Болиголов (СИ) - Леус Сергей

Роджер долго и задумчиво молчал, разглядывая красивую мостовую. Кажется, когда староста оговаривал упомянутый Кристофом момент за обедом, Роджер так уплетал салат, что у него закладывало уши, и он все пропустил. И сейчас Кристоф легко разнес его версию плохого будущего в пух и прах. Но все же лучше быть пессимистом и ошибиться, чем быть оптимистом и тоже ошибиться.

— Я бы уточнил, что проблемы начнутся, если они вдруг потеряют свою провидицу, или если она потеряет свой дар. Вот тогда уже всякий сброд, польстившись хорошей жизнью и выдавая себя за хороших людей, просочится в этот маленький мир и потихоньку начнет подгонять его под себя, — теперь уже Кристоф выдал усовершенствованную негативную версию идеи Роджера.

— Как я понял, провидица — это Анна, дочь старосты, — высказал свое предположение Роджер.

— Да. Я тоже об этом подумал. Может, вся идея этого поселения вертится вокруг одной хорошей семьи, — Кристоф остановился и обернулся на собачий лай. Отставший от них шагов на тридцать, Балда стоял возле изгороди одного из домов и играл с собаками. Он гладил их по головам и бросал им палку в глубь двора. Собаки бежали наперегонки, возились с палкой, не могли поделить и, держась за нее вдвоем, несли к Балде. Третья собачка поменьше, скорее всего, щенок, семенил за большими в обе стороны. Балда перегибался и гладил мелкого, потому что до края изгороди тот не доставал.

Роджер и Кристоф смотрели на эту игру со странным, но понятным им обоим чувством.

— Мы так и не дали ему имя и не настояли, чтобы Джоф дал ему имя, — Кристоф уже давно не страдал от этой мысли, смирился с ней и сейчас просто констатировал факт.

— Я бы давно мог пристыдить Джофа, надавить на него и даже сам дать имя мальчику, но у меня есть теория, о которой я, может, уже рассказывал, — начал излагать свою мысль Роджер. — Теория о том, что имя дается нам не просто так, Кристоф, совсем не просто так. Сейчас имя Балде не нужно — он не поймет и не оценит, и не познает радости его наличия. Его имя не нужно Джофу, который обманывает сам себя, отодвигая все решения за линию горизонта. Без имени человек не может умереть, то есть смерть Балды не принесет Джофу серьезной травмы, если вдруг Балда случайно утонет или с ним что-либо случится. Его имя не нужно и нам, охотникам на монстров, охотникам, которые живут и копят денежки, при том, что сами не особенно уверены в своем будущем. Сейчас его имя не нужно никому на свете — возможно, никому, кроме нашей чувствительной Хлои, которая, уверен, зовет его про себя как-то по-особенному, но нам не говорит. Его имя могло бы помочь нам показать свою человеческую сущность перед соседями, но у нас нет соседей. Имя нужно человеку, когда он осознает себя полноценным человеком, когда люди рядом с ним осознают его полноценным человеком.

Роджер закончил. Кристоф был очень удивлен, но не столько этой, давно уж понятой им самим теорией. Он был удивлен тем, что они с Роджером очень похожи, но он никогда этого даже не замечал. Они давно так не беседовали и не раскрывались друг перед другом. Всегда они были в одной большой компании, которая, с одной стороны, довольно дружная и веселая, а с другой — все-таки довольно большая, чтобы можно было вот так поговорить и раскрыться.

Кристоф вдруг понял, что ему есть о чем поговорить с каждым из них. Вот приоткрылся Роджер, вчера они сидели с Джофом на камне и вели что-то похожее на беседу, хотя Джоф уходил от его вопросов, как скользкий уж, жирный скользкий уж. Кристоф усмехнулся про себя, и Джоф бы тоже засмеялся этому сравнению. Ему было о чем поговорить с Хлоей, если отбросить и забыть все глупые попытки ее охмурить. Он часто подсказывал ей, как еще можно воспользоваться бытовой магией и как усовершенствовать свою медитацию. А когда они вернулись в город после их первого совместного сезона, он даже умудрился преодолеть весь свой стыд и намекнуть Хлое, что магия может решить и некоторые женские вопросы, которые, как он понял, доставляли ей дискомфорт на протяжении всего маршрута. Он посоветовал Хлое посетить одну свою знакомую волшебницу, которая может всему научить. За этот совет Хлоя была ему так признательна, что потратилась и подарила ему магическую мантию, которую он носит и по сей день, а его знакомой волшебнице подарила один редкий для того города, но довольно распространенный недорогой артефакт, который купила в Разбойничьем стане. Н-да… Хорошее здесь место — наводит на положительные мысли и воспоминания.

