по сути, целыми днями спят да мух гоняют. Или чудят от скуки (иными словами, отрываются, развлекаясь с вис-волнами, - поняла я). В каждом охранном отделении дежурят два ката, а в Магнитной их четверо. Немудрено, ведь власть не оставляет попыток нащупать источник самородного золота. Вот и мотаются наёмники по окрестностям: то на рудник нагрянут, то на дальнюю заимку, то в литейку, то в кузницу. И по людям ходят, приглядываются, кто и как живет. 

    - Разве на побережье попадаются подозрительные людишки? - удивилась я. - Всё население писано-переписано и учтено на сто рядов. 

    - Эк, миленькая моя, кабы так, - крякнул дед Митяй. - Поглубже копни. На север, к примеру. Там много живности водится. Бывает, что и в наши места выбирается. Рудознатцы-то разными тропами ходят, ценную породу ищут - чтобы поближе к Магнитной да полегче вынимать. Вот и навидались всякого... Нас сюда кинули почитай пятьдесят годков назад да замок на ворота навесили, и теперя тут наш дом. А в здешних лесах задолго до нас жили и уходить не собираются. 

    Я переглянулась с Егором. Какой идиот согласится добровольно заточить себя на краю света, без благ цивилизации? Тот, кому они не нужны. 

    Вторая власть - местное самоуправление. Все решения принимает голова округа, его кандидатуру выбирают из числа уважаемых и авторитетных жителей. У головы есть пособники, которые учитывают запасы и следят за правильностью их распределения. Помимо этого голова Магнитной имеет в помощниках семерых старшин - по числу деревень-сателлитов. При необходимости он советуется со старшинами и получает от них заявки на продукты и предметы первой необходимости. 

    Ох, и загрузилась я двойственностью местной власти и её полномочиями! Даже голова закружилась. 

    А потом вышло так, что в горницу один за другим потянулись соседи по хутору - с пирогами, с солеными грибочками, с квашеной капустой, отварной картошкой и с хмельной медовухой. И вскоре за столом стало тесно. Девчонки, набрав пирожков, набились на печку. Даша уселась на лавку вместе с взрослыми, а вот Паша не пришла. И, конечно же, от нас ждали историй о том, как живется на Большой земле. Не подробностей о достижениях висорики, а о том, как живет мир за пределами побережья, отрезанного от цивилизации полвека тому назад. 

    Прогресс шагнул далеко вперед. По освещенным трассам несутся скоростные автомобили, общение происходит с помощью мобильных телефонов, а здесь, на краю земли, в свете лучины, люди слушают сказочные истории о бескрайних пустынях и оазисах, о караванах с верблюдами, о холодных северных просторах и полярном сиянии, о городе-мечте под прозрачным куполом, о разросшейся столице, о самолетах и поездах. Слушают о спортивных чемпионатах и об архитектурных шедеврах. И ни слова о висорике и вис-волнах, их здесь не жалуют. Конечно же, слушатели знают о том, как изменился мир за последние годы. Все-таки газеты попадают на побережье, да и молодежь, возвращающаяся с Большой земли после уплаты долга, приносит крупинки информации. И все равно живое слово здесь сродни... телевизору. Из собравшихся в горнице лишь старики помнят свою молодость до гражданской войны. Остальные же родились на побережье. 

    До маминого дома мы дотопали по темноте. Брели осторожно, и Егор подсвечивал тропинку luxi candi*. 

    - Мам, - спросила я, улучив минутку, когда муж отвлекся, - а Дмитрий Ионович знал моего деда? 

    - Знал. Хотя и моложе его лет на двадцать. Неисправимый романтик, - улыбнулась она. - Брат дяди Митяя был добровольцем. Испытывал на себе вис-сыворотку, которую только-только начали разрабатывать. И умер из-за недоработок в составе. 

    - Дед Митяй не жалеет, что пятьдесят лет назад принял не ту сторону? 

    - Говоришь, не ту сторону? - задумалась мама, и лицо окаменело. 

    - Мам, прости меня, - обняла я её.