Эпилог (СИ) - Блэки Хол

    - Там замеряют потенциалы, - пояснила мама. - Это быстро и не больно. Дольше маяться в очереди. Раз в месяц нужно обязательно появляться, чтобы поставили отметку в книжке. Вы идите, а я подожду здесь. 

    По мере приближения к зданию Совета на нас начали обращать внимание. Мимо проходящие оборачивались, некоторые даже останавливались. Очередь примолкла. Женщины разглядывали с интересом, мужчины - с настороженностью, и я невольно поежилась. Оказывается, успела отвыкнуть от прицела любопытных глаз. 

    Мама подошла к собравшимся, и с ней нестройно поздоровались, обращаясь на "вы". А Егор уверенно поднялся по ступенькам на левое крыльцо и открыл передо мной дверь:

    - Прошу. 

     ____________________________________________________ 

    certus exempul*, цертус эксэмпул (перевод с новолат.) - точная копия 

    -48- 

    - Ну-с, Егор Артёмович, вижу, акклиматизация проходит быстрыми темпами, - заключает Глава Совета. - Поразительная скорость. Я полгода привыкал к местным красотам. Да и супруга ваша довольна, - не то вопрос, не то утверждение. 

    - Довольна, - отвечает Егор. - Нас встретили и доставили до Магнитной. 

    За вежливыми словами кроется намек. "Не ваши люди домчали нас на удобных внедорожниках, а слепошарые довезли на захудалой инвалидке из ушедшего столетия". 

    - Прошу прощения, - извиняется официальный чин, но раскаяние кажется мне напускным. - Мы не имеем отношения к гражданским в отсутствии указаний. А в отношении вас четких инструкций не поступало. 

    - Что ж, понимаю, - соглашается муж. - На службе исполнительность превыше всего. 

    Егор - само добродушие, но я чувствую: он запомнил "развод". Его зверь не забудет. 

    Мы сидим в приемной. Помещение невелико размерами, но светлое. Белый потолок, обшитые деревом стены, в больших окнах - стекла, а не матовые слюдяные пластинки, причем видимость односторонняя, изнутри. Мебель простовата, как и полагается казенному заведению на краю света, но добротна. Для побережья это чудной интерьер. Но больше всего меня поразил плафон под потолком и настольная лампа. 

    - В подвале установлен дизельный генератор, - поясняет Глава Совета, заметив мое удивление, и для демонстрации несколько раз щелкает выключателем. Лампа вспыхивает и гаснет. - Пусть вокруг позапрошлый век, но мы-то - люди современные. Нам дичать не положено. 

    Ага, на редкость цивилизованный тип. Для работы генератора нужно топливо, и немало. Значит, при Совете есть хранилище. 

    Кому лампочки, а кому - кофе. Настоящий кофе в фаянсовой кружке, из которой поднимается ароматный парок, притягивающий Егора к горячему напитку как мышь - к сыру. Нервное сглатывание мужа ударяет по ушам. 

    - Не желаете присоединиться? - предлагает мужчина, показывая на кружку, и Егор кивает, чересчур торопливо. А я отказываюсь. 

    Глава Совета скрывается за дверью, ведущей в глубины здания. Должно быть круто, когда хозяин Магнитной хочет самолично угостить приезжего висората. И кофе приносят. Муж делает большой глоток и жмурится от удовольствия, откинувшись на спинку стула. Отсутствие сливок нисколечко его не смущает. 

    - Сразу видно, наш человек, - улыбается вежливо представитель власти. - Я и сам люблю испить кружечку-другую, особенно в ненастье. 

    Он поджар, невысок и не богат шевелюрой. С однодневной щетиной и в камуфляжном костюме, как и рыжий бугай, навестивший нас вчера. 

    - Север Андреевич Голотвин, - представился высокий чин, протянув руку Егору, а к моей лапке - надо же! - прикоснулся сухими и тонкими губами. 

    Он крутится в кресле, небрежно развалившись. Ему скучно, и мы - первое стоящее развлечение за долгое время. Последний раз в Магнитную приезжали полгода назад. Сколько лет Голотвину? Сорок или сорок пять? Выглядит моложаво и спортивно. И еще от него веет опасностью. Вседозволенностью. Рубля местного масштаба. Вспоминаю прозвище, данное жителями. Клещ... 

    Голотвину опротивела Магнитная. Опротивели горы, опротивели лапотники (так он называет местных жителей), опротивели снежные и морозные зимы. Опротивело побережье, ставшее тюрьмой на долгие пять лет. Он считает дни, вернее, месяцы до отбытия из таежной глуши. Осталось чуть меньше года. Измучился, бедняга, пить кофе по утрам и глядеть, зевая, на ненастье за окном. 

    Крепкая дверь, обитая металлом, открывается, и в приемную входит... наш вчерашний гость, привнеся с собой гул голосов с улицы. Мурена! Он кладет небольшую сумку на свободный стол и скрывается в глубинах здания. 

    - Надолго к нам? - интересуется Голотвин. 

    - По обстоятельствам, - отвечает Егор. - В визах предусмотрена открытая дата отбытия. 

    - Припоминаю, - задумывается на секунду собеседник и спрашивает: - Цель вашего приезда? 

    Вроде бы и тон по-прежнему любезный, а чувствуется - прощупывает. 

    - Цель моего приезда - вне компетенции охранно-контролирующих органов, - парирует вежливо муж, попивая кофе. - Я отчитываюсь перед своим руководством, а не перед вашим. 

    - Логично, - соглашается господин начальник. - И все же, мне хотелось бы знать. Мало ли... Вдруг возникнет конфликт с местными? 

    - Конфликтов не будет, - заверяет Егор. 

    В нагрудном кармане Голотвина шипит и курлыкает, и он извлекает рацию. С недовольным видом отключает и бросает на стол. Меня осеняет: есть рация - значит, имеется связь. Может быть, в Совете есть телефон? Ужасно хочется узнать, как обстоят дела на Большой земле. Наши "мобилки" перестали улавливать сигнал на вторые сутки в поезде. 

    Похоже, муж думает на одной волне со мной. 

    - Хорошо живете. Цивилизованно, - льстит хозяину Магнитной. - Не удивлюсь, если здесь и телефонная связь работает. 

    - Увы. Звонки доступны из комендатуры, и то для имеющих группу допуска. А мы так, балуемся по мелочи. Горы глушат звук, зато на близких расстояниях эти игрушки незаменимы, - Глава Совета кивает на рацию. 

    Вздыхаю разочарованно. Если письма на побережье подвергают строгой цензуре, то о телефонных звонках и говорить нечего. 

    Мурена возвращается в приемную и берет со стола наши документы, которые Голотвин не удосужился открыть и прочитать. Не царское это дело. Царям положено складывать на стол ноги в армейских ботинках и светски беседовать с приезжими висоратами. 

    Пока Егор и Глава Совета обмениваются незначащими репликами, Мурена изучает бумаги и делает какие-то пометки. Подходит к начальнику, и тот, с неохотой опустив ноги, достает из сейфа печать, чтобы прошлепать ею по многочисленным квиточкам. 

    - Отлично, - резюмирует хозяин Магнитной. - Вот вы и на месте. Официально. Чем не повод, чтобы отметить? - Его улыбка предназначена мне. Вежливая, с претензией на легкий флирт с разрешения супруга. Опять же со скуки. Я не во вкусе Голотвина, но на безрыбье и рак - рыба. Местные лапотницы и рядом не стояли со мной, светской и образованной дамой. 

    Егор помалкивает, наслаждаясь кофе, и делает вид, будто не понял намека. Высокий чин продолжает: