Держи меня крепче (СИ) - Сукре Рида

— Вы что… — я не закончила предложение, по-умному решив не оскорблять «папеньку», а оставить это гнусное дело Шеру, который не страдал хорошими манерами ни в коей мере. Так что он, ни о чём не догадываясь и без зазрения совести закончил мой вопрос:

— …псих?

— Не исключено, — часто-часто закивал Валентин Владимирович, — а вы такие милые вместе. И смотритесь хорошо, и дополняете друг друга на автомате…

— Мы? — синхронно выпучили мы глаза, переглянувшись.

— У вас глюки! — поставил диагноз Тёма.

— Нарываешься, — тихим угрожающим тоном поведал мэр, а потом резко рассмеялся: — Шутка! Смех продлевает жизнь. Но и правда, меня лучше не обзывать. Себе дороже, — совсем доверительно поделился он с нами.

Да, а он умеет быть разным. С этим человеком лучше не шутить и не спорить. И главное, не перечить ему. По-панибратски с ним общаться тоже не стоит, даже несмотря на то, что он этого сам требует — действительно, «себе дороже» выйдет. Мутный он человек. И вопросы продолжали литься нескончаемым потоком.

— Вы полагаете, что мы за эти два месяца воспылаем друг к другу недетской страстью буйно-помешанных богомолов? — скептично спросил Артёмка.

— Богомолов лучше не надо, — сморщился глава, — у них самки после полового акта съедают партнёра.

Я покраснела. Всякие разговоры о «половых», если только они не ламинатные или ковролиновые, вызывали во мне смущение.

— Да, согласен, — переключил на меня оценивающий взгляд, типа смогу ли я его сожрать, Артём.

В роли удава из «Маленького принца» я представляла себя слабо, хотя Шера в роли слона очень даже ярко.

— Поживём — увидим, — загадочно отозвался «папочка».

— Мы для Вас как подопытные кролики? — это пискнула я. Откуда только смелость нашла? Кажется, в последнее время, некогда глубоко закопанные клады с этим сильным чувством, к местонахождению которых карта давно была утеряна, начинали выкапываться, найденные саперной лопатой.

— Нет, конечно! У нас же договорённость. Срок, между прочим, уважаемым Артёмом Сандаловичем лично предложен, — скосил он глаза на моего мужа.

— Это самый короткий срок, который я смог выбить! — тут же принялся оправдываться Шер, «сдаваясь» (то бишь поднимая руки вверх, как будто я, эдакая фашистка с гранатой в зубах, его, советского разведчика-героя, расстреливать собиралась).

— Значит, это ещё не заканчивается… — схватилась я за голову, мысленно перебирая все стихийные бедствия, которые в компании Охренчика рисковали нещадно обрушиться на мою голову и на все остальные части тела. Надо срочно вооружиться хоккейным шлемом и прочим облачением.

— Эй, не удручайся, детка. Я в таком же положении и не истерю, — попытался по-своему успокоить меня непробиваемый Шеридан. Вот он точно, как в бронированном танке. Кулаками бы помахал что ли. Его бы и укокошили тогда мне на радость (тьфу-тьфу-тьфу, типун мне на язык). — Отнесись к этому по-философски. Как сказал один из поэтов современности: «Жизнь — кастинг. Горим и гаснем».10

— Что-то я не знаю таких стихов, — буркнула я, заядлая любительница поэзии.

— Да ты вообще мало что знаешь…

— Детки, я вам не мешаю? — подал признаки своего присутствия мэр. Я тут же проглотила свой вырывающийся наружу гневный восклик.

— Не-а, можете продолжать в том же духе. В смысле, молчать. У Вас здоровски выходит, — откликнулся добряга Шер и, получив от меня тычок под рёбра, ойкнул и замолчал. Уж не знаю, как ему, а мне быть его женой до скончания веков не претило. Так что лучше нашего «папочку» не злить. Гораздо мудрее будет разузнать о договорённости, а то сомневаюсь, что Артём будет любезен и расскажет.

— Не нужно молчать. У меня ещё куча вопросов!

Свои вопросы я задать не успела, так как дверь неожиданно распахнулась, явив нам запыхавшегося Толяна с пакетом в руках. Проехавшись по нам заинтересованным взглядом, он кивнул Шеру:

— Здравствуй, Артём!

— Салют!

Далее его взгляд страдальчески прошёлся по мне, а остановился на Железном Валли:

— Отец! У нас чрезвычайное происшествие!

