Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

Вместо ответных рассыпаний в логичном «всегда пожалуйста», «не за что» или «пустяки», Железный Валли, вновь порыскав в своём раритетном друге, изъял из ящичка шоколад, открыл его, поломал и сунул мне в рот сразу три дольки. Ммм… Тёмный горький — мой самый нелюбимый.

— Кушай-кушай. Шоколад помогает восстановлению сил и поднимает настроение.

— Угу, — пробубнила я, с фальшивым наслаждением жуя лакомство. — Это швейцарские учёные установили.

— Да? Ну, это они ещё водку не пробовали, — мечтательно изрёк мэр и вновь потянулся к своему необъятному столу. Я его тут же остановила, резко проглотив шоколадную массу выкрикнула:

— Не надо водку!

Мэр с сожалением воззрился на меня:

— Почему?

— Это плохо заканчивается, — краснея, ответила я. — И вообще, лучшее средство для поднятия настроения — это макароны, — я была так рада, что вспомнила некогда просмотренную мною передачу.

— С чего это ты решила? — заинтересовался Валентин Владимирович.

— Когда их ешь, они вырабатывают в мозгу гормон счастья…

Двери распахнулась и в комнату охранники втащили радостно вопящего и, тем не менее, недовольного Шера:

— Серотонин!

Мы вдвоём уставились на него недоуменно:

— А?

— Гормон счастья — это серотонин, — с видом знатока пояснил Артём, опускаясь на ноги. До этого он болтался, повиснув на руках охранников, как это обычно делают дети, сопровождаемые взрослыми — стоя между обоих родителей они, ленясь самостоятельно передвигать ноги, нахально висели на их согнутых локтях. Вот и Шерхан решил добраться с комфортом.

Какие молодцы охраннички! Оторвали моего вероломного суженного от той лживой (а какой ещё она могла быть после своего коронного замечания о благотворительности?) принцессы, вернув его в руки верной жены.

Обратив внимание на подчинённых, которые привели Артёма, мэр переговорил с ними, в то время как мы с Артёмом перекидывались взглядами а-ля «я тебя убью». Во время разговора на лице Валентина Владимировича блуждало дикое удивление, затем он изобразил им жестами «кыш» и его люди испарились, оставив нас втроём.

— А по-моему гормон счастья — это кокаин, — разулыбался Валентин Владимирович, полностью уверяя меня в своей абсолютной непосредственности.

— Ха, — оценил шутку Шер, — Ваш вариант мне нравится больше.

— Ты наркоман? — подала голос я, обнаружив ещё один великий минус эгоцентричного болвана. Скоро в блокнотике список сделаю «Недостатки мужа», думаю столбик «Достоинства» будет пустовать.

— Ну, в какой-то мере… да! — плюхнулся он на стул вдалеке от меня.

Наркоша? Божечки! С кем я связалась?

— Танцевальный наркоман, — потрясая перед моим носом нехилой папкой, извлечённой опять-таки из необъятного стола, поправил глава.

Я с облегчением вздохнула, а Шер заинтересовался папочкой:

— А что это у вас в руках?

— Досье, — не стал скрывать Валентин Владимирович. — На вас, — и, не давая Шеру попыток пофонтанировать на эту тему, типа «Как Вы посмели?», он сменил предмет разговора: — Кстати, с моей дорогой гостьей мы перешли на «ты», так что ты тоже включайся, окей?

— Класс. А как лучше: просто Валя или… Валечка? — иронизировал Артём со смешинкой в глазах. Подобная фривольность в отношении высшего государственного чиновника и ему была не по душе. Впрочем, думаю, мэр и сам это понимал.

— А как лучше звать тебя: Тёмочка, как называет мама, — оп-па, в его досье даже такие подробности есть (почитать бы…), — или всё же Тёмушка? — не остался в долгу наш прикидывающийся дурачком мэр. А я ошибочно предполагала, что с придурью у нас только Тёмушка. Они оба друг друга стоят. А вдвоём так вообще — сила!

И всё равно в моей голове все это не стыковалось. Тут нет логики! А может это клон нашего мэра? Такое же бывает, что видные политические деятели нанимают для собственной безопасности людей-актёров, которые притворяются ими. Хотя наш мэр вроде никому ещё дорогу не переходил, чтобы начинать беспокоиться о собственном здоровом существовании. От него всегда исходит только добро и забота об окружающих. Если только другие политики сохнут от зависти и записываются с нестройные ряды его хейтеров, но в этой ситуации я могла предположить необходимость копии Светова. И всё равно чепуха это.

