Колокольный мертвец - Артем Патрикеев

– Обычно я сижу за печкой. Там тепло, уютно и спокойно. Особенно долгими зимними ночами. Бывало, прислонишься к печке спиной, прогреешься хорошенько, наберешься тепла, и потом холод всю неделю не страшен. – Во время своего рассказа Домослав слез со скамейки, подошел к печке и любовно погладил ее своей большой ладонью.

У Тимофея наконец-то появилась возможность рассмотреть домового целиком. Ночью было слишком темно, а сейчас весь разговор велся с головой домового, торчащей из-за стола. Домовой и правда казался маленьким старичком, только вот серая шерстка, покрывавшая всё его тело (даже ладошки домового и те не избежали такой участи), да волосы с бородой сивого цвета отличали его от обычного человека. Внимательно присмотревшись, Тимофей заметил на домовом свою рубашку, пропавшую в прошлом году. Рубашка была Домославу немного велика, так что он ее подтянул немного кверху и перепоясал отцовским кушаком (кушак явно был отцовский, Тимофей даже припомнил тот день, когда отец весь дом перевернул кверху дном, отыскивая пропажу). Единственное, что Тимофей не узнал, это штаны и лапти.

– Никогда не догадаешься, откуда штаны, – сказал Домослав, а Тимофей, сконфузившись, сразу опустил глаза. – Домовые очень внимательны, всегда помни это. Да и догадаться о твоих мыслях сейчас было совсем несложно.

Тимофей хотел оправдаться, но домовой остановил его движением руки.

– Не извиняйся. Чтобы предварить все вопросы по поводу одежды, напоминаю, – начал рассказывать он, но тут же сделал отступление: – Кстати, про меня твоя бабуля рассказывала тебе девять лет назад.

Домовой снова сел на лавку, подложив под себя ногу, чтобы оказаться хоть немного повыше.

– Итак: рубаха твоя, ты её сразу же узнал. Она была тебе уже мала, так что я решил, что для меня она окажется более полезна. Штаны я сделал себе сам из старого платья твоей матери Хорошо, что она не любит яркие цвета, а коричневый цвет выглядит на мне, как родной. Она как раз собиралась избавиться от него, подарив соседке, я решил, что… Впрочем, ты понял, что я решил. Лапти сам плел, сам собирал.

– А как же кушак? – не выдержал Тимофей, когда увидел, что домовой не собирается продолжать.

Веселость домового как рукой сняло.

– Я, конечно же, знал, что ты спросишь, но отвечать на этот вопрос мне очень неприятно. Твой отец сильно разозлил меня. Так запустить свой дом! Да без меня он бы давно уже развалился! – Домослав чуть не кричал. – В смысле дом, не отец твой. Недаром у него и имя подобрано – Крив. Так и знал, что это имя ничего хорошего ему не принесёт. Но не в моей власти давать людям имена.

– Ты помнишь моего отца маленьким? – удивился Тимофей.

– Мне очень много лет, малыш… Не удивляйся, но я имею право называть малышом и твоего отца, и отца его отца, да и еще пару тройку поколений.

– Ты так долго живешь? – Тимофей снова удивился, хотя казалось, что удивиться больше уже невозможно. – А я думал, что домовой появляется вместе с домом, а затем исчезает, если дом разваливается.

– Да, невысокого мнения ты о домовых, – усмехнулся Домослав. – Духи живут сами по себе, временами вселяясь в тот или иной предмет. Есть духи добрые и злые. Добрые никогда не вселяются в людей, стараясь помогать им другими путями, а вот злые духи не только пакостят изо всех сил, но и вселяются в людей. – Домовой внимательно посмотрел на Тимофея. – Я говорю тебе всё это только для того, чтобы ты был настороже. Ты видишь духов, а духи очень быстро узнают, что ты их видишь. И вот тогда только держись. Дашь слабину и всё, нету тебя.

– Неужели всё так просто? Злой дух захотел – и вселился?

– Нет, все совсем непросто. У человека всегда есть возможность спастись. Да и напасть дух может только на человека, давшего слабину: совершившего плохой поступок, живущего не по правилам жизни, а по правилам смерти.

– Что это за правила?

– Их нельзя объяснить, каждый должен сам выбрать свой путь.

Раздался стук в дверь. Тимофей обернулся на звук, а когда повернулся к домовому, то уже никого не увидел. Как мальчик и ожидал, за дверью никого не оказалось. На всякий случай он ещё заглянул за печку, но там тоже была лишь пустота.

3

Теперь Тимофей знал, что делать. Отец хлев не закрывал (если, конечно, не наказывал Тимофея), брать-то внутри всё равно было нечего, так что попасть внутрь не составляло никакого труда.

Первым делом предстояло достать свежей соломы. Для Драгомира, возможно, сено было более удобно, но достать его весной лучше даже не пытаться.

