Свет былого - Боб Шоу

Панели медленного стекла над автострадой изливали голубизну дневного неба, и казалось, будто мчишься по широкому туннелю с прямоугольными прорезями наверху. В одной из них мелькнула серебряная точка самолета, пролетевшего здесь раньше.

Ночной охранник приветливо махнул рукой из своей будки, когда Гаррод подъехал к административно-исследовательскому корпусу. Почти все здание скрывалось во тьме и лишь ярко золотились окна Макфарлейна. Гаррод по пути стянул с себя пиджак и, войдя в лабораторию, швырнул его на стул. Вокруг одного из столов собралась группа людей – все в рубашках, кроме Макфарлейна, который по обыкновению был в аккуратном деловом костюме. Говорили, что, возглавив научно-исследовательские работы, он ни разу не взял в руки паяльника, но руководство осуществлял твердо и с глубоким знанием дела.

– Как раз вовремя, – сказал Макфарлейн, кивнув Гарроду. – У меня ощущение, что мы на пороге успеха.

– Продолжаете воздействовать модифицированным излучением Черенкова?

– И вот результаты. – Макфарлейн указал на укрепленную в раме панель черного ретардита, которую окружали осциллографы и другие приборы. – Вчера этот кусок трехдневного стекла был стерт. Поступающие с тех пор изображения должны выйти завтра, но, полагаю, мы извлечем их пораньше.

– Почему ты так думаешь?

– Посмотри на дифракционную картину. Видишь, как она отличается от той, что мы получаем обычно, просвечивая ретардит рентгеном? Эффект мерцания указывает, что скорости прохождения образа и черенковского излучения начинают уравниваться.

– Может, вы просто замедлили черенковское излучение?

– Бьюсь об заклад, мы подстегнули изображение.

– Что-то не в порядке, – спокойным тоном заметил один из техников. – Кривая «расстояние-время» приобретает... экспоненциальный характер.

Гаррод посмотрел на осциллограмму и подумал о световом излучении, которое вливалось в медленное стекло на протяжении примерно полутора суток, а теперь концентрировалось, формировало волну, пик...

– Закройте глаза! – закричал Макфарлейн. – Назад!

Гаррод заслонил лицо локтем, техники шарахнулись прочь, и в это время беззвучная, ослепительная вспышка взрывом водородной бомбы поразила сетчатку и сжала сердце Гаррода. Он медленно отвел руку. Перед глазами стояла мутная пелена, на которой плясали зеленые и красные пятна. Панель из ретардита была такой же черной и такой же мирной, как накануне.

Первым приглушенно заговорил Макфарлейн.

– Я же обещал выдавить из нее свет – и вот, пожалуйста.

– Все в порядке? – Гаррод оглядел людей, вновь настороженно подходящих к столу. – Успели закрыться?

– Нормально, мистер Гаррод.

– Тогда на сегодня достаточно. Запишите себе полную ночную смену и обязательно дайте глазам хорошенько отдохнуть, прежде чем ехать домой. – Гаррод повернулся к Макфарлейну. – Тебе следует продумать новые правила безопасности.

– Еще бы! – Глаза Макфарлейна болезненно щурились за уменьшающими стеклами очков. – Но мы извлекли свет, Эл. Впервые за девять лет упорных попыток воздействие на пространственную решетку ретардита не просто разрушило структуру напряжений – мы сумели извлечь свет!

– Да уж... – Гаррод подхватил пиджак и медленно двинулся к кабинету Макфарлейна. – Утром сразу же свяжись с нашей патентной службой. Среди твоих ребят словоохотливых нет?

– Они не дураки.

– Хорошо. Я пока не представляю, какие могут быть применения у этого твоего устройства, но, думаю, их найдется предостаточно.

– Оружие, – мрачно бросил Макфарлейн.

– Вряд ли. Слишком громоздко, да и радиус действия, с учетом рассеивания в атмосфере, невелик... Но, к примеру, фотографирование со вспышкой. Или подача сигналов в космосе. Уверен, что если забросить зондом пятилетнюю панель хоть до Урана и там инициировать ее, вспышку можно будет наблюдать с Земли.

Макфарлейн открыл дверь кабинета.

– Давай отметим. У меня припасена бутылочка на случай праздника.

– Не знаю, Тео.

– Брось, Эл. К тому же я придумал новую фразу. Послушай. – Он скорчил зверскую гримасу, вытянул палец и закричал: – Оставь в покое этот пояс, Ван Аллен!

– Недурно. Не могу сказать, что блеск, но недурно.

