Золотой мираж - Джанет Дейли

– Это меня утешает.

– Я рада познакомиться с вами.

В глазах Кит были искорки смеха. От Джона не ускользнуло, что она умна. Но более всего его поразил цвет ее глаз – темно-голубой, как горные озера.

– Простите, но я мало знаю ваши работы, мисс Мастерс, – сказал он, давая Кит шанс рассказать о себе.

– Роль Мерили в мыльной опере «Ветры судьбы», – ответил вместо нее молодой актер, которому не терпелось снова принять участие в общем разговоре.

Кит внезапно заметила нечто похожее на тень пренебрежения на нервном лице Тревиса. Это выражение ей было хорошо знакомо. Оставалось или обидеться, или превратить все в шутку. Как всегда, она предпочла последнее.

– Не думала, что вы такой сноб, мистер Тревис.

Нолан Уокер, поперхнувшись, отставил бокал и, отойдя в сторону, закрыл рот платком.

– Простите, я, кажется, вижу своего агента, – извинился молодой актер и покинул их.

Оставшись наедине с Кит, Джон задумался – не подстроено ли это. Она действительно сумела обратить на себя его внимание, только он не знал, заинтригован ли он этим или раздражен. Во всяком случае, у него пробудился к ней интерес.

– Я не сноб, мисс Мастерс.

– Кто же вы в таком случае? А впрочем, это неважно. – Кит весело рассмеялась и махнула рукой. – Поговорим о чем-нибудь другом. Вы слышали о победе юниоров в сегодняшнем матче? – Она отпила шампанское из бокала, который держала в руке. – Да, выиграли. И я рада за «Щенков». – Она посмотрела на него. – Уверена, что вы болеете за команду «Доджерс».

– Нет.

– Нет? Ну тогда за «Ангелов». Мой отец, когда он был мальчишкой, болел за Джина Оутри. – Увидев недоумение на его лице, она пояснила: – Джин Оутри был заядлым болельщиком «Ангелов», и весь штат Калифорния болел вместе с ним. Вы не любите бейсбол?

– Нет. Кого вы играете в своей мыльной опере?

– Красотку из Южных штатов, у которой доброе отзывчивое сердце, – ответила Кит и, окунув палец в бокал с шампанским, ничуть не смущаясь, с наслаждением облизала его. – А что вы думаете об объединении двух Германий? Я не уверена, что им следует разрешать создавать свою армию, как вы считаете?

– Меня больше волнует контроль за оружием в Соединенных Штатах. Вы давно снимаетесь?

– Почти три года. Вы думаете, что космическая программа позволит нам вскоре высадить человека на Марсе?

Джон склонил голову набок, и на губах его появилась ироническая улыбка.

– У меня такое чувство, будто вы не хотите говорить о своей роли в мыльной опере?

– Видимо, потому, что я меняю тему каждый раз, когда вы меня об этом спрашиваете, не так ли? – парировала Кит и снова отпила шампанское.

– Тогда почему?

– Потому, что вы невысокого мнения о телевизионных драмах, а совесть мне не позволит промолчать и не выступить в их защиту. Наше знакомство может кончиться размолвкой. А я обещала своему агенту, что буду милой и обаятельной.

Глаза Кит озорно блеснули.

Наконец можно перейти к делу, с облегчением подумал Джон. Долго же она ходила вокруг да около. Он улыбнулся, медленно и лениво.

– Как вы считаете, вам удастся меня очаровать?

– Вас? – переспросила Кит.

Она знала, что мужчинам присущи тщеславие и ложная гордыня, актерам – в особенности. Поэтому они так легко становятся жертвами лести. Но она сразу поняла, что этот ключик к Джону Тревису не подходит. Слишком много иронии в его глазах, он проверяет ею не только собственные суждения, но и суждения других.

– Мне кажется, что у вас иммунитет против женских чар, – заключила Кит.

– Вы могли бы это проверить.

Улыбнувшись, она отрицательно покачала головой.

– У меня нет желания биться головой о каменную стену.

И вертя в пальцах пустой бокал, она как бы между прочим, сказала:

– На следующей неделе у меня прослушивание на роль Иден.

– Я знаю.

Джон мог бы сразу сказать, что она напрасно тратит время, разучивая роль. Она не подходит. Но вместо этого легонько коснулся белокурой прядки волос, упавших ей на плечо. Их приятная шелковистость вызвала странное чувство.

– Я рада, что вы это знаете. В таком случае я могу сказать вам, что намерена получить эту роль. – Голос Кит был полон решимости.

Взгляд Джона, скользнувший по ее стройной фигуре, вновь остановился на лице Кит. И тут он заметил легкую россыпь веснушек, еле заметных под слоем пудры. Мелькнула дурацкая в данной ситуации мысль: эти трогательные веснушки ограничились лишь ее переносицей?

– Вы красивая женщина, Кит Мастерс, – тихо промолвил он и улыбнулся своей знаменитой улыбкой.

Кит поняла, что последует дальше.

– И что же? – спросила она с вызовом, но так же тихо.

– Что? – Он нахмурился, словно раздумывая, что ответить.

– За этой фразой должна обязательно последовать другая, я полагаю? У вас их, должно быть, заготовлено в избытке.

Он спокойно выдержал ее взгляд.

– Какую из них вам хотелось бы услышать?

– Ту, которую вы уже приготовили, но не скажете, не так ли? Для этого потребовались бы определенные усилия, а вы давно отвыкли от них. Не утруждайте себя, однако. Найдется достаточно блондинок, которые рады будут ухватиться за любую фразу, лишь бы ее произнес Джон Тревис.

Кит бесцеремонно сунула ему в руки свой пустой бокал.

– Спокойной ночи, Джон Ти, – промолвила она и ушла.

Он стоял, лишившись дара речи, с пустым бокалом в руках и вдруг расхохотался. Он не помнил, чтобы за последние месяцы он смеялся с таким удовольствием.

На следующей неделе Джон, зайдя на студию «Олимпик», заглянул на прослушивание Кит. Первый тур он не досидел до конца, предоставив Чипу и директору картины выносить суждения. Его интересовало лишь, кто остался после начального отбора, а их оказалось совсем немного.

Он стоял у окна в кабинете Нолана, не принимая участия в разговоре, который вели Нолан, Чип и директор Ронни Лонг. Джон смотрел на пальмы и крышу Четвертой студии, где хранились декорации: космические корабли, вестибюли отелей, бордели и уютные семейные гостиные, созданные из задников, подпорок и богатой человеческой фантазии. Кинематограф – это индустрия иллюзий, фальшивых деревьев, фальшивых домов и фальшивых чувств.

Джон прислушался к голосам за спиной.

– А как вам Энн Флетчер? Я все же считаю, что она прочитала текст лучше остальных.

– Нет, она слишком жесткая, – возразил Чип и, отодвинув стул, подошел к Нолану, сидевшему за столом. – А Иден ранима.

Нолан, покачиваясь в кожаном кресле и сцепив руки на затылке, смотрел в потолок.

– Выходит, что мы опять возвращаемся к Кэтлин Тернер... – пробормотал он.

Звонок внутреннего телефона помешал Чипу выразить свое негодование. Нолан снял трубку.