Благословенный Камень - Барбара Вуд

У Бригитты вошло в привычку каждый день на закате взбираться на специальное возвышение на крыше — это было ее любимое время дня, когда прекращались работы и начинались вечерние развлечения; к тому же в это время вид Карибского моря менялся — светлое небо чернело и превращалось в искрящийся звездами небосвод. Бригитта давала указания кухаркам об ужине, потом долго нежилась в ванной, потом надевала нижнее белье и нижние юбки, набрасывала газовый пеньюар и взбиралась на крышу наблюдать за тем, как солнце величественно прощается с миром.

Бригитта, не отрываясь, смотрела в подзорную трубу, потягивая из рюмки ром, осматривая море, бухту, горы, тучи, маленькие рыбацкие деревни и думая о предстоящем вечере. Сегодня воскресенье, так что гостей не будет. Они с Анри останутся вдвоем. Проведет ли он этот вечер с ней или соблазнится игровым столом в Сен-Пьере? Проснувшись этим утром и осознав, что уснул, так и не выполнив данное обещание, Анри был удручен. «Моя дорогая! Я не достоин тебя!» Потом он клюнул ее в щеку и, надев костюм для верховой езды, отправился на тростниковые плантации.

Бригитта смотрела, как в портовом городе зажигают фонари, как распахивают навстречу закату двери, как отплывают со стоящих на якоре кораблях голодные гости. Ей казалось, что она слышит звуки музыки и смех, ощущает идущие с кухонь ароматы и видит улыбки на лицах людей. Отвернув трубу от поселка, она стала обозревать густо поросшие зеленью вершины и гребни гор, поднимающиеся и опадающие, подобно океанским волнам, и тропические джунгли, переливающиеся всеми оттенками зеленого. Так, теперь осмотрим восток — от пламенеющего неба до тихого наветренного берега с его дикими пляжами, лаймово-зелеными лагунами и невидимыми бухточками…

Она замерла. Мачты? Свернутые паруса?

Она настроила окуляр, чтобы как можно лучше разглядеть корабль, и впилась в него взглядом. Судя по двум мачтам, узкому корпусу и тому, что судну пришлось дать малую осадку, чтобы пробраться по мелководью и заплыть в такую крошечную бухточку, это должна быть американская шхуна.

Бригитта нахмурилась. Почему она встала здесь на якорь?

Она слегка передвинула трубу вверх по грот-мачте, чтобы увидеть флаг.

Пиратский корабль! Этот флаг, который французы называют joli rouge — «веселый алый цвет», а англичане — «Веселый Роджер», не спутаешь ни с чем. Обычно на нем изображаются череп и перекрещенные кости; а на этом — перекрещенные абордажные сабли, с которых капает кровь.

— Боже мой! — прошептала Бригитта. Она знала, что это за корабль — это был «Лихой Наездник», принадлежащий кровожадному Кристоферу Кенту. Команды на борту не было.

Ее затрясло. Где же они? Она слышат про тактику Кента — он атакует внезапно и жестоко. Нападает, грабит и исчезает прежде, чем жертвы успевают опомниться.

Она отчаянно всматривалась в трубу, обшаривая взглядом холмы между бухтой и плантацией, которые разделяли всего две мили. Анри со своими людьми находился где-то там, среди этой зелени, на тростниковом поле, только она почему-то не могла найти его.

Кристофер Кент — кошмар всех колонистов. Он был одним из тех пиратов, которые грабили не только суда, но и совершали дерзкие набеги на суше. Все плантаторы хранили деньги у себя в поместьях. Только так можно было избежать ограбления. Но Кент об этом знал и мог нагрянуть среди ночи, заставая спящих людей врасплох и принуждая их признаться, где они прячут золото. Как правило, при помощи пыток.

— Боже, умоляю, — шептала Бригитта внезапно пересохшими губами. — Только бы они не пошли туда.

И тут она увидела их — пиратов, взбиравшихся на холм, расталкивая надсмотрщиков и рабов на тростниковых плантациях. Анри, выбитый из седла…

— Колетт, принеси мой мушкет! — Она знала, что на таком расстоянии не сможет ни в кого попасть, но, может быть, она сделает несколько предупредительных выстрелов.

Интересно, заметили ли пиратов солдаты, которые сидят в крепостях? Вряд ли. Тогда уже звонили бы в набат и стреляли из пушек. Кент незаметно проплыл вдоль наветренного берега и прокрался в маленькую бухточку. Плато, на котором на множество акров раскинулись плантации Беллефонтена, скрывалось за двумя гребнями гор. Поэтому пираты могут спокойно напасть, быстро и втихую сделать свое черное дело и так же незаметно исчезнуть, оставив после себя лишь трупы и дымящиеся развалины. Пройдут еще как минимум сутки, прежде чем солдаты узнают о том, что произошло, а к тому времени корабль Кента успеет уплыть далеко в море.

— Что случилось, мадам? — спросила молодая чернокожая рабыня, неуклюже подавая длинное ружье. Колетт родилась уже в третьем поколении африканских рабов. Она родилась на Мартинике, как и ее мать, а вот ее бабушку вместе с тысячами других чернокожих привезли из Африки, чтобы они работали на французских колонистов на сахарных и табачных полях.

— Пошли в крепость Эркюля, — начала было Бригитта, стараясь разглядеть через трубу пиратов. Но солнце уже окончательно склонилось за горизонт, и стало почти совсем темно. — Скажи, чтобы он бежал, Колетт! Скажи, что на нас напали пираты…

И вдруг она увидела в подзорную трубу его, Кристофера Кента, — высокая грозная фигура, с ног до головы одетая в черное. Его лицо закрывали широкие поля треуголки, пышный белый плюмаж трепал ветерок. Когда он повернулся и его лицо слегка приоткрылось, она с ужасом поняла, что это он являлся к ней в образе призрачного любовника.

Бригитта лихорадочно думала. Крепость расположена в десяти милях отсюда, за горами, скоро наступит ночь и в джунглях стемнеет гораздо раньше, чем гонец отправится в путь. Пираты зажгли факелы, ярко горевшие в надвигающемся сумраке, и огненная змея медленно, но уверенно вползала на холм.

Последний раз посмотрев в трубу на Кента — его высокая фигура, решительно пробирающаяся сквозь пышную растительность, была едва различима в свете стремительно догорающего дня — Бригитта сказала:

— Нет, не надо, — и отложила мушкет в сторону.

— Но, мадам, — заскулила Колетт. — Пираты! Мы должны всех предупредить!

— Тише, — проговорила Бригитта, спускаясь по лестнице обратно в спальню. — Никому ничего не говори, Колетт! — Ситуация такова, что придется действовать иначе. И притом хладнокровно.

У нее было одно красивое платье, которое она ни разу не надевала. Оно прибыло за ней из Франции двадцать лет назад, это было особенное платье, которое она собиралась надеть в день рождения короля. Но во время поездки на Мартинику она забеременела и после рождения первого ребенка не смогла уже влезть в него. Потом она забеременела снова, потом еще и еще и наконец окончательно распрощалась с мечтой надеть когда-нибудь это платье.