Что за ЧП случилось, я знала превосходно и без его завываний, так как мой мозг принялся старательно искать решение. «Сделай улыбку на лице и всё отрицай!»11 — как любит советовать мне Егорка. Так и сделаю. А то чует моё сердце, кое-кто меня за подобные шуточки убьёт, а если не убьёт, то покалечит. Или же мэр первым прибьёт этого кое-кого, а потом и меня за компанию, свидетелей оставлять рискованно. Всё же у них маньячная семейка. Чего по фамилии — Светловы и не предположишь.

Я внутренне сжалась и уже сотню раз прокляла себя, пока Анатолий в нон-стоп режиме вещал о моей тяжёлой судьбе, тыкал в меня пальцем для показательности и уверял всех в обязательном участии в качестве свидетелей в суде, о скором осуществлении которого просил Валентина Владимировича. Шерхан во время балабольства то краснел, то бледнел, то подозрительно синел и покрывался пятнами — цветовая гамма его лица находилась в постоянном движении, напоминая северное сияние, которого я лично не видела, но была наслышана об этом чудесном природном явлении. Косился Артём на меня очень косо (такая вот прозаичная туфтология). Удивлённый глава тоже не спускал с меня глаз (ни с Шера — с меня!). Его глаза по степени ошарашенности соперничали с артёмовскими, которые, в свою очередь, по моим грубым подсчётам и прикидкам, были размером с две бабулины оладьи. Сам Толян был невероятно горд, что сумел всех шокировать.

Наконец, когда он рассказал всё, что знал, он перевёл дух. В комнате воцарилась зыбкая тишина, которую я посчитала своим нелёгким женским долгом разбить:

— Анатолий шутит…

— Не шучу! Не отказывайтесь от своих слов! — тут же встрепенулся «адвокат». Вот же стойкий оловянный солдатик!

— Да я тоже пошутила, вообще-то. Мне, конечно, говорили, что у меня с чувством юмора не очень, но я всегда верила, что они мне завидуют, — предприняла я очередную попытку пошутить. Толя не оценил. Лишь набычился. Так что печальный вывод родился сам собой: — Вижу, у вас, Анатолий, с ним тоже не фонтан.

Артём истерично хохотнул, прожигая меня взглядом. Толя обратил на него свой хмурый взор. Затем вновь посмотрел на меня. Вновь на него, на меня, на него, на меня. С каждым разом его лицо прояснялось — в голове зрело прозрение. Как только оно окончательно сформировалось, златокудрый амурчик (даже в такие моменты он оставался в моих глазах сыночком Эроса) надломленным голоском огласил результаты своих мыслительных камасутр:

— Так вы… вы… Артём, ты же меня тогда просил… загс… и ты, то есть вы… девушка… все сходится… вы… женаты?!

Кажется, кого-то только что накрыл сильнейший шок. Мы с Шером синхронно качнули подбородками.

— Я, правда, пошутила. Он меня не бил никогда. Так, случайно об косяк ударил, но это я сама виновата, что глаза боялась открыть, когда летела прямо на него! А вообще, у нас типа любовь, — я схватила ладонь мужа, крепко её сжала, подняла над головой и наглядно потрясла нашими сцепленными конечностями.

— Ага, у нас любовь, Толян, — подтвердил очнувшийся Артём и резко притянул меня к себе, а на ухо шепнул: — Что ты творишь, малышка?

Честно, Тём, не знаю!

— Сынок, думаю, тебя дезинформировали, — подал голос мэр.

Он что, настолько сильно в нас верит, что отрицает саму возможность избиения меня Шером? Это хорошо и спасает ситуацию, но блин, обидно!

— Отец! Ты сошёл с ума!.. И ты, Артём! Я не ожидал от тебя. Это… отвратительно!

— Стоп-стоп, сынок.

— Я девушек не бью! — возмутился Шерхан и добавил мне шёпотом: — Тебя только это и спасает.

Ничего подобного, меня даже это не спасает.

— Отец, ты защищаешь его? — мощный палец ткнулся в сторону Шера, а затем неожиданно крепкий захват, выдернул меня из клешней мужа. Последний только качнулся и чуть не свалился со стула. Он не ожидал, что Толя пойдёт чуть ли не в атаку, а то он бы меня точно не отпустил, моё тельце бы разорвалось на две половинки. А это вроде как лёгкая смерть… Таким меня поощрять нельзя.