Избавитель. Том 2 (СИ) - Соколов Макс

— Браки укрепили мою власть в Красии. Разве глупо рассчитывать, что они послужат тем же целям на севере?

— Это чины, муж мой. Здешние женщины еще годятся, чтобы вынашивать детей даль’шарумов, но среди тамошних нет ни одной, достойной твоего семени.

— А я так не считаю. Лиша достойнейшая из женщин.

Инэвера нахмурилась:

— Неважно. Кости против нее, и я не одобрю ваш брак.

— Ты права, это не важно. Я все равно женюсь на ней.

— Ты не можешь! Я твоя дживах ка, и мне решать, на ком ты женишься.

Но Джардир покачал головой:

— Ты моя красийская дживах ка. Лиша станет северной, и я наделю ее властью над всеми моими северными женами.

Инэвера выпучила глаза, и на мгновение Джардиру показалось, что они выскочат из орбит. Она с воплем бросилась на него, растопырив пальцы с длинными накрашенными ногтями. Эти ногти не раз впивались в спину Джардира при совершенно других обстоятельствах, и он не сомневался в их остроте.

Он быстро увернулся. Джардир помнил, как Инэвера ударила его в прошлый раз, и потому лишь уворачивался и прикрывался. Инэвера быстро и высоко вскидывала длинные ноги, окутанные тонким прозрачным шелком; разила пальцами в места соединения нервов и мышц. Если ей удастся попасть, он не сумеет пошевелить ни рукой, ни ногой.

Джардир впервые увидел настоящий шарусак дама’тинг и завороженно наблюдал за точными смертоносными движениями, понимая, что Инэвера способна убить Дамаджи, а тот и глазом не успеет моргнуть.

Но Джардир был Шар’Дама Ка. Он был величайшим мастером шарусака на свете, а благодаря магии Копья Каджи его тело было сильнее и проворнее, чем когда-либо раньше. Даже Инэвера перестала быть ему ровней теперь, когда он признал ее боевое мастерство и держался начеку. В конце концов он поймал ее за запястье и опрокинул на гору подушек.

— Еще раз меня тронешь, — предупредил он, — и я тебя убью. Плевать, что ты дама’тинг.

— Шлюха-язычница одурманила тебя! — выпалила Инэвера.

Джардир рассмеялся:

— Возможно. Или, напротив, рассеяла дурман.

Дамаджи Ичах презрительно усмехался, покидая Дворец зеркал со своими женами и детьми.

— Он бы убил тебя взглядом, если бы мог, — заметил Рожер.

— Можно подумать, он не украл этот особняк у какого-нибудь красийского вельможи, — фыркнула Лиша.

— Кто знает этих красийцев? — парировал Рожер. — Возможно, мы должны были оказать ему честь и сперва убить его со всеми домочадцами.

— Рожер, это не смешно.

— А разве я шутил?

Вскоре Аббан вышел из особняка и низко поклонился:

— Ваш дворец ждет, госпожа. Мои жены уберут нижние этажи для свиты, но твои личные покои — весь верхний этаж — уже готовы.

Лиша подняла взгляд на огромный особняк. Только на верхнем этаже были десятки окон! И весь он — для нее одной? Да это раз в десять больше домика, в котором они жили с Уондой!

— Целый этаж для нее одной? — Рожер тоже разинул рот.

— Разумеется, твои покои тоже будут богато украшены, сын Джессума, — поклонился Аббан, — но по традиции девственная невеста должна жить одна на верхнем этаже, а ее сопровождающие — на нижних, чтобы она надела свадебное покрывало невинной.

— Я не приняла предложение Ахмана, — напомнила Лиша.

Аббан поклонился:

— Верно, но и не отказала, а значит, остаешься нареченной моего господина, пока не примешь решение. Боюсь, эта традиция нерушима.

Он наклонился к Лише и прикрылся рукой, поглаживая бороду.

— Я настоятельно советую, госпожа, не давать окончательный ответ в Даре Эверама, если этот ответ отрицательный.

Лиша кивнула. Она и сама уже пришла к этому выводу.

Они вошли в особняк. Множество женщин в черном поспешно наводили лоск. По обе стороны холла висели зеркала, образуя бесконечный коридор. По центру полированного каменного пола проходила мягкая ковровая дорожка с яркими узорами, перила широкой лестницы были выкрашены в цвет слоновой кости и позолочены. Они поднялись по лестнице под мрачными взглядами портретов бывших владельцев. Что с ними стало, когда явились красийцы?

