Эпилог (СИ) - Блэки Хол

    - А дети у них есть? 

    - Сын живет в Няша-Мари, дочери - в Русалочьем. И внуков десяток. Дети зовут к себе, а дядя Митяй противится. Жалко хозяйство бросать. Боится, захиреет без него Шлаковка. 

    А быть может, дед Митяй не хочет бросать маму, - мелькнула у меня мысль. Уедут старики к детям, и мама останется одна. 

    - Гош, - спросила я шепотом, когда мы улеглись спать. - Завтра Зебру запрягать. Вдруг сertus exempul* ослабнет к утру? 

    - Не ослабнет, - хмыкнул он и вкусно потянулся, а за ним и я, разминая ноющие мышцы. Для нас, городских неженок, сегодняшний трудолюбивый день получился поистине героическим. А еще меня беспокоил визит ката и завтрашняя поездка в Магнитную. 

    - Что нам будет за нарушение правил? 

    - Думаю, ничего, - успокоил Егор. - У нас на руках документы, есть иммунитет и права. Проведут инструктаж, разъяснят, что и к чему, чтобы мы впредь не попадали впросак. Вот и всё. 

    Если так, то не страшно. 

    - Гош... 

    - Что? 

    - Ничего. Так просто. Пришло в голову и улетучилось. 

    - Легкомысленная моя, - поддел муж. - Что, на свежем воздухе думается с трудом? 

    Пусть шутит, мне не жалко. Он не догадывается, что я открыла рот затем, чтобы узнать его мнение об отцовстве, то есть о возможной беременности. Если Егор прав, нам придется вернуться на Большую землю. Не завтра, конечно же, а через месяц-два. Но я не хочу! Чтобы отогреться сердцем возле мамы, мне не хватит и года. Если мы уедем, то вряд ли когда-нибудь возвратимся сюда. Егор не согласится, как пить дать. Черт, ребенок спутает все мои планы! Ну, почему такая невезуха и именно сейчас? Ладно, подождем два дня, и если в моей анатомии ничего не изменится, поговорим с мужем о будущем и о нашей семье. 

    А ночью пошел дождь. Слушая в дреме, как капли шуршат по крыше, я радовалась тому, что организовала стирку, и белье успело высохнуть. Во сне мне приснилось белоснежное рыхлое облачко - легкое и воздушное. Мое первое сливочное масло, сбитое собственноручно. 

    К утру дождь утих, но небо затянулось серой хмарью. Вершины гор окутались ватой; белёсые нити, поднимаясь со склонов, воспаряли вверх - так рождались облака. Мокрая трава, мокрая листва - неприятно и зябко. Раскисшая грязь налипает на подошвы, утяжеляя кроссовки. Зато дома уютно, хоть и сумрачно. 

    Собираясь в Магнитную, Егор прихватил дождевики - куртки из плотного полиэтилена, на молнии и с капюшонами. Маме очень понравился её дождевик. Видно, не вымокнуть в горах в сырую погоду - наипервейшее дело. Я заставила маму обуть кроссовки, и теперь она посматривала на ноги, потому что не могла определиться - нравится ей непривычная обувь или нет. 

    Сertus exempul* не подвело мужа, и вскоре он, в точности повторив вчерашний урок деда Митяя, вывел запряженную Зебру на дорогу. Дмитрий Ионович проверил правильность обвязывания супони и натяжение шлеи, после чего одобрительно похлопал лошадь по крупу. 

    Мне помогли взобраться на телегу, рядом села мама. Дочки Игната высыпали к калитке, наблюдая за последними приготовлениями. 

    - Шибко не гони, - предупредил дед Митяй. - А то по пути растеряешь бабёнок. Придется полдня ползать и собирать по буеракам. 

    - Ух я тебя, чёрта окаянного, - шутливо пригрозила кулаком Софья Николаевна, и супруг рассмеялся. 

    - Поспрошай, Софочка, о нонешнем урожае. Люди говаривают, из-за жары зерно не успело налиться и уродилось мелким. Если так, придется нам затягивать пояса потуже. 

