Сара Дейн - Кэтрин Гэскин

— Конечно нет!

Он выпрямился, опустив руку.

— Это ведь будет недолго, Сара. Теперь осталось всего несколько месяцев. Леди Линтон вернется в любой момент, и ты будешь в Лондоне через каких-нибудь три месяца.

Она не взглянула на него.

— Думаю, в Лондоне можно быть такой же одинокой, как здесь. Ведь так, Ричард?

— Одинокой? Сара! — Он возбужденно рассмеялся. — Какая же ты глупышка! У леди Линтон такой шикарный дом в Лондоне. Да там ни на минуту не соскучишься! Ты забудешь эти места, где нового лица месяцами не видишь. — Голос его стал таким тихим, что походил на невнятный шепот. — И, Сара… там же буду я!

Она подняла голову так быстро, что пламя свечи взметнулось.

— Ты будешь там? Как же?..

Он улыбнулся.

— Ну, не в самом Лондоне. Но достаточно близко, чтобы туда наезжать.

Улыбка его стала шире — вдруг снова повеяло тем духом товарищества, который царил когда-то в этой комнате. Вместе с улыбкой появились искорки в глазах, в уголках губ затаилось предвкушение веселых забав. Сара смотрела на его красивое гладкое лицо, густые черные волосы, на жесткий высокий воротник, придававший голове несколько высокомерное выражение, которое уже стало казаться естественным за эти первые месяцы армейской службы. Она отметила все это про себя и подумала, не дается ли ему все слишком легко за счет приятной внешности и изящных манер. Ричард был сыном сельского священника, без денег или влияния, но ему уже удалось завоевать у военного начальства особое расположение, а сэр Джеффри Уотсон был влиятельным союзником для каждого молодого человека, имеющего честь быть с ним знакомым. Моментальная готовность улыбнуться или рассмеяться выдавали в нем фаворита. Сара сообразила, что Ричард, которому недоставало многих существенных качеств, очевидно, добьется успеха за счет своей привлекательной наружности и очарования.

Она было протянула ему руку, но тут же убрала ее. Пламя свечи затрепетало, отбросив тени на его лицо. В этот краткий миг она вдруг увидела в нем угодливого лакея, который служит влиятельным и богатым.

— Что ты так пристально разглядываешь меня, Сара? — спросил он. — Разве ты не рада, что мы будем видеться в Лондоне?

— В Лондоне?.. О да, Ричард!

— В таком случае, почему такая печаль на лице? — Он рассмеялся, снова придя в хорошее настроение. — Только подумай, Сара! Я побываю в театрах, посмотрю все, о чем мечтал, сидя в этой комнате и решая бесконечные примеры. — Он вдруг потребовал от нее: — Скажи мне, что бы ты хотела увидеть в Лондоне больше всего? Скажи!

Она улыбнулась его нетерпению:

— Лондон для меня не так нов, как тебе кажется. Разве ты не помнишь, что я там родилась?

Он взглянул на нее и протянул:

— Да… да, я все забываю об этом.

Он заложил руки за спину и отступил от нее на полшага.

— Я все забываю, что у тебя была совсем другая жизнь до того, как ты приехала сюда. Это эгоистично, я знаю, держать тебя взаперти там, где ты жила не всегда. — Он потряс головой. — Ты ведь не такая, как я. Я здесь родился и никогда не покидал этих мест до нынешнего года. Ты видела гораздо больше, Сара, но для меня ты только здесь и нигде больше. Когда я вспоминал, как свет отражается от воды на плотине, я не мог не думать о твоих волосах. Я все время думал о тебе. Наверное, я скучал по дому… моя тоска по дому была постоянно связана с тобой.

Вдруг тон его переменился:

— Это глупо?

Она отрицательно покачала головой.

— Я много думал о наших вечерах на побережье с твоим отцом. Ты помнишь их, Сара? — И сам же ответил: — Конечно, ты их помнишь. Мы с тобой не забудем их. Наверное, это лучшее, что нам когда-либо удастся вспомнить. — Затем он наклонился и нежно поцеловал ее в губы. — Это за ту красоту, которую ты оставила в моей памяти.

Когда он попытался выпрямиться, она удержала его за руку.

— Ты уверен, что хочешь это помнить, Ричард?

— Всю жизнь, — тихо сказал он и снова поцеловал ее.

Она поднялась и подставила ему свои губы. Ее впервые так целовали, и она поразилась своей готовности отвечать на поцелуй. Она почувствовала, как крепко он обнял ее, ее собственные пальцы сплелись у него на шее. Они приникли друг к другу, и внезапно воспоминания о годах дружбы осветились огнем страсти. Сара знала, что этим поцелуем она кончает с детством, что навсегда меняет свои отношения с Ричардом. Тем не менее она продолжала целовать его, прекрасно понимая, что именно этого она от него хотела, что для этого она страстно ждала его возвращения. Ее разум ясно дал ей понять, что это неистовое чувство и было любовью к Ричарду, желанием иметь его возле — тем чувством, в котором до этого момента она не признавалась самой себе. А сейчас каждая частичка ее тела наслаждалась его поцелуями.

Наконец их объятия несколько ослабли. Ричард оторвал свои губы от ее губ и прижался к ее глазам, ко лбу. Потом он уткнулся лицом в ее волосы.

— Моя дорогая! — произнес он. — Моя любимая Сара!

Она чувствовала его дыхание на своем лице: он тяжело наваливался на нее, прижимался к ней. Было похоже, что им владеет не любовь или желание обладать, а что он ищет в ней помощи и поддержки.

— Сара! — повторил он, слова его прозвучали мольбой.

Услышав это, она вдруг уловила порыв ветра, холодного ветра, который веял вокруг нее, подобно шепоту благоразумия. Ее внезапно коснулась действительность, охладив пыл страсти.

Она вырвалась из его объятий, отступив назад и прижав руки к ушам, чтобы заглушить этот пугающий шепот.

— Нет, Ричард, — хрипло сказала она. — Ты меня бросишь и женишься на Элисон!

Лицо его побелело. На нем появилось выражение страха, как у ребенка, вдруг потерявшего опору.

— Жениться на Элисон? — повторил он. — Жениться на Элисон! — Он растерянно провел рукой по волосам. — Боже, ты с ума сошла, Сара! С чего ты взяла, что я могу жениться на Элисон?

— Говорят… — прошептала она. — Я думала, это решено.

Он резко схватил ее за руку.

— Кто говорит? О чем ты?

— Кухарка сказала и Нелл. Они сказали, что это почти решено.

Он строго взглянул на нее.

— Насколько же ты изменилась, что слушаешь кухаркины сплетни! И ты поверила этому, даже не спросив меня?

— Что же мне оставалось? — сказала она жалобно. — Как я могла спросить тебя? Я тебя почти не видела. Только сейчас. Ты же не даешь с собой поговорить.

Он вспыхнул и отвернулся.

— Я знаю. И мне чертовски жаль. Но мне кажется, я и не хотел разговаривать с тобой.

И он снова притянул ее к себе. Жест был нежным и уверенным, а когда он снова начал гладить ее волосы, это еще больше напомнило ей Себастьяна. Нежность этого его бессознательного жеста вызвала слезы на глазах. Ей захотелось положить голову ему на плечо и выплакать всю горечь последних месяцев.