— Пойдем назад. Там кажется кто-то хотел поплавать, — они двинулись назад, отобрав палку у Балды, а Балду у собак.

— Тебя там Хлоя ждет, помнишь? Уже пора вернуться, — сказал Балде Кристоф, и тот, кивнув, пошел с ними. Но Кристоф не сказал, что час уже давно прошел, чтобы Балда не рванул и часом не расшиб себе лоб, где-нибудь споткнувшись. Если уж опаздывать, то на десять минут или полчаса — разницы никакой.

Глава 4

Хлоя проснулась ровно через час, — она попросила хозяйку дома ее разбудить, а жена старосты оказалась человеком не только добрым, но исполнительным и точным. Она предложила Хлое что-нибудь перекусить, но та, все еще чувствуя тяжесть от сытного обеда, вежливо отказалась. Теперь она понимала, почему у старосты и его сыновей во время обеда появлялись незаконченные дела. Если бы не эта отмазка, то они бы уже давно не влезали ни в одну дверь их просторного дома. Благо еда, если ее оказывалось приготовлено чересчур много, не пропадала, так как хозяйка обычно заранее приглашала всех ближайших соседей. Если никого вдруг не оказывалось рядом, то вместе они с Анной разносили еду соседям и тем, кто работал в поле. На крайний случай, когда большая часть еды была съедена и роздана, но все равно еще оставалось, ее покрывали магической оболочкой и на следующий день не готовили вовсе. Некоторые близкие соседи уже и не помнили, когда последний раз готовили сами, поскольку не всегда могли съесть все принесенное в дар. В ответ на щедрое угощение они спешили оказать старосте и его семье любые посильные услуги, чтобы хоть как-то отблагодарить за такое радушие.

К счастью, Анна была очень чуткой девушкой и умела остановить мать, когда понимала, что сегодня можно бы сделать и перерыв и устроить разгрузочный день, а то мама и сама скоро не пролезет в дверь. На такое замечание от мужа или сыновей в ответ могло прилететь что-нибудь не очень лестное, а то и вовсе тяжелое, но Анну мать безумно любила и очень часто с ней соглашалась, внимая ее доводам. Видимо, в этой семье все было не как у людей: мать, которая любит дочь и потворствует ей, и отец, который больше времени и заботы уделял сыновьям.

Хлоя потянулась в качестве разминки и подошла к окну — солнышко уже потихоньку скатывалось вниз за холмы. Она схватила лук и колчан и спустилась во двор, но никого там не застала. Она поискала глазами Балду, зашла в дом и спросила Анну. Та ответила, что трое стройных мужчин ушли гулять по поселению, а крупный мужчина в кольчуге решил вздремнуть в одном из стогов за домом. Если Хлоя зайдет за дом и пойдет на звук храпа, то легко найдет его.

Хлоя рассердилась: она думала, что сейчас немного постреляет по тонким веткам деревьев или поиграет с Балдой на щелбаны в игру «кто попадет ближе к цели». Хлоя ни разу не получила ни одного щелбана, а Балда ни разу не отказался с ней играть — идеальный друг для девушки. Она давала ему стрелять из лука, уже не боясь, что тот его сломает. Первый раз такие страхи посещали ее, но Балда держал лук как хрустальную вазу, оттягивал тетиву, как будто это были волосы красавицы, и Хлоя, не выдержав, сама начала говорить ему, что неплохо бы держать лук пожестче и увереннее отводить руку подальше. Лук — это не девчонка на первом свидании, с ним можно не цацкаться. На третьей их совместной практике Балда даже куда-то попал, хотя она была уверена, что он все забыл, и думал, что они тренируются впервые. Но если сознательная память и сильно шалила, то подсознание где-то что-то записывало, руки запоминали движения. И это наводило Хлою на мысль, что, возможно, когда-нибудь ей прилетит первый щелбан и что похож он будет на касание лепестка, упавшего с самой нежной розы от легкого ветерка, и гнев ее за такое снисходительное отношение будет страшен. Еще Балда всегда бегал за стрелами, что делало его еще более бесценным партнером.