Влюбленная (ЛП) - Кросс Майя

— Я не могу продолжать совершать эти ошибки, София. Это слишком опасно. Конечно, на этот раз я спас тебя, но как насчет следующего раза? Или через некоторое время после этого? Эта жизнь не дает никаких гарантий. Я не дам ему другой возможности заявить на тебя свои права.

— Так, значит, это все? У меня даже нет права голоса? — К моим глазам подступила влага. — Неужели мои чувства ничего не значат?

— Конечно, значат, — посетовал он, хотя, казалось, не знал, как закончить предложение.

— Итак, если у нас никогда не было шанса, зачем тогда рассказывать мне все эти вещи? — Спросила я. — Зачем ты привел меня в свой мир? Зачем прокрадываться ночью в мою комнату и утешать меня, как будто ничего не изменилось?

Он отчаянно замотал головой.

— Я не знаю. Не знаю.

На несколько мгновений воцарилась тишина.

— Ты помнишь, что сказал мне за ужином, когда мы в первый раз куда-то пошли? — спросила я в конце концов. — Ничто стоящее не приходит без риска. Вот, что я чувствую сейчас. — Я поднялась на ноги и подошла к нему, взяв его руки в свои. — Я уже большая девочка. Я могу принимать собственные решения. Я понимаю риски, и я говорю тебе, что согласна с ними. Я люблю тебя, Себастьян, и если это цена за то, чтобы быть с тобой, то я готова ее заплатить. Вопрос в том, готов ли ты?

Волна эмоций на его лице отразилась на моем собственном. Это был первый раз, когда я сказала ему слово на букву «Л» вслух. Это не было намеренно, но в тот момент, когда это сорвалось с моих губ, я поняла, что это правда. Это было так совершенно правильно. Я чувствовала это до самых костей.

Он на мгновение закрыл глаза.

— Ты понятия не имеешь, как долго я хотел услышать это от тебя. Но не сейчас. Не сейчас! — Высвободив руки, он отвернулся. — Я не знаю, смогу ли продолжать бороться с этим, София. Это слишком больно. Видеть тебя каждый день, не иметь возможности обнять тебя, поцеловать или любить. Это губит меня.

— Так прекрати бороться.

На несколько секунд я подумала, что снова потеряла его, но потом он повернулся, и его губы впились в мои.

Меня никогда так не целовали, даже он. В этом жесте я почувствовала каждую унцию его вины, его боли, любви, и я обнаружила, что отвечаю на поцелуй так же яростно, мой собственный поток эмоций гремел в моей груди. Радости, которую я испытала, было почти достаточно, чтобы заставить меня плакать.

За несколько секунд он освободил мои спортивные штаны и поднял обратно на стол. В словах не было необходимости. Отчаяние и тоска горели в нас обоих ярче солнца. Мне нужна была эта связь, это совершенное подтверждение, которое сказало бы больше, чем когда-либо могли сказать слова.

Я смутно осознавала, что дверь все еще открыта, но ничто в мире не могло остановить нас в тот момент. Мы были совершенно потеряны друг в друге. С необузданным голодом он дернул ширинку вниз, освобождая член, а затем погрузился в меня. Моя кожа горела от внезапности этого, но мне было все равно. Я наслаждалась болью, потому что она исходила от него, жгучий символ связи между нами.

Он двигался медленно, пробуждая мое тело к жизни вокруг себя нежными толчками. Я тихо мяукнула у его рта, чувствуя, как становлюсь скользкой, но он не прервал поцелуй. Он пожирал меня, нежно втягивая мои губы между зубами и поглаживая их языком. Его руки нашли мои ноги, обхватили мои колени, чтобы поднять их выше, позволяя ему войти в меня глубже.

Наконец он отстранился, только чтобы уткнуться головой мне в шею.

— Скажи это еще раз, — прошептал он, дразня меня медленным покачиванием.

— Я люблю тебя, — выдохнула я.

— И я люблю тебя, — ответил он.

А потом он снова начал двигаться во мне, его рот огненным следом прошелся по моей ключице, отчего моя способность говорить, улетучилась. Его толчки усилились, когда животное в нем постепенно вырвалось из клетки. Он зарычал мне в подбородок, одна рука скользнула между моих ног, чтобы найти клитор, посылая новый аккорд экстаза, пронзивший меня.