Гаррод улыбнулся. Еще в колледже у них родилась шутка, основанная на выдумке, что все великие ученые, чьими именами названы открытия, – ученики в классе. Каждый еше в юном возрасте, так или иначе был связан с областью, в которой позже добьется триумфа, но затюканный учитель, естественно, не знает этого и Пытается навести порядок. Пока он выкрикивает: «Что там у тебя в бутылке, Клейн?» начинающему топологу; «Не мельтеши, Броун» будущему первооткрывателю молекулярного движения и «Решись наконец, на что-нибудь, Гейзенберг!» мальчишке, который со временем сформулирует принцип неопределенности. Гаррод практически спасовал перед сложностью выдумывания фраз с необходимой степенью универсальности, но Макфарлсйн не прекращал попыток, в каждую неделю выдавал новую реплику. У двери Гаррод остановился.

– Праздновать пока рановато. Нам предстоит выяснить, почему возникла лавинообразная реакция и что с ней делать.

– Теперь это уже вопрос времени, – убежденно сказал Мак-фарлейн. – Гарантирую: через три месяца ты сможешь взять кусок медленного стекла и при желании просмотреть любую сцену – словно кинопленку в домашнем проекторе. Только подумай, что это значит.

– Например, для полиции. – Гарроду вспомнился старый судья. – И властей.

Макфарлейн пожал плечами.

– Ты имеешь в виду слежку? Недремлющее стеклянное око? Вторжение в личную жизнь? Пусть об этом волнуются мошенники. – Он достал из шкафа бутылку виски и щедро плеснул в стаканчики с золотым ободком. – Скажу только одно: не хотел бы я оказаться на месте того, кому есть что скрывать от своей жены.

– Я тоже, – произнес Гаррод. На дне стакана, где игра отраженных бликов рождала целую вселенную, он увидел черноволосую девушку с серебристыми губами.

Когда часом позже Гаррод приехал домой, во многих комнатах горел свет. У распахнутой входной двери стояла Эстер в подпоясанном твидовом пальто; на волосы был накинут шарф. Гаррод вышел из «мерседеса» и, предчувствуя беду, поднялся по ступенькам. Фонари высвечивали бледное заплаканное лицо Эстер. «Что это, – подумал он, – замедленная реакция на требование развода? Но тогда она казалась такой спокойной...»

– Элбан, – быстро произнесла Эстер, не дав ему сказать ни слова. – Я пыталась дозвониться тебе, но охранник ответил, что ты уже ушел.

– Что-нибудь случилось?

– Ты можешь отвезти меня к отцу?

– Он заболел?

– Нет. Арестован.

Гаррод едва не расхохотался.

– Похоже на оскорбление его величества! Что же он натворил? Эстер дрожащей рукой прикрыла губы.

– Его подозревают в убийстве.

Глава 6

– Доказательства налицо. – В тоне лейтенанта Мэйрика, молодого человека с преждевременной сединой и отмеченным шрамом широким волевым лицом, звучала готовность помочь, свидетельствующая о такой уверенности, которая не страшится откровенности.

– Какие доказательства? Пока мне никто ничего не объяснил.

– Гаррод тоже пытался вести разговор деловито и хладнокровно,

но сказывался изнурительный долгий день, а выпитое с Макфар-лейном виски выветрилось.

Мэйрик устремил на него невозмутимый взгляд.

– Я знаю, кто вы такой, мистер Гаррод, знаю, сколько у вас денег. Но я знаю и то, что объяснений вам давать не обязан.

– Простите, лейтенант. Я страшно устал и хочу лишь скорее добраться до постели, но моя жена не даст мне спать, пока я ее не успокою. Что же случилось?

– Не думаю, что это поможет вам ее успокоить. – Мэйрик закурил сигарету и бросил пачку на стол. – Около часа ночи патрульная группа обнаружила на Ридж-авеню автомашину мистера Ливингстона, заехавшую одним колесом на тротуар. Сам он, накачанный наркотиками до бесчувствия, навалился грудью на руль. На противоположной стороне дороги нашли мертвого человека. Позже установили его личность – некий Уильям Колкмен. Причина смерти – удар движущегося со значительной скоростью автомобиля. Вмятина на левой части переднего бампера машины мистера Ливингстона полностью соответствует характеру повреждения тела Колкмена, как и пробы краски, взятые с одежды покойного и кузова. Ну, какой вывод можно сделать? – Мэйрик откинулся на спинку стула и с удовлетворением затянулся.

– Похоже, вы уже приговорили моего тестя.

– Это вы так считаете. А я лишь привел вам факты.

– И все-таки в голове не укладывается, – медленно проговорил Гаррод. – Взять хотя бы эти наркотики. Бойд Ливингстон родился в тридцатых, так что спиртного он не чурается, но ко всем химическим препаратам питает врожденную неприязнь.

– У нас есть заключение медицинской экспертизы, мистер Гар-род. Ваш тесть принимал МСР. – Мэйрик открыл голубой конверт и выложил перед Гарродом несколько крупных фотографий. – Так легче поверить?