Серебряный филин - Сергей Аникин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты должен убить журналистку и её мужа. Они выставили тебя посмешищем, — прошипел филин слегка хлипковатым голосом, точно старик, которому за восемьдесят. Затем он оттолкнулся от его плеча и полетел обратно в картину, он влетел в картину и сел на провода. В этот момент Вячеслав с криком проснулся. Струи пота текли у него на лбу, подбородке и плечах. Сердце колотилось, точно гидравлический молот, в висках стучало, боль была адской и невыносимой, из носа пошла кровь. Он прошёл в ванную и умылся, затем оделся и вышел на улицу, сел за руль и поехал. Включил дальний свет, освещая себе дорогу огромными, точно прожекторы, фарами. Наконец он подъехал к небольшому двухэтажному дому, где жили Наталия и Владимир. И снова услышал тот старческий голос.
— Ты обязан их убить, помни об этом, иначе она напишет о тебе грязные вещи в журнале, и у тебя будет запятнанная репутация, а если новости попадут в интернет, всё, ты больше никогда не вернёшь себе настоящее имя, все будут над тобой смеяться и обсуждать тебя.
Он встрепенулся, но не испугался, он слушал голос, а как голос закончил говорить, нашёл в себе силы и вышел из автомобиля.
Из багажника достал топор и перелез через забор, подошёл к окну и разбил его.
— Дорогой, кто-то ворвался в дом, — открыла глаза и толкнула ладонью в спину мужа Наталия.
— Пойду посмотрю, оставайся здесь, — протирая ото сна глаза фалангами пальцев, заявил он.
Он спустился на первый этаж, на кухню, и включил свет, под потолком вспыхнула, как факел, хрустальная люстра. Вячеслав резко нанёс удар по голове Владимиру. Он не успел ничего сказать, его руки затряслись, точно его прошибали мощные электрические разряды высокого напряжения, ноги подкосились, начали дрожать, из раны фонтаном ударила кровь, мужчина упал на колени. Вячеслав снова взмахнул топором, замах рассёк тёплый воздух со свистом, и снова удар прямо в середину макушки Владимира. Топорище от удара зашло по самую рукоять. Тот скончался на месте. Наталье было не по себе, точно кошки скреблись внутри неё. Она вышла из комнаты и увидела лужу крови. С окровавленным топором вышел Вячеслав. У неё перехватило дыхание, точно внутри невидимый якорь зацепил её кадык с языком, её глазные яблоки расширились и начали дёргаться. Сердце бешено колотилось в груди, кровь стучала в висках и горле. Страх набросился на неё, точно тарантул накинул на неё свою паутину, и парализовал её. У Вячеслава появилась натянутая дьявольская улыбка. Его налитые кровью глаза провалились глубоко в глазницы. Лицо сделалось каменным и стало цвета восковой свечи. Его тяжёлые шаги по ступеням давили на её ушные перепонки. И вдруг она разморозилась и забежала к себе в комнату, закрыла её на врезной замок и включила свет. Под потолком вспыхнула вкрученная в старый патрон лампочка без абажура. Она села на диван и тяжело дышала. При каждом выдохе ей казалось, что кислород сжигается и ей с каждой драгоценной секундой её жизни тяжелее и тяжелее дышать, точно страх наступил сапогом на её горло и начал давить.
— Так, успокойся и возьми себя в руки, — приказала она сама себе.
Но пульсирующая боль в её голове не давала ей покоя, точно раскалённая спица впивалась в мягкие кусочки её мозгового вещества.
— Открой, дорогуша! — прозвучал истерический смех Вячеслава.
От его голоса у неё кровь начала стыть в жилах. Она начала дышать ещё сильнее, открыла комод, начала рыться в нём. Сначала в одной ячейке, затем во второй, а после в третьей. Послышался удар топора, остриё пробило фанерную дверь и вылезло со стороны её комнаты.
— Ты не понимаешь, ты выбрала не ту семью, где можно выйти сухой из воды и сделать карьеру! — закричал он.
Удары нарастали, щепки от ударов влетали в комнату и падали на линолеумный пол.
— Может, ты и хочешь подняться до небес, опустив нашу семью мордой в дерьмо и стать Богом! — продолжал он орать и наносить удар за ударом, деревянные куски дверного проёма сыпались в комнату на линолеум, а некоторые разлетались в щепки. — Но я не позволю тебе стать Богом и клянусь, сегодня я похороню тебя в могиле!
Затем он ударил ещё пару раз, и дверь упала вовнутрь, он зашёл, и Лилия брызнула ему газовым баллончиком в лицо.
— Твою мать, чёртова дрянь! — выронив топор и закрыв глаза ладонями, закричал он.
Она воспользовалась моментом и побежала вниз. Он схватил топор, протирая уже одной рукой глаза, и последовал за ней. Она забежала в ванну и закрылась на шпингалет, затем пододвинула стиральную машину, подпирая ею дверь.
Он вбежал на кухню и начал, как дровосек, размахивать топором.
— Сука! Дрянь! Мои глаза!
Остриё топора начало пробивать все шкафчики кухонного гарнитура насквозь. Затем он опустил топор и открыл кран, начал промывать глаза. Глаза горели, точно их облили бензином и подожгли. И ощущение было такое, что у него на глазах плясали два ярко-жёлтых с голубоватым оттенком язычка пламени.
— Я найду тебя, сука! — схватил топор и выключил кран на кухне. — И вырву твоё поганое сердце!
Он услышал какой-то шорох сзади себя и пошёл на него, сжимая в руке рукоять топора. Она услышала шаги и замерла. И он начал снова рубить дверь в ванную, которая при каждом ударе ходила ходуном.
— Думала спрятаться! — закричал он, нанося удар за ударом.
— Отвали от меня, маньяк чёртов! — закричала она.
Её сердце выпрыгивало из груди, в руках началась трясучка. Затем он ударил ещё раз, и дверь сорвалась с петель и упала прямо в ванну. Она выбежала из ванны, махая перед его лицом опасной старой бритвой. Но он убрал в сторону лицо, и лезвие бритвы рассекало со свистом воздух, затем он нанёс ей удар тыльной стороной ладони по правой щеке. Удар оказался настолько сильным, что ей показалось, что её ударили дубиной, она выронила бритву на дубовый, покрытый тёмно-зелёным ковром пол и присела на корточки, но тут же, поднявшись, она повернула в сторону зала, в этот момент он взмахнул топором, и остриё пронзило её лопатку у правого плеча насквозь. Она замедлила шаг и упала на левое колено. Он вытащил топор и, снова замахнувшись, рубанул, отрубив её правую руку от основания предплечья. Она упала и начала биться