Мой принц ощетинился парой сотен выпущенных разом, как у беременного дикобраза в период формирования плода, иголок:

— Меня лучше не звать. Надо будет — сам приду.

— Значит, разобрались, — весело подытожил сияющий как медный таз мэр.

Затем он усадил нас обоих рядышком (каких ему это стоило усилий — и моральных, и физических, что впору было вызывать охранников, чем он нас впоследствии и напугал, так что пришлось покориться воле владыки) и заняв место напротив нашей «счастливой» парочки, устроил нам допрос с пристрастием:

— Дорогая чета Охренчиков! — на нашей фамилии он «поперхнулся», а вспыльчивый Шер сразу окрысился — так ревностно он относится к своей умопомрачительной фамилии. На его месте я бы родителям, одарившим таким восхитительным подарочком, сказала огромное спасибо и ноги бы лобызала в припадке истерии, который замаскировала бы под буйный экстаз, хотя с такими настроениями, ровно сидя на попе на своём месте, сейчас мне самое время лобызать ступни Артёму, а вот сам Шерхан в своём извращённом фэмили нэйме ничего предосудительного не видел и был уверен, что она имеет своё происхождение от замечательного прилагательного «охренительный». Наивный дурашка.

Не уделяя должного внимания потугам сидящего около меня парня, чья раскалённая негативная аура чуть ли не жгла мою нежную кожу, Валентин Владимирович продолжил свою речь риторическим вопрошанием:

— Как же вы докатились до такой жизни?

— Какой? — хором поинтересовались я и Шер, делая вид, что мы как бы не при делах.

— Такой, — он объял руками окружающее пространство.

— Теперь стало значительно яснее, — пробурчал недовольный ворчливый дед Артём.

— Да ладно вам, ребят, — взглянув на наши кислые мины, продолжил мэр, — не делайте вид, что вам не по душе семейная жизнь. К тому же, я не верю в случайности.

— Вы о чём? — не поняла я.

— О том, что вы «случайно», — на этом слове он изобразил руками кавычки, — поженились. Случайности не случайны.

— Логичности не логичны, — фыркнул Шер.

— Не знаю, к чему это сейчас было сказано, но вы у нас молодожёны в любом случае. Устройте себе медовый месяц, радуйтесь жизни! А вы летом тухнете в расплавленном городе! Вот уж у кого ни капли логики. Кстати, чего это вы в квартиру не переедете?

— Сдаём, с финансами, знаете ли, не фонтан, — явно на что-то намекая, набычился Шер.

Я хотела сползти под стол, чтобы не выдать себя — квартиру мы и правда почти сдаём. Там живёт подруга.

— Ну, вам виднее. У меня в ваши годы такого жилья не было.

— Послушайте, но вам-то какая выгода с нашего брака?

— Солнышко, мы же перешли на «ты», — заботливо напомнил мне глава. — Мне нет никакой выгоды. Всё ради вас. Считайте, я крёстный папочка ваших отношений, — мифических, блин. Мне и моего папочки, который идёт в комплекте с дядей Максом, предостаточно. Валентин Владимирович шутливо погрозил нам пальцем: — И папочка не любит, когда ему «выкают» детишки.

— Есть, сэр, — приставил руку к голове паясничающий Шерхан.

— А если честно? Чего вы… этим добиваетесь?

— Уж если продолжаешь интеллигентничать, то можешь обращаться ко мне «папенька», — я кивнула, но шутке не улыбалась. — Ну, и что вы такие серьёзные?.. Хорошо. Дети, в нашем компактном мегаполисе, — не согласна, у нас настоящий посёлок городского типа, — ужасно скучно, — для наглядности он широко распахнув пасть, зевнул, — А тут вы подвернулись так удачно. Я и на самой свадьбе хотел присутствовать, это так романтично у вас получилось… Я сразу понял, что между вами крепкие чувства! Но, к сожалению, не смог прийти, чтобы разделить с вами радость замужества…

Какие ещё крепкие чувства? У нас с ним обоюдная ненависть на гумусовой почве.