    Егор тронул лошадь, и мы поехали. Ох, и тряская оказалась дорога, хотя Зебра и бежала неспешной рысцой. А где вы видели телеги с амортизаторами? Муж быстро приноровился к езде и в нужных местах подстегивал или притормаживал лошадку, а я вертела головой по сторонам, оглядывая окрестности. Ветви деревьев отяжелели от сырости. Облака, запутавшиеся меж горных слонов, понемногу таяли. Серые тучи напитались влагой, но не спешили разродиться дождем. И пейзаж завораживал. Словно на каменистые кручи набросили набивную рельефную ткань, и она упала на горы зеленым покрывалом, образовав складки и заломы. Три дня назад из окна "Каппы" смотрелось по-другому, нежели сейчас, с телеги. Сейчас рядом со мной сидела мама и держала за руку. 

    Вскоре показалась Томлёнка - деревня побольше и, стало быть, пооживленнее. И дома разные - победнее и побогаче, побольше и поменьше. 

    - От нас до Магнитки идти пятьдесят минут, а если на лошади - то пятнадцать, - пояснила мама. - Когда начинается учебный год, мне выдают велосипед. 

    - А как же зимой? - удивилась я. На велике по сугробам далеко не уедешь. 

    - Когда как. Обычно иду пешком до Томлёнки, а оттуда подбрасывают. И обратно так же. 

    Бедная моя трудяжка. И самоотверженная, - сжала я мамину руку. 

    На выезде из деревни голосовали двое мужчин с заплечными мешками. И на побережье актуален автостоп, вернее, конестоп. 

    - Притормози, - сказала Софья Николаевна, и Егор остановил лошадку. - В ногах правды нет, - сказала она мужчинам. - Присаживайтесь. 

    Те, помедлив, запрыгнули на телегу, между мамой и Наиной. Ехали молча и оглядывались коротко, посматривая на меня и на мужа. Не успела я и глазом моргнуть, как за поворотом открылась Магнитная, показавшаяся мне тесной и густонаселенной после одичалой уединенности Шлаковки. Случайные попутчики соскочили с телеги и, поблагодарив, скрылись в проулке, а мы покатили дальше. Мама подсказывала дорогу, и вскоре Зебра вывернула на мощеную булыжником площадь. 

    Ничего так, просторно. А еще многолюдно и многолошадно. Кучкующийся народ можно поделить на тех, кто прохаживается у запасника, и на тех, кто собрался у Совета. 

    Наша цель - Совет. Двухэтажное здание из темно-серого камня возвышается над площадью, словно рыцарский замок. Сегодня штиль, и флаг повис тряпкой. Ленятся ребятки развевать искусственно, - мелькнула злорадная мыслишка. Внедорожники исчезли, значит, каты разъезжают по окрестностям. 

    С фасада здания - два входа, два крыльца. Слева - никого, а справа толпятся местные. Егор по-джентльменски помог нам слезть с телеги. Наина подхватила корзины и припустила прочь с площади, торопясь по делам. Перед тем, как отправиться к скорняку, Софья Николаевна напомнила: 

    - Через час встречаемся здесь же. Времени хватит и вам, и мне. 

     - Вам туда, - показала мама на левое крыльцо. С другой стороны на телегах и повозках расселся народ - разных возрастов и обеих полов. Кто-то сидел на ступенях крыльца, кто-то облепил перила. Балагурили, смеялись. Человек двадцать, если не больше, и еще подходили. 

    - Кто последний? - вопрошали задорно и получали веселый ответ: 

    - За мной держись, коли не шутишь. 

    Дверь постоянно открывалась, и взрослые заходили-выходили поодиночке. Женщина, спрыгнув с повозки, подхватила маленького мальчика на руки и зашла внутрь. 

    - Там замеряют потенциалы, - пояснила мама. - Это быстро и не больно. Дольше маяться в очереди. Раз в месяц нужно обязательно появляться, чтобы поставили отметку в книжке. Вы идите, а я подожду здесь.