Код Независимости - Галина Муратова

Она не спешила угадать дарителя, она боялась какого-то обмана и перепутанности. Ей всё казалось, что опять позвонит в дверь курьер и заберет, и скажет, что ошибся.

Но курьер не звонил, Эмма поставила цветы в роскошную, и единственную в её доме, вазу. Взяла в руки коробочку. Не без волнения открыла ее. Там лежала аметистовая фигурка таксы, выполненная с необычайной живостью.

Приславший это знал, значит, что Эмма собирает коллекцию такс.

Она вынула таксенка из коробочки и поставила его на полку к другим.

Такса была восхитительно исполнена, но Эмма всё еще не понимала, кто мог и с чем её поздравить. Букет из цветов был хоть и красивым, но банальным, и о пославшем его ничего не объяснял.

Эмма стала вспоминать, какое число было с утра. Да, никакое. Дата без “даты”. Ничего с ней в этот день особенного не происходило.

У Эммы заныли пальцы рук от волнения. Кто бы это мог быть. Возможно кто-то из благодарных читателей. Так и тогда не угадать — кто. Читателей было много, и они всегда были вежливы и благодарны.

Но тут позвонила давняя её подруга Соня. Она затараторила в трубку так быстро и так грозно.

Эмма включила видеосвязь.

— О! Уже стоят. Ну, сервис, уже получила. Ура. Эмма смотрела на взбалмошное лицо подруги.

— Еле успела, — продолжала подруга, — это мне прислал, ну, ты знаешь, поклонник, Юрий Павлович. Хорошо, что я была одна дома. Не застукал Федор. Был бы скандал. Я тем же курьером к тебе отправила для конспирации. А что там в коробочке?

Эмма смотрела на взъерошенную физиономию подруги, и пока она соображала и анализировала объяснения от нее, экран смартфона погас.

Эмма подошла к цветам, в нем вместе с розами совместили какие-то мелкие белые цветочки. Они были такими невзрачными, будто были созданы для того, чтобы оттенять настоящую силу красоты роз.

И они оттеняли прилежно.

Эмма подошла к полке, взяла аметистового таксенка в руки. Он был тяжеленьким и прохладным.

Но как этот незнакомец узнал, что она собирает коллекцию?

Не может быть такого совпадения. Не могло быть. Ведь не может быть, что подарки эти пришли в её дом просто так. Сбежали от чужой ревности и возможного скандала. К ней.

И Эмма вдруг поняла, что плачет и уже накидывает пальто в прихожей.

Она выскочила уже на совсем темную улицу. Пошла по ней. Ветер был таким же сильным и колючим, только Эмма этого совсем не замечала. Даже наоборот, ей казалось, что с ветром в неё входила новая какая-то сила. И она понимает, что вовсе она не отвыкла от всяких там “суровостей”, а что ей даже хорошо бывает от них.

Идя дальше и ловя капюшоном ветер, Эмма уже почти уверенно ощущала, что не бывает таких легкомысленных совпадений. И как бы там ни было, аметистовый щенок встроен в ее коллекцию теперь, как и этот ветер, который она тоже приняла. С его чудной справедливостью ко всему, и поворачивала к нему лицо, чтобы сдул он с её щек следы досады и слез по липкому этому поводу. А потом ее утешало то, что коллекция её пополнилась дорогим аметистом. Такая вот странная перекличка среди любителей такс случилась.

И это обстоятельство казалось ей таинственным и обещающим, тревожность его казалась Эмме очень почему-то привлекательной.

Яркая тетрадь,

27 декабря 2021

Эстафета

Она так и не научилась ходить одна. Все хотела ухватиться слева от себя рукой за опору, которая была у нее в обиходе много лет.

Вот и сегодня, выйдя из подъезда своего, она, проходя мимо баков с отходами, улыбнулась аккуратному сложенному столбику коробок от пиццы. У кого-то были гости. Она вздохнула и тут же поскользнулась на каком-то ледяном невидимом пятнышке. Долго балансировала у баков, будто танцевала, а когда, наконец, обрела устойчивость и вышла за ворота двора, настроение было окончательно убитое этим неловким маленьким происшествием.

— Не хотите ли за меня подержаться? — ее догнал пухлый мужчина в седых, будто заиндевевших усах.

Она даже не ответила, чуть в сторону сделала шаг, пропуская его мимо себя.

Инна шла незнамо куда. Просто не хотелось больше сидеть дома среди грязных тарелок и нечищенных кастрюль. Она сбежала на время от этой утомительной обязанности. Вышла из строя посудомоечная машина, а ремонт её обещали только в понедельник.

Вот, чтобы и скоротать этот длинный срок, Инна пошла гулять.

На улице уже вышло много люда, гуляли с детьми. Мимо проехал по проезжей части на велосипеде старик. Он держался очень прямо в седле, от этого казался высоким необыкновенно. Он легко крутил педали, пустяшно одолевая залежи снега под своими колесами. Боярская шапочка устойчиво сидела на его голове, и старик был очень красив. Инна даже оглянулась на его четкую уверенную фигуру.

И подумалось вдруг:

“Жаль, не поскользнулась здесь на переходе и не попала под колеса велосипеда этого красивого человека”, — Инна даже коротко хохотнула от этой неожиданной мысли.

И ей вдруг расхотелось идти дальше. Прогулка показалась ей наигранной, придуманной. Она зашла в магазин, сильно по-деловому накупила ненужных ей совсем продуктов и пошла домой с тяжелыми пакетами.

На переходе она вспомнила опять мужчину в боярке и на велосипеде, и ей еще больше стало жаль, что она не увидит его больше никогда. В этом большом городе, шанс был нулевым.

Инна вздохнула, не зная почему, и стараясь обходить все блестящие ледяные места, дошла наконец до своего дома.

Поставив пакеты с продуктами на широкий подоконник на кухне, она не спеша разделась и стала разбирать свой продовольственный груз. Что-то переложила в холодильник, что-то оставила на подоконнике.

Настроение почему-то ухудшалось все больше.

Инна вспомнила свое унизительное полупадение там, у помойки, и чуть не заплакала.

Столько лет уже прошло после ухода. А она всё ещё ходит одной половинкой. Беспомощной и неустойчивой.

Тут до глаз Инны дотянулась ручка грязной кастрюли из раковины. И всё, что лежало в этой раковине было давно грязным и оскверненным нерадивостью ленивой её хозяйки.

Инна решительно нацепила передник и шагнула к раковине. Зашумела громко струя воды из крана.

Этот процесс напоминал внешне какую-то неопределившуюся с названием битву. Но от этого не менее грандиозную и важную.

Вокруг Инны