Подземелье Иркаллы - Alexandra Catherine
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следующее утро принесло облегчение. Акме не застала брата. Король Карнеоласа вызвал его на совет, на котором должна будет присутствовать вся верхушка лагеря.
— Ты перепугала нас, — со вздохом сказала Реция, наблюдая за тем, как Акме с аппетитом поглощает свой завтрак. — На крики сбежались слуги и стража, которую выставил у нашего шатра государь Арнил.
— Отныне все знают о том, что сестра целителя безумна и несет в себе тёмное начало, — глухо отозвалась девушка, отложив тарелку с недоеденным завтраком; аппетит испарился столь же быстро, сколь и желание появляться на улице.
— Чепуха! — отмахнулась Реция. — Порою полезнее гулять по столь людным местам, и я скажу тебе, что по лагерю ходит любопытный шепот. Мне неведомо как, но многие знают, что эрсавийский целитель из рода Рианоров лишь оттеняет и удерживает твою мощь, чтобы она не вырвалась наружу в неподходящее время. Они знают, что ты сильнее всех.
— Начинается!.. — буркнула Акме, подруге не поверив нисколько. — Полагаю, они шепчутся о том, что сестра того самого эрсавийского барона из рода Рианоров опасна и ее не следует подпускать к людям. Не удивлюсь, если они уже знают о том, какое отношение я имею к Иркалле и супруге бога тьмы.
— Не бери в голову, — парировала Реция, и Акме задорно улыбнулась. — Но сильнее всех испугался Гаральд. Его нельзя было оторвать от тебя даже после того, как ты заснула, и Лорен объявил, что тебе нужен покой.
При упоминании о возлюбленном Акме помрачнела, и улыбка сползла с ее лица. До чего он, верно, устал от ее припадков и от той разрушительной силы, которой нет более ни в одной нормальной женщине.
— Я так виновата перед ним! — выдохнула она, поднимаясь с постели, чтобы умыться.
— Чем же ты провинилась перед ним? — с вызовом воскликнула Реция. — Тем, что спасла всех нас и его?
— Тем, что заставляю волноваться о себе, тем, что играю его сердцем…
— Играешь? Но разве ты не любишь его?..
— Люблю. Больше жизни. Но не могу остаться с ним.
— Почему не можешь?… — страшно удивилась Реция, пытливо глядя ей в глаза.
Акме отвернулась и надолго замолчала, задумчиво и печально приводя себя в порядок.
— Его Светлость Герцог Атийский, госпожа, — с реверансом объявила служанка, и девушки резко поднялись.
Герцог Атии решительным шагом вошел в шатер, и девушки приветствовали его глубоким реверансом.
Гаральд Алистер был бледен, но не столь измучен, как накануне. Весь он был закутан в черное и лишь золотая цепочка с гербом Атии выбивалась из-под высокого ворота. Он вернул своей бородке красивую и аккуратную форму, очень ему шедшую. Большие ярко-зеленые глаза с сияющим беспокойством глядели на Акме.
— Приветствую вас, Ваша Светлость, — выдохнула она.
— Тебе лучше? — воскликнул он.
— Благодарю, намного, — отозвалась она, несмело глядя на него.
Гаральд с облегчением улыбнулся, но напряжение не отпускало его ни на минуту. Он осторожно взял ее испещренную черными рубцами руку, будто боялся, что его прикосновение причинит ей боль, преподнес к губам, поцеловал и прижал к щеке.
Акме улыбнулась, прильнула к нему на минуту, чтобы вновь ощутить его тепло и надежную завораживающую силу, лбом прижалась к его шее, а после взглянула на него, отступила на шаг и тихо осведомилась, указывая ему на скамью:
— Разве герцога Атийского не позвали на совет, где соберется вся верхушка лагеря?
— Напротив. Я бы променял эти крикливые часы, как и всякие другие, на твое общество. Но Атия, как слуга Карнеоласа, должна быть там и сидеть рядом с государем. Многие участники захотели взглянуть на тебя и задать тебе несколько вопросов. Им было сказано, что здоровью твоему требуется покой, но они настояли, а я вызвался доставить тебя на совет.
— У них имеются ко мне вопросы? — задумчиво сказал она. — Что ж, это справедливо.
— Надеюсь, они вымотают тебя несильно, — проворчала Реция. — Я принесу тебе плащ, чтобы на тебя не показывали пальцами на улицах.
По лицу Гаральда прошла темная волна гнева, но он сдержался и холодно сказал:
— Пусть лишь попытаются! Ее будет сопровождать Личная Гвардия Аберфойла… моя Личная Гвардия… Атийцы славятся своею храбростью и…
Акме улыбнулась. Столь снисходительна и нежна была эта улыбка, что Гаральд замолчал.
— Я понимаю твои чувства, Гаральд, но, прошу, позволь мне надеть плащ и закрыть глаза свои капюшоном. Зачем зря пугать воинов?..
Он осознавал справедливость суждений своей возлюбленной, посему ограничился лишь кивком и просьбой:
— Прошу тебя лишь о том, чтобы ты не закрывала лица сразу как выйдешь из шатра. Мне бы желалось, чтобы для начала моя Личная Гвардия привыкла к тебе.
Акме согласилась и вышла на неяркое солнце кунабульской земли. Как только лучи Шамаша коснулись ее лица, голоса Кунабулы стихли. Это было так неожиданно, что Акме не сразу осознала, что слышит лишь ненавязчивый шум лагеря и голоса воинов.
Несколько десятков конников ожидали своего герцога. Двое из них в руках держали знамена с гербом Атии. Завидев знаменитую Акме Рин и ее нечеловеческие глаза, пылающие голубым пламенем, воины уже не могли отвести от нее взгляда. Лицо ее было красиво, глаза зловещи, но удивительны, а слава мрачна, но таинственна.
— Ваша Светлость, — тихо произнёс статный капитан Гайре Иэрос в красивом колете. — Сударыня, — отозвался Гайре, поклонившись и блеснув светло-серыми глазами на новую знаменитость, молодую и красивую. — Надеюсь, вы более не хвораете.
— Нисколько, капитан. Благодарю вас. Рада видеть вас.
— Честь для меня, — поклонился Гайре. — Надеюсь, все скоро закончится.
— Все скоро закончится, и Акме Рин вскоре станет хозяйкой Атии, — бодро отозвался Гаральд.
Акме мертвенно побледнела, и страшная боль стиснула ее сердце. Гаральд светился от радости, для которой она отнимала у него основания и все никак не могла признаться ему в этом.
Гайре Иэрос все никак не мог привыкнуть к столь удивительной правде, которая то восторженным, то встревоженным потоком расползалась по лагерю союзников.
Гвардейцы опасливо зашептались, но капитан, рядом со своим молодым господином и рядом с его удивительной невестою прошедший коридоры Иркаллы, лишь грустно улыбнулся: он неплохо разбирался в людях, посему знал, что Акме была очень сильной, храброй, доброй и вообще славной девушкой. Знали и те, кто был в атийском отряде вместе с ним. Но не знали остальные тысячи атийских воинов и мирных жителей в Атии. Примут ли они ее, живую легенду, окрещенную такой мрачной славой?..
Ничто не укрылось ни от Акме, ни от Гаральда. Но последний сделал вид, что его ничто не смутило, а Акме тотчас попыталась выбросить это из