Теперь наши занятия любовью были другими. Каждый раз до этого я видела в нем новую сторону: иногда доминирующую, иногда мягкую, иногда голодную, но здесь было все вместе — яростная сила в сочетании с любящей нежностью. Я чувствовала, что наконец-то получаю его всего, больше никаких щитов, никаких секретов, он наконец-то отпускает все это, и это было самое прекрасное, что я когда-либо испытывала. В тот момент я поняла, что принадлежу ему, а он — мне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда его ритм достиг своего пика, давление, нарастающее в моей сердцевине, начало увеличиваться. Я обвила руками его шею, впиваясь пальцами в его плоть, его тело напряглось в такт моему, когда мы кончили.

— Боже, я скучал по тебе, — сказал он, прижимаясь своим лбом к моему, когда мы отдышались. Стоя надо мной, растрепанный и весь в поту, он выглядел совершенно сияющим.

Я уткнулась носом в его нос.

— Я тоже.

Мы подошли к кровати и некоторое время лежали в объятиях друг друга. Блаженство, которое я испытала в тот момент, почти позволило забыть все, что произошло — мы были обычной парой, прижимающейся друг к другу после занятий любовью.

— Я люблю тебя, — снова сказала я, поворачиваясь, чтобы посмотреть ему в глаза.

Он улыбнулся.

— Мне никогда не надоест это слышать. — Выражение его лица немного изменилось, и я поняла, что мы вот-вот вернемся к реальности. — Я ненавижу нарушать этот момент, но мы еще не закончили разговор. Если мы действительно собираемся это сделать, нам нужно кое о чем подумать.

— Хорошо, — осторожно ответила я, наполовину опасаясь, что он снова сорвется с катушек.

Он не торопился, подбирая слова.

— Даже когда мы справимся с тем, что происходит прямо сейчас, я не знаю точно, как мы это сделаем. — Он поднял руку, чтобы пресечь мои возражения. — Я не говорю, что мы не пытаемся. Я больше не могу это отрицать, София. Я люблю тебя, и по какой-то глупой причине ты, кажется, отвечаешь мне взаимностью.

— Наверное, я медленно учусь, — ответила я.

Он одарил меня полуулыбкой.

— Дело в том, что ты здесь, и ты вовлечена, и ты знаешь то, чего не должна знать. И мои братья… некоторые из них уже беспокоятся о тебе. Сейчас они отвлечены, но, когда все уляжется, и мы все еще будем вместе, они начнут задавать вопросы, и не думаю, что им понравятся ответы.

Я как раз думала об этом. Возможно, я была спасена от непосредственной опасности, но чем дольше я находилась в доме «Альфы», тем больше понимала, что я не в такой безопасности, как думала. Я не могла просто забыть все, что видела, и эти люди знали это.

— Так что же нам делать?

Он отрицательно покачал головой.

— Я не знаю.

— Ты говоришь так, будто мы обречены, несмотря ни на что.

— Нет, нет, я не это имел в виду. — Он резко выдохнул. — Я что-нибудь придумаю. А пока нам просто нужно действовать осторожно. Мы оба знаем, что многие люди не одобряют твое присутствие здесь, так что мы не будем давать им повода продолжать в том же духе.

Я снова почувствовала, как неприятное чувство поселилось у меня в животе.

— Ты уверен насчет людей, которые меня похитили? — осторожно спросила я. — Потому что, если есть хоть малейший шанс, что этот кто-то был здесь, это может в итоге сыграть им на руку.

— Я уверен, — твердо сказал он. — Эти люди — мои братья. Кроме того, тот, кто похитил тебя, также убил Чарли и Саймона. Никто здесь не сделал бы этого.

Его уверенность успокоила меня, ну настолько, насколько это было возможно с какой-то преступной террористической группой, пытающейся похитить меня.

— Ты несколько раз использовал слово «совет», — сказала я, улучив еще один шанс удовлетворить свое любопытство, — это что-то вроде совета «Альфы» или что-то в этом роде? Я пытаюсь понять, как ты принимаешь решения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Его челюсть слегка сжалась.

— Не уверен, что мне следует говорить об этом.

— Да ладно. Они уже будут очень злы, если узнают, что ты мне до сих пор рассказывал, верно? Так насколько же хуже это может быть?