Профессионал - Ранульф Файнс

Сайминс обратился к упавшей на грудь голове Джейсона, не зная, пребывает ли тот в сознании.

– Приятель, через двенадцать часов мы позвоним в пожарную охрану. И тогда нам, налогоплательщикам, придется раскошелиться на твое лечение. – Он сверкнул ослепительно белыми зубами, повернувшись к подручным, и те ответили смешками. – А пока что тебе лучше побыть хорошим мальчиком. Когда выйдешь из больницы, мы позаботимся о том, чтобы ты получал пенсию.

Сайминс уехал в своем «ягуаре», а остальные последовали за ним в «форде». Машины направились на северо-восток, в Даунс, через обширные луга, к высокой водонапорной башне. К югу остался пустырь, известный как Плато, который заканчивался крутыми скалами Эйвон-Горджа. Маринерс-драйв, лежащая в самом сердце Стоук-Бишопа, застроена уединенными домами, отстоящими далеко от дороги и заслоненными густыми кустами ухоженных садиков. Здесь возвышается только одна церковь, и недалеко от этого ориентира англиканской набожности «ягуар» свернул к дому Сайминса. Как только управляемые электроникой ворота наглухо захлопнулись за боссом, громилы в «форде» развернулись и двинули прочь – на сегодняшний день их работа закончилась.

Сайминс вбухал значительную часть прибыли от торговли наркотиками в этот дом и сложную систему сигнализации. Кроме водителя и прислуги здесь постоянно проживал садовник, выполнявший и обязанности телохранителя.

Сайминс наслаждался двойным бренди перед разожженным камином, пока Диана, обнаженная по пояс, растирала ему плечи и шею. Уставившись на пламя, Сайминс снова ощутил прилив адреналина, вспоминая выпученные глаза Джейсона. Сверло медленно проходило через кожу и кость, и конечности несчастного, хотя и прибитые гвоздями к двери, дергались в судорожном ритме. От сверла, вошедшего в соприкосновение с твердой костью коленной чашечки и нагревшегося внутри раны, исходил странный запах. Да, он, Сайминс, правильно поступил, наказав Джейсона. Даже если тот и не виновен в предательстве, полезно продемонстрировать другим, что с Патриком Сайминсом шутки плохи. Слух о том, что Джейсону просверлили колени, непременно разойдется по городу и только упрочит репутацию Сайминса как человека жесткого. Наркоторговец ощущал приятную усталость.

Когда он собрался уходить, Диана легонько провела рукой ему по паху.

– Только не сегодня, Жозефина[6],– рассмеялся Сайминс. – Я жутко устал, любимая.

Его философия относительно Дианы и постели была простой: секс, только когда ему самому очень хочется, в противном случае это бессмысленно.

Сайминс не держал в доме оружия под рукой. Он полностью доверял сигнализации и персоналу и чувствовал себя в абсолютной безопасности. В тех комнатах, где он часто бывал, имелись «тревожные» кнопки, но Сайминс предпочитал вообще отбрасывать бдительность и полностью расслабляться. В этот вечер он понежился в джакузи, а затем, как обычно, взял с собой в постель «Файненшл таймс», поскольку предпочитал распоряжаться своим внушительным пакетом акций без консультантов.

Халлет и Мейсон бесшумно выскользнули из-за тяжелых парчовых штор и прошли по мягкому ковру. Присутствие незваных гостей Сайминс обнаружил слишком поздно – острие перочинного ножа вдавилось ему в кадык. Первой мыслью было нажать «тревожную» кнопку над кроватью. Халлет предугадал его движение.

– Обе системы в спальне отключены, так что забудь о своих громилах. Малейшее движение головой, и тебе срочно придется делать такую эктомию перстнещитовидной мышцы, какой не делали со времен войны в Корее.

Сдернув с постели одеяло, Мейсон стянул Сайминсу запястья за спиной пластиковыми наручниками, затем связал ему ноги. Лишь после этого Даррел убрал нож. Оба «местных» очень сожалели о том, что Спайк категорически требовал ни в коем случае не носить огнестрельное оружие на территории Великобритании.

Под потолком качалась помпезная люстра с хрустальными подвесками. Мейсон подергал за центральный стержень.

– Выдержит, – объявил он.

Пропустив через наручники парашютную стропу, Мейсон закинул концы на люстру. Он потянул за них так, что руки Сайминса напряглись, и наркобарон вынужден был приподняться на цыпочки, чтобы уменьшить резкую боль в плечевых суставах.

– В тегеранской тюрьме Эвин это называется «крюк мясника», – объяснил Дэвид. – Но прежде чем перейти к следующему шагу, мы должны обеспечить полную тишину.

– Сколько вы хотите денег? – еле слышно произнес Сайминс. – Назовите цену, и я немедленно расплачусь наличными.

– Наш друг решил перейти прямо к делу? – усмехнулся Даррел, тыча Сайминсу в рот большим пальцем, как он делал, дрессируя охотничьих собак.

Запихнув Сайминсу в рот его же собственные носки, он крепко прихватил кляп поясом халата, стянув концы в узел на затылке.

– Полная звукоизоляция, – пробормотал Даррел.

Вдвоем с Мейсоном они потянули за парашютную стропу. Теперь Сайминс едва доставал мысками до пола, и то с огромным трудом.

Усевшись на кровати, Мейсон раскурил сигару «Монтекристо» и принялся листать «Файненшл таймс». Здесь командовал Даррел. Джо оставался внизу, в зарослях рододендронов. Ему можно было не опасаться родезийских овчарок Сайминса благодаря пакетикам с анисовыми семенами, которые он щедро рассыпал на пути от того места, где все трое перебрались через забор, до водосточной трубы, ведущей к окну спальни Сайминса.

– Кто мы такие? – спросил Даррел у Сайминса и, не получив ответа, ткнул его кулаком в живот, да так, что тот плавно закачался взад и вперед.

Наконец кончики пальцев ног смогли снова принять на себя часть веса тела, хоть немного облегчив невыносимую боль в руках.

– Мы двое из тех многих, кого попросили присматривать за тобой. Куда бы ты ни поехал в этой стране, мы окажемся неподалеку. Пройдет десять лет, а мы по-прежнему будем за тобой наблюдать. То, как ты поступаешь со своими людьми, мальчик, нас не касается. Если они мирятся с садизмом, пусть будет так. Но… – Даррел снова толкнул Сайминса, расплачиваясь за Джейсона, – но с этого дня все твои дела с наркотиками прекращаются раз и навсегда. И чтобы ты никогда не забыл этот вечер, мы посидим в твоей компании часок. И если однажды ты вспомнишь краткую экскурсию в преисподнюю, вспомни и мое предупреждение: это лишь легкое предисловие к тому, что будет в следующий раз.

Даррел потянул за стропу одной рукой, другой упираясь Сайминсу в пах. Он не хотел, чтобы крюк, на котором висела люстра, вырвался из потолка. Сайминс повис в воздухе. Это была уже не боль – это была агония. Большинству людей за всю жизнь не приходится выдержать и нескольких секунд подобной муки.

Даррел продолжал свой монолог.

– Уясни хорошенько: если лет через пять ты вдруг решишь, что следующего раза не будет, это станет роковой ошибкой. Если ты хоть пальцем прикоснешься к наркотикам, мы вернемся и тогда уже потолкуем с тобой без шуток.

Он взглянул на часы, затем, устроившись поудобнее в кресле, достал дешевое, в бумажном переплете издание путевых заметок Джорджа Борроу «Дикий Уэльс». Дома у Даррела имелась целая коллекция книг в твердом переплете о путешествиях и приключениях, многие тома с автографами. Частенько, когда выдавался часок-другой свободного времени, он обзванивал букинистов, охотясь за недостающими старинными изданиями.

Минут через тридцать Даррел и Мейсон опустили Сайминса на ковер на десять минут. Затем снова поставили его на пятнадцать минут на цыпочки и, наконец, еще полчаса продержали в воздухе. Когда они уходили, Сайминс оставался подвешенным к люстре, но его ступни были на полу.

Халлет надеялся, что утром, когда принесут завтрак, Сайминс будет уже невменяемым. Однако это зависело от порога его болевой чувствительности.

На обратном пути Мейсон не тратил времени на восстановление сигнализации. Спайк едва ли поднимет шум из-за пары использованных устройств для разрыва электрических цепей. Все трое перелезли через стену, и Хонгозо отвез Мейсона и Даррела к их машинам, оставленным на въезде в город.

– Для меня было большой честью с вами познакомиться, мистер. – Венгр крепко пожал Мейсону руку.

Они не знали имен друг друга. Хонгозо обнял Даррела, как это принято в Восточной Европе.

– Друг мой, надеюсь, следующая наша встреча не заставит долго ждать.

Двое «местных» расстались. Халлет пребывал в подавленном состоянии. Еще много дней у него перед глазами будут острия восьмидюймовых гвоздей, выходящие из запертой двери. Мейсон оставался невозмутим. Все прошло так, как рассчитывал Спайк. И результат, хотелось надеяться, будет ожидаемый. Остановившись у телефона-автомата, Мейсон позвонил на автоответчик Спайку.

– Все в порядке, – сказал он.

Он не назвал ни время, ни свое имя. Спайк находился у себя дома и слушал автоответчик. Он узнал голос Дэвида. Если бы что-то пошло не так, Спайк сделал бы все возможное – как частное лицо, не вмешивая Комитет.