Тимофей, задумавшись, по инерции пошел привычной дорогой к дому Святослава. Он уже подходил к порогу, когда дверь распахнулась и из дома вывалилась старуха, нагруженная разными вещами, основную массу которых представляла одежда, заячьи и кротовые шкурки (Святослав в свое время любил поохотится на кротов, расставляя хитроумные ловушки).

– Баба Ждана? – несколько удивленно спросил Тимофей, подбегая к старухе и помогая ей подняться.

– Что Баба Ждана? Я уже больше шестидесяти лет баба Ждана. – Сердито причитая, старушка поднималась с помощью Тимофея.

– Извините, я не ожидал вас здесь увидеть. – Тимофей старательно помогал собирать разлетевшиеся вещи, а заодно и свои разбежавшиеся мысли, не понимая, что же происходит.

– А кого же ты ожидал? Лешего, что ли! – Старуха сплюнула. – Будь он неладен.

Тимофей окончательно вышел из задумчивости и все понял. Святослава теперь нет. Это значит, что его вещи теперь никому не нужны, дом подвергается разграблению родственниками. Да, собственно, кому же всё забирать, как не родственникам?

– Нет. Леший живёт в лесу, что ему тут делать? – ответил Тимофей.

– Да знаю я, где кто живет. Тебе чего надобно? – Старушка внимательно посмотрела на мальчика поверх шкурок.

Несмотря на то, что она всегда ворчала, к Тимофею старушка относилась хорошо. Она поняла, что его тяготило.

– Посиди-ка ты в доме немного, я сейчас вернусь. – Баба Ждана быстрым шагом направилась к соседнему дому.

Тимофей нехотя толкнул приоткрытую дверь. Святослав только-только покинул наш мир, а его вещи уже разбирали. В доме нетронутыми оставались только крупные предметы – стол, скамейки, кровать, печка. Всё остальное было разобрано и в большинстве своём вынесено. Оставалась лишь небольшая часть полезных вещей. Тимофей растерянно сел на скамейку спиной к столу. Не успел он осмотреться, а баба Ждана уже вернулась.

– Грустишь? – спросила она с порога.

Тимофей опустил голову и пожал плечами.

– Вижу, что грустишь. – Баба Ждана села рядом, положив руку Тимофею на голову. – Нельзя грустить по умершим, они же улетели туда, – старуха ткнула пальцем в потолок, – на небо.

– Я знаю, – огорченно прошептал Тимофей. – Но это ему там хорошо, а мне-то здесь без него плохо.

Святослава похоронили в день его смерти. Сначала многие люди думали, что Святослав сам спрыгнул с церкви, а самоубийство никто не уважал, и если бы не случайные свидетели, то быть бы Святославу проклятым. А так теперь он герой. Тимофей радовался этому больше, чем исчезновению колдуна. И еще он радовался тому, что не ему пришлось оправдывать Святослава. Тимофей понимал, что ему бы просто никто не поверил: мало ли что говорит этот местный дурачок, ну померещилось ему, чего такого. А так нашлись свидетели и без него. Но все же Тимофей грустил не так уж сильно – радость за своего друга перевешивала эгоистические чувства, но об этом знал только он.

– Все мы кого-то теряем. Но надо жить дальше, – успокаивала его старуха.

– Я хотел починить наш хлев. – Неожиданно для себя Тимофей сказал то, что занимало его голову.

– Что? – Рука бабы Жданы, гладящая Тимофея по голове, застыла в воздухе. – Починить хлев? Это вашу-то развалюху?

– Да. – Тимофей понял, что уже поздно отступать.

– Тоже дело, – неожиданно легко согласилась Баба Ждана. – Заведешь какую-нибудь зверушку, будешь за ней присматривать. Лучше, конечно, порося. Он и в хозяйстве пригодится, и возни с ним не так много… Заведешь?

– Может быть, – Тимофей не знал, что и сказать. Не рассказывать же про Драгомира.

– Заведи, заведи. Все, что тебе нужно, можешь взять в хлеву у Святослава. Они с Василисой никакой живности не разводили, но за хлевом, доставшимся от отца Святослава, следили безукоризненно. Разве что последний год… – Она замолчала. – Не волнуйся, я предупрежу всех наших. – Баба Ждана обняла Тимофея, поцеловала в лоб и отпустила.

Тимофей пошел к дверям, но затем порывисто обернулся:

– Спасибо вам большое, баба Ждана, – Он до пола поклонился ей, проявляя всё возможное уважение.

– Да ладно уж, иди, не отвлекай от дел. – Старуха снова вернулась к своему излюбленному ворчливому тону.

Тимофей быстрым шагом направился к хлеву.

– И почему у каждого дома должен быть хлев? – удивлялся Тимофей.