Баллада о Лорелее - Юрий Морозевич

А на самой макушке жилого яруса, прямо по центру, — жерло приемного колодца, в обычном состоянии закрытое глухим мембранным затвором, но по случаю прибытия гостей распахнутое прямо в неласковые грязно-оранжевые небеса. Чем-то неуловимым напоминающее разверстую алчную пасть, готовую вот-вот бесследно поглотить ничего не подозревающую невинную жертву. И моя задача как оператора — проследить, чтобы жертва не смогла избежать своей участи ни при каких обстоятельствах.

Так… посмотрим, что у нас на радаре. Ага, вот она, капсула, стремительно приближается с юго-запада. Высота, скорость… в пределах допустимого и продолжает снижаться. А о чем говорит курсограф?.. Что ж, похоже, все в порядке, наши траектории пересекутся уже через пять… нет, даже четыре с половиной минуты. Самое время начать перехват.

Есть! Включился контролирующий автомат, теперь капсула наверняка никуда не денется, придет по направляющему радиолучу как миленькая. Окончательно погасим скорость, а затем спеленаем гравитационными полями как младенца и аккуратно уложим прямо в пасть… э-э-э… в колыбель приемного колодца. Вот так…

Мягкий толчок, и плавное раскачивание станции из стороны в сторону. Очень неприятное ощущение, надо сказать. Словно и в самом деле находишься внутри поплавка, неожиданно угодившего в водоворот… Или нет, скорее, поплавка, который непрерывно теребит нахальный прожорливый малек. Каждый раз у нас такое, и все равно, привыкнуть невозможно. Остается лишь утешаться мыслью о том, что обычно болтанка заканчивается довольно быстро… Ну вот, так и есть, штатно отработали гасители качки и, наконец, можно снова почувствовать себя крепко стоящим на ногах человеком.

Стажеры мне не понравились сразу. Самоуверенность наружу так и прет, да и физиономии, надо сказать, исключительно нахальные. Озираются по сторонам с таким видом, словно имеют на то полное право. Ни следа смущения или, хотя бы, элементарного уважения к хозяевам.

Впрочем, возможно я к ним не совсем справедлив. Возможно. Но посудите сами, как можно относиться к тем, кто вольно или невольно стал причиной приостановки, если не полного срыва, твоей собственной, тщательно продуманной программы? Средства на которую пришлось выбивать буквально с боем. А?.. Вот то-то и оно.

— Знакомьтесь, — натужно улыбаясь, произнес командир, Михаил наш Александрович, пропуская новоприбывших стажеров в центральный пост. — Николай Соловьев, руководитель научной программы. Поступаете в полное его распоряжение.

И тут же перевел ставший вдруг исключительно строгим взгляд на меня. Мол, задвинь куда подальше свои личные проблемы и прими гостей как положено по законам гостеприимства.

Ага, сейчас, только шнурки поглажу…

— Майкл Джекман, — четко отрекомендовался тот, что повыше. И протянул для пожатия руку, которую я высокомерно проигнорировал. Подержал на весу и убрал с легким оттенком недоумения.

А второй… Хм… молчит, только пялится на меня огромными рыбьими глазами. Так, словно я ему денег должен.

Ну что ты на меня уставился? Даже если и должен, хрен ты что-нибудь получишь, даже не мечтай. Смотри, дыру взглядом не просверли.

Майкл, судя по всему, слегка озадаченный затянувшейся паузой, тихонько подтолкнул приятеля в бок, и тогда тот, запинаясь, наконец, выдавил из себя:

— Сэм… Э-э-э… Сэмюэль Х-харди…

Экий ты, Сэмюэль, заторможенный. Судя по всему, натура ты у нас чересчур впечатлительная, никак не можешь переварить только что завершившийся перелет в тесной неуправляемой капсуле. Или дошло, наконец, куда же ты на самом деле попал, и накрыла тебя по такому случаю совершенно неодолимая грусть-печаль. Что ж… могу обрадовать, капсула и все с ней связанное — это еще цветочки. А уж ягодками я постараюсь обеспечить тебя по полной, даже не сомневайся. Как, впрочем, и твоего приятеля. Так что удачной всем стажировки.

Нет, ну вы посмотрите на него!.. Теперь уставился на что-то за моей спиной, аж рот раскрыл.

Я обернулся. А-а, вот оно что!

Причина необычного поведения стажера Харди отыскалась сразу: прямо посреди стены красовалась репродукция картины Брейгеля «Охотники на снегу»… очень хорошая репродукция. А прямо под ней — самая обычная акустическая гитара, закрепленная так, чтобы никакие кульбиты станции не смогли сдвинуть ее в сторону ни на один миллиметр. Как, впрочем, и картину. Командир потрудился над этим самолично, и ревностно следил за тем, чтобы никто… ни единым пальцем… Судя по всему, и то и другое представляло для него какую-то немыслимую ценность, понять которую другим просто не дано.

Так что, парень, об этом даже не думай, это, брат, не про тебя. Да, если уж на то пошло, то и не про нас с Аврелием.

Вошел Марк, обвел собравшуюся компанию угрюмым взглядом и сказал:

— Оболочки для зондов опять не прислали. Вот и крутись теперь, как знаешь.

— Печально, — ответил командир, — но, думаю, не смертельно. Точнее надо работать, тогда и зонды целее будут. Правда, Ник?

— Не совсем. Даже имеющихся в наличии оболочек для завершения программы скорее всего не хватит.

— Тогда используйте старые. Марк, ты ведь у нас на все руки… подлатай там что-нибудь, чтобы Ник совсем уж не расстраивался.

Марк хмыкнул с большим сомнением. Стало окончательно ясно, что на заштопанные стараниями нашего инженера оболочки лучше все-таки особо не надеяться.

— Ладно, придумаем что-нибудь, — командир вдруг решил перевести разговор в другую плоскость. — А с продовольствием что?

— Тут у нас полный порядок, — оживился Марк. — На любой, как говорится, вкус.

— Вот и давайте радоваться жизни, пока есть такая возможность, — подвел итог командир. — В любом случае проблемы лучше решать на сытый желудок.

Ничего не понимающие стажеры смотрели на экипаж «Афродиты» с полным недоумением.

Какие там, спрашивается, оболочки? Это вообще о чем? Хотя против сытного ужина никто, судя по всему, ничего не имел.

Э-эх… зелень вы, зелень непроходимая, ничего-то о нашей жизни не знаете. Но это дело поправимое, хотя и, признаю, весьма трудоемкое.

— Значит, так, Майкл и Сэм… — я обвел их взглядом сержанта, под команду которого только что поступила очередная партия абсолютно необученных новобранцев. Майкл встретил его с полнейшим, надо сказать, равнодушием, а Сэм снова принялся есть меня глазами. Когда же ему надоест, в конце-то концов! — Сейчас все дружно отправляемся на разгрузку капсулы, а затем можете отдыхать. Занимайте любые каюты, начиная с четвертой. А завтра с утра пораньше помолясь и начнем.

Начинать, как водится, пришлось самому.

Стажеры пристроились за спинкой операторского