— Если ты изволишь подождать здесь со своей свитой, госпожа, — сказал Аббан, — я скоро вернусь и разведу их по покоям.

Лиша кивнула. Аббан поклонился и оставил их в величественной гостиной с прекрасным видом на Райзон.

— Гаред, выйди и охраняй вход, — приказала Лиша, когда Аббан вышел.

Когда за лесорубом закрылась дверь, Лиша вихрем развернулась к матери.

— Ты сказала им, что я девственница?

Элона пожала плечами:

— Они сами так решили. Я не стала разубеждать.

— А если я выйду за него и он узнает, что это не так?

Элона фыркнула:

— Ты не первая, кто ляжет на брачное ложе подпорченной. Еще ни один мужчина не отверг желанную женщину из-за такого пустяка.

Элона взглянула на Эрни, который внимательно разглядывал свои сапоги, как будто на них было что-то написано.

Лиша нахмурилась, но покачала головой:

— Неважно. Я не собираюсь становиться очередной женой в гареме. Хватило же наглости привезти меня сюда, ничего не сказав!

— Ночь честная! — взорвался Рожер. — Можно подумать, ты не знала! В каждой красийской истории говорится о владыке с десятками скучающих жен, запертых в гареме. Да и какая разница? Ты уже сказала, что не собираешься за него замуж.

— А тебя никто не спрашивал, — отрезала Элона.

Лиша потрясенно взглянула на нее и вскричала:

— Ты знала, что он женат! Знала и все равно пыталась меня продать, как корову или овцу!

— Да, знала. Я поняла, что он может либо сжечь Лощину дотла, либо сделать мою дочь королевой. Разве я неправильно выбрала?

— Не тебе выбирать мне мужа!

— Кому-то же нужно, — отрезала Элона. — Сама ты явно не собираешься.

Лиша сверкнула глазами:

— Что ты им пообещала, мама? И что они посулили взамен?

— Пообещала? — засмеялась Элона. — Речь шла о браке! Жениху нужна игрушка в постели и мать его будущих детей. Я пообещала, что ты окажешься плодовитой и нарожаешь сыновей. Только и всего.

— Ты мне отвратительна! Да и откуда тебе знать?

— Кажется, я упомянула шестерых твоих старших братьев, которые трагически погибли в бою с демонами, — призналась Элона.

Она пригорюнилась.

— Мама! — возмутилась Лиша.

— По-твоему, шесть — слишком много? Я боялась, что переборщила, но Аббан и глазом не моргнул. По-моему, он даже был несколько разочарован. Можно было накинуть.

— Даже один — слишком много! Как можно врать о мертвых детях? У тебя нет ни капли почтения!

— Почтения к кому? К душам бедных детишек, которых не существует?

У Лиши дернулся левый глаз, и она поняла, что надвигается лютая мигрень. Она потерла висок.

— Напрасно мы сюда приехали.

— Раньше не могла сообразить? — хмыкнул Рожер. — Даже если они нас отпустят, уехать сейчас — все равно что плюнуть им в лицо.

За глазным яблоком вспыхнула боль. Лишу затошнило.

— Уонда, принеси мой мешочек с травами.

Надо приготовить настойку, чтобы разогнать кровь и унять приступ. Тогда будет легче вытерпеть мать.

Джардир прибыл вскоре после того, как друзей Лиши проводили в прибранные нижние комнаты. Травница заподозрила, что он специально ждал, пока она останется одна.

Он поклонился, стоя в дверном проеме:

— Я не хотел бы нарушать приличия. Если хочешь, позови свою мать.

— Я лучше подземника позову. Думаю, что справлюсь сама, если ты начнешь меня лапать.

Джардир рассмеялся, еще раз поклонился и вошел.

— Даже не сомневаюсь. Я хочу извиниться за убогость твоих покоев. Я охотно поселил бы тебя во дворце, достойном твоих могущества и красоты, но, увы, в Даре Эверама сейчас нет ничего лучше этой жалкой лачуги.

Лиша хотела было сказать, что в жизни не видела жилища роскошнее, не считая цитадели герцога Райнбека, но прикусила язык. Красийцы отобрали дворец у законного владельца, и в его красоте нет их заслуги.