Подземелье Иркаллы - Alexandra Catherine
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лагерь был огромен, и им предстояло проехать не малый путь.
Акме с затаенным страхом ожидала, что все будут мрачно коситься в ее сторону и выкрикивать обидные слова, но она слышала лишь:
— Ваша Светлость!..
— Ваша Светлость!..
— Ваша Светлость!..
Приветствия атийцев сыпались на молодого герцога Атии со всех сторон.
— Кто с ним?..
— Должно быть, Акме Рианор, сестра целителя Лорена Рианора.
— Мрачна, будто кунабульское небо…. А погляди на ее глаза!
— Ходят слухи, что она — новая владычица Кунабулы!
— Не мели чепуху! Отчего же она союзница, в таком случае? Отчего едет рядом с нашим герцогом?.. У Кунабулы не бывает союзников!
В столь яркую погоду Акме не могла полностью скрыть ни своего лица, ни глаз. А низко опущенная голова, сокрытая капюшоном, казалась бы подозрительной и даже оскорбительной. Посему ей пришлось снять капюшон и смиренно сносить любопытные взгляды воинов.
Акме была одета в то же черное платье с золотыми узорами, что и накануне. Из украшений на ней была лишь золотая цепочка со Звездой Благодати Атариатиса Рианора. Передние локоны черных, блестящих, будто шелк, волос были убраны назад и схвачены золотой заколкой, а остальная масса волос свободным покрывалом лежала на спине и сияла золотистыми отблесками в лучах солнца. Она спокойно и прямо восседала на отдохнувшей и отмытой от тягот пути Одалис, невозмутимо проезжала по живому коридору атийцев, а их герцог в дорогом черном бархате ехал рядом к шатру Его Величества Арнила Вальдеборга.
Акме, не приходившая в себя от кунабульского потрясения, все еще слышавшая голоса и стоны демонов, сопровождаемая Гаральдом, увидела, как их приветствуют атийцы, его подданные, и почувствовала смущение, тепло, ощущение нерушимого с Гаральдом единства. Он ехал королем на глазах у своих атийцев и лишь ее вел наравне с собой.
«Я владычица сердца его, — с горечью и болью подумалось Акме. — И владычица Кунабулы, которая не может быть женой Атийскому герцогу. Я хуже Аккасты. Я ведьма. Перед ним склоняются все эти чистые помыслами и душою люди, передо мною — демоны и коцитские дикари. Я враг им всем, враг брату своему, враг моему возлюбленному. Они должны казнить меня. Лишь так обретут они мир и покой… Как может Гаральд любить меня, после того, что я учинила в Иркалле?..»
Акме поглядела на него, долго, открыто, самозабвенно, с тоской, запоминая каждую черточку его лица, впитывая в себя его свет и силу, непоколебимость и благословенную надежду. Он был так молод, красив, серьёзен, спокоен и светел, что у нее защемило сердце. Да разве могла она подарить себя ему, если сама себе уже не принадлежала?..
— Что ж, Ваша Светлость, — с тихой улыбкой проговорила Акме, — вы нашли свой дом, вы обрели людей своих, которые так радостно приветствуют своего нового господина. Открывается новая страница вашей жизни.
— … я снова обрел тебя, — ответил Гаральд, без улыбки глядя на нее.
Акме упорно умалчивала о том, о чем должна была сказать непременно. Страшное предчувствие не покидало его. Погрузившись в свои мрачные мысли, на какое-то время Гаральд перестал замечать то, что происходило вокруг него. Но, завидев Акме, воины шумели все громче и изумленнее. Они не приветствовали ее, но и не осуждали. Они видели настоящую легенду, которая родилась и разлетелась по лагерю за считанные часы. Легенда была спокойна, задумчива, мрачна, но вежлива, порою приветственно кивала головой и даже улыбалась толпе.
«Владыка Кунабулы! — слышала она роившийся вокруг нее шепот. — Владыка Кунабулы! На чьей она стороне? Поставит ли она Кунабулу на колени перед Археем? Или проглотит его одним махом?..»
Наконец, они приблизились к огромному светлому шатру с развевавшимися на ветру знамёнами всех государств Архея. Его охраняли десятки рослых воинов вокруг и коридор тяжело вооруженной стражи на входе. У шатра столпилась несметная толпа воинов, невооруженных зевак, одетых в простую одежду и прибывших вместе с армиями, из разных государств. Акме удивило немалое количество женщин, и богато, и бедно одетых. Все они либо ухаживали за ранеными, либо поддерживали армию, либо им просто не сиделось дома.
Герцог Атийский и Акме привезли с собою толпу не меньше. И гвалт стал еще оглушительнее.
Акме Рин вошла в шатер, полный государей и других высокопоставленных людей, неторопливо, даже величественно, с гордо поднятой головой, безупречной осанкой. Весь вид ее будто упрекал всех и каждого из присутствовавших за то, что они нарушили ее покой. Глаза казались еще более яркими и зловещими в полутьме шатра, освещенного лишь несколькими светильниками, а тишина, приветствовавшая ее, сделалась оглушительной. Ощущая приближение развязки, гудели короли да генералы, отмечая на карте положение союзных войск.
Шатер был просторен, но переполнен даже для своих размеров. Здесь было столько людей, что Акме по началу даже не разглядела огромного круглого стола посередине. В нескольких местах были разбросаны маленькие столики, за которыми сидели люди и быстро что-то записывали, прислушиваясь к каждому шороху. Работа весьма кропотливая в столь страшном гуле.
По началу Акме даже не увидела ни одного знакомого лица, но, как только многие увидели ее и расступились перед нею, за столом девушка увидела короля Карнеоласа. Его Величество Арнил был крайне бледен, устал, хмур, но озабочен и оживлен. На нем были довольно простые колет и плащ темных оттенков, выгодно подчеркивавших золото его длинных солнечных кудрей. На руках еще не было колец, но на груди был золотом вышит вальдеборгский лев. Он пристально косился на каждого, кто говорил, и внимательно слушал. Он не выдавливал из себя любезность и не притворялся доброжелательным. В данную минуту ему были безразличны дипломатические протоколы.
Увидев Акме, направившую на него свой неживой взгляд, он застыл, сделался невнимательным к остальным, подскочил и, пользуясь воцарившейся тишиной, выдохнул:
— Господа, Акме Рин.
Ей низко поклонились, а государи поприветствовали даму кивком.
Рядом с королем Карнеоласа восседал мрачный и угрюмый король Нодрима, по правую руку от отца Его Высочество кронпринц Густаво, учтиво и радостно ей кивнувший. Принцесса Плио, весьма далекая от политики, однако, тоже присутствовала здесь, но оставалась в тени. Она стояла рядом с капитаном Личной Гвардии кронпринца Эвандером Лацием. Генерал Капуи глядел на Акме сурово и оценивающе, будто гадая, где именно в столь хрупком теле была сокрыта мощь, которой не было равных во всем Архее. Была здесь и Аккаста, бледная и будто рассеянная, променявшая свою обычную хитрую усмешку на прямую грустную линию, лишенную всяческого очарования. В толпе Акме увидела
