Победитель, или В плену любви - Элизабет Чедвик

На заре дня своей свадьбы Манди, все еще в ночной рубашке, причесывалась и наблюдала за Флорианом, который шумно плескался в ванне, где она до этого вымылась сама, готовясь к свадьбе.

Ее свадебное платье лежало на кровати. Это не было одним из прекрасных платьев, подаренных ей Иоанном, когда она была его фавориткой, а платье из красновато-коричневого шелка, подаренного ей Элайн Лаву. Она его слегка украсила, сидя допоздна, чтобы добавить к нему отделку из золотой тесьмы и скрученные золотые нити, чтобы сделать пояс. На голову она решила надеть украшенную драгоценностями сетку для волос, поддерживаемую медным обручем. Это не было похоже на традиционную фату, но все равно являлось необходимым головным убором: ведь женщина — не молоденькая девственница, идущая к своему первому мужчине.

Она улыбнулась при этой мысли. Александр был ее первым мужчиной, а она — молодой девственницей.

Флориан же крутился в ванне, создавая волны на воде, которая при этом переливалась через бортики на пол.

— Осторожно, — предупредила Манди.

— Я морское чудовище, громадная рыбина, — провозгласил Флориан, громко шипя.

Манди закатила глаза. Он был просто одержим глубоководными созданиями. С тех пор как Александр взял его посмотреть на кита, выброшенного на берегу у Саутгемптона, когда они прибыли в Англию.

— Я из тебя камбалу сделаю, если не прекратишь немедленно! — играла она словами[1], улыбаясь вопреки строгости тона.

Вдруг раздался властный стук в дверь; сердце ее подскочило, но потом ушло в пятки. Было пока слишком рано, слишком рано для того, чтобы встретить с улыбкой любого гостя. Даже тех, для которых эта свадьба была не более чем восхитительным развлечением, возможностью постоять на церемонии и покрасоваться в своей прекрасной одежде.

Горничной, которая открыла бы дверь, у нее не было. Хильда побоялась пересекать Узкое Море и решила остаться в Нормандии. Изобель пообещала Манди одолжить одну из своих служанок, когда та освободится от своих обязанностей, но не раньше. Если б это была она, то просто постучала бы.

Отложив гребень, Манди застегнула на плечах плащ и осторожно подошла к двери.

Стук снова повторился, на этот раз настойчивее.

— Манди, открой, это я!

Она подняла задвижку, и в комнату ворвался Александр, сопровождаемый Харви, Хью и отцом Амброзом. Последний нес венок из вечнозеленых растений и омелы в одной руке и был закутан в роскошную, красную с золотом, ризу и епитрахиль из темно-синего расшитого шелка. Харви был одет как обычно, хотя по одежде было заметно, что ее недавно почистили. Хью нес щит своего господина на длинной веревке за спиной. Волосы Александра были влажными и начинали виться из-за недавнего мытья; одежда его была обычной, но чистой, а в его движениях чувствовалась спешка.

Манди притянула к горлу плащ.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Плохая примета, если жених увидит невесту раньше, чем они предстанут перед священником!

— А что, по-твоему, мы здесь делаем? — ухмыляясь, ответил Александр и пошел вытаскивать сына из ванны.

— Ты собираешься взять Хью свидетелем церемонии? — Манди положила руку на рукав Александра и продолжила с опаской: — Я-то готова, а как посмотрит он?

У Флориана же тем временем в голове вертелась только одна мысль:

— Что я должен делать? Что я должен делать?

Он начал снимать тунику с рубашки, Хью помогал ему.

Отец Амброз обратился к мальчику:

— Подержи-ка это. — И дал Флориану сверток выбеленного льна. — Это важно, очень важно, чтобы ты участвовал в церемонии.

— Почему?

Амброз принялся объяснять ребенку:

— Понимаешь ли, твоя мама собирается выйти замуж, и некоторые слова, которые я буду говорить, и действия, которые буду производить, сделают Александра твоим папой перед лицом церкви и всего мира. Теперь тебе понятно?

Флориан посмотрел на Александра, как бы желая убедиться в справедливости слов священника. Увидев улыбку на его лице, он несколько воодушевился и снова повернулся к священнику.

— Да, — ответил Флориан.

На самом деле он не был уверен в том, что понял все правильно, но если это полотно поможет сделать Александра его отцом, то он готов не только держать его, но и защищать ценой своей жизни.

— Хорошо, — ответил отец Амброз с воодушевлением. — Теперь вы, — обратился он к Манди и Александру.

Он взял их руки и соединил одну с другой: правую с правой, левую с левой, — этого требовал древний ритуал рукосплетения. Затем связал их руки фиолетовой шелковой лентой и спросил:

— Вы помните слова?

Александр точно знал слова, точно знал все необходимые действия, но, глядя на Манди, стоящую рядом с девственно распущенными волосами, с глазами, объединившими в себе два неповторимых оттенка — пепла и серебра, еле смог заговорить, гладя в этот бездонный океан.

Прокашлявшись, он все-таки начал говорить:

— Манди, здесь и навсегда, я беру тебя в жены и буду с тобой в горе и радости, буду любить и почитать тебя до конца дней моих.

Манди ловила каждое его слово.

Потом настала ее очередь:

— Александр, здесь и навсегда, я беру тебя в мужья, в горе и в радости буду любить и почитать тебя, до конца дней моих.

Отец Амброз взял отрез льна и положил его горизонтально в качестве стола. Александр отстегнул кошелек от пояса, достал три золотых византина, ажурное кольцо и положил все это на ткань.

Амброз благословил и кольца, и монеты и окропил их святой водой. Потом Александр взял деньги и положил их в руку Манди со словами:

— Это золото — символ нашего будущего дохода.

Потом он надел кольцо на безымянный палец ее руки, произнеся:

— Это кольцо символизирует наш брак, во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь. Аминь.

Манди повторяла его слова.

Амброз поставил их вдвоем, рядом друг с другом, на колени. Хью держал ткань как стену возле Манди. Харви стоял напротив Александра.

— Теперь, дитя, — обратился священник к Флориану, — отдай ткань отцу Харви и стань напротив Александра и твоей матери.

Флориан быстро поднес льняное полотно Харви, который стоял возле него, и сделал так, как говорил Амброз.

Харви развернул ткань, отдал два конца Хью, они растянули полотно над стоящими на коленях, а потом начали аккуратно опускать его так, чтобы оно прикрыло всех троих. Это был акт передачи незаконнорожденному ребенку равных прав с законнорожденными детьми.

Амброз произнес необходимые слова, окропив всех троих святой водой. Флориан поморщился от капель холодной воды, но промолчал.