Свитки из пепла - Павел Полян

Марсель Наджари

Крик о мести

Марсель Наджари, по профессии электрик, родился в 1917 году в Салониках – городе с крупнейшей в довоенной Греции еврейской общиной (около 60 тыс. чел.) 1.

Убежденный греческий патриот, он был 28 октября 1940 года призван в греческую армию, воевал в Албании. 15 мая 1941 года, уже после военного поражения Греции, вернулся домой, в Салоники, оказавшиеся внутри немецкой оккупационной зоны.

В феврале 1943 года два относительно спокойных года под оккупацией сменились насильственным сселением в гетто, причем та его часть, что примыкала к вокзалу, – так называемый квартал Барона Хирша, – стала транзитным лагерем для депортируемых. Одними из первых были увезены его отец, мать и сестра.

Сам Марсель Наджари вместе с другом Илией Коэном в это время жил в Афинах, где теперь стало слишком опасно оставаться. Они бежали в город Ларису, что в итальянской оккупационной зоне, где в отличие от немецкой и болгарской зон евреев не трогали. Там вместе с еще четырьмя друзьями – Товией Бепой, Пико и Вико Брудо и Давидом Коро – Марсель и Илия открыли небольшую мыловарню. Но 12 сентября 1943 года Италия капитулировала, и уже 7 октября братьям пришлось снова бежать – на этот раз в Ламию, а оттуда в Сперхиаду, что в префектуре Пирей, – в область, контролировавшуюся тогда силами ЭЛАС («Греческая народная освободительная армия»). К этому партизанскому прокоммунистическому войску братья и присоединились. Снабдили Марселя и новой идентичностью – именем Манолиса Тазалидиса.

У эласовцев он провел около трех месяцев, наполненных огорчениями и приключениями. Опустим их здесь, кроме одного: Марсель схватил лихорадку и сгорал от нее, но за миску риса, принесенного другом – и, как оказалось, украденного, – их обоих приговорили к четырем месяцам тюрьмы. Отбывать срок надлежало в Карпенизи, где находился штаб, но там его от наказания освободили и тайно переправили в Афины – на лечение. Там Наджари, действительно, поставили на ноги, но 30 декабря 1943 года в дом, где он остановился, ворвался отряд СС и схватил его вместе с хозяином.

Месяц в Авероффской тюрьме был полон допросами, пытками и избиениями, но «Манолис» всячески отрицал какую бы то ни было связь с партизанами. Его перевели в лагерь «Хайдари» – впрочем, ничем не отличавшийся от тюрьмы. Там он встретил знакомых, с некоторыми из них он потом был вместе в «зондеркоммандо», например, Альберто Эрреру. В «Хайдари» он провел около двух месяцев, и то, что в лагере постепенно набиралось все больше и больше евреев, явно говорило о приближающейся депортации.

И действительно, 2 апреля 1944 года партию евреев привели на вокзал и затолкали в вагоны. Причем не только из «Хайдари», но и из нескольких других сборных мест. Станцию назначения никто не знал, но надежда встретить «там» родителей и сестру заслоняла любые мысли о побеге.

Станцией назначения оказался Аушвиц, куда эшелон прибыл 11 апреля. Около 320 человек прошли на рампе селекцию2. В том числе Наджари, зарегистрированный под номером 1826693.

После месячного карантина он был зачислен в «зондеркоммандо». Это произошло, по-видимому, 15 мая, когда к зондеркоммандовцам враз добавили сотню человек4. Наджари переехал в 13-й блок и завязал первые знакомства. Среди «ветеранов» большинство составляли польские евреи, общим языком со многими из них оказался французский. С некоторыми он подружился, например, со Штрассенфогелем, как и с Мишелем – офранцузившимся греческим евреем5. Не говоря уже о более давних знакомцах из числа греческих евреев: Вико Брудо, Морис Арон, Исаак Барух, Леон Коген и др.

То, с чем ему пришлось столкнуться в «зондеркоммандо», ежедневно ставило его перед самым страшным для верующего вопросом – о бытии Бога. Наджари принадлежал к тем, кто каждый раз находил в себе силы отвечать на этот вопрос утвердительно. В чем, возможно, ему помогало и общение с Лейбом Лангфусом – оба работали в бригаде, обслуживавшей крематорий III.

Эта бригада фактически не участвовала в восстании, и именно она дала больше всего выживших зондеркоммандовцев, и Наджари был одним из них. По всей видимости, он входил в состав самой последней из «зондеркоммандо» – той, что занималась разрушением крематориев и газовых камер.

Перед эвакуацией всего концлагеря всех живых членов «зондеркоммандо» перевели из изолированной зоны крематориев в общий лагерь в Биркенау6. Марселю, по-видимому, удалось незамеченным переместиться из одной колонны в другую и смешаться с другими узниками. Скрыв таким образом свою лагерную идентичность (однозначно смертоносную!) и не откликаясь на свой номер на перекличках, – он уцелел!7

25 января 1945 года (за два дня до освобождения лагеря!) Наджари был эвакуирован в Маутхаузен, где был еще раз зарегистрирован (под номером 119116), а 16 февраля 1945 года его перевели на работы в маутхаузенский филиал Гузен-2. Назвав себя электриком, он поработал в Мельке, на заводе «Мессершмит». Голод, холод, нарывающая рана между пальцами – выжил он чудом, благодаря оптимизму и еще тому, что рядом всегда был кто-то из тех 26 греческих товарищей, которых миновала последняя селекция. Их любимым развлечением было рассказывать друг другу о вкусной домашней еде и о способах ее приготовления, вступая при этом в жаркие споры о наилучших способах и ингредиентах.

После счастливого освобождения Марсель вернулся в Грецию. Первое, что он сделал после того, как пришел в себя, – написал воспоминания. Дата «15 апреля 1947 года», проставленная в их начале, – скорее всего датирует конец работы.

В том же 1947 году Марсель Наджари женился. Спустя четыре года, в 1951 году, вместе с женой, Розой, и маленьким сыном Альбертом он переехал в Нью-Йорк, где и умер 31 июля 1971 года.

Рукопись, написанная М. Наджари, была обнаружена спустя 9 лет после его смерти: 24 октября 1980 года при раскорчевке местности около руин бывшего крематория III, на глубине примерно 30–40 см8. Ученик Лесного техникума в г. Бринке Леслав Дурщ9 нашел стеклянную колбу от термоса, закрытую пластмассовой пробкой и завернутую в кожаную сумку.

В колбе была рукопись – 13 страниц формата 20х14 см, вырванных, по всей видимости, из блокнота. Текст написан убористым почерком, на хорошем греческом языке. Рукопись подверглась воздействию сырости, ее состояние и соответственно читаемость очень плохие. Естественно, что она была тотчас же принята на хранение в Государственный музей Аушвиц-Биркенау в Освенциме10.

Непонятно как, но довольно быстро слух об этой находке дошел и до Розы Наджари, перебравшейся к этому времени в Париж. Уже 7 марта 1982 года она обратилась в Освенцимский музей с просьбой выслать ей копии. Ей не только выслали фотокопию рукописи, но и вернули подлинную сумку, в которой нашли колбу с рукописью.

Тотчас же после этого – 22 апреля 1982 года – состоялась первая публикация того, что удалось разобрать, – в греческой газете «Risospasti»11. Его первым переводчиком стал Янис Лициос.

В тексте упоминается освобождение Греции – событие, которое невозможно привязать к одной конкретной дате: оно растянулось по сентябрю с октябрем 1944 года. Это позволяет датировать весь текст как написанный скорее всего в ноябре. А возможно – и 26 ноября, когда слухи о предстоящей – и действительно состоявшейся! – селекции «зондеркоммандо» достигли максимума12.

Но вне зависимости от даты своего написания текст Марселя Наджари звучит несколько иначе, чем все остальные известные нам тексты. Несмотря на плохую свою сохранность и на традиционное для юга Европы обстоятельное перечисление родственников и друзей, текст Наджари более всего напоминает – крик.

Но не крик о помощи, а крик о мести!

Есть в его воспоминаниях и такие слова: «Я не о том жалею, что умираю, а о том, что не смогу отомстить так, как я этого хочу и как могу…». И на тот случай если он умрет, не отомстив, – он перекладывает этот долг на других, на своих близких, – и это придает перечислению имен некий особый смысл.

Есть и такие: «Каждый день мы задаемся вопросом, есть ли Б-г, и, несмотря ни на что, я верю, что есть. И на все, чего Б-г пожелает, пусть будет воля Его».

Для того чтобы в таких условиях на такой вопрос давать такой ответ, требовалась не только неиссякаемость веры, но и колоссальные внутренние напряжение и мужество.

В 1991 году попечением фонда «ETS Ahaim Foundation» из Cалоник вышла небольшая книга Марселя Наджари. Эта 66страничная рукопись – размноженное на гектографе чистовое факсимиле английского перевода греческого оригинала. Из предисловия к публикации явствует, что активнейшую роль в деле сохранения деталей трагедии евреев из Салоник сыграл местный адвокат Йомтов Якоэл, – возможно, родственник погибшего в Аушвице адвоката Якоэла, которого упоминает в своем «Письме из ада жене» и Хаим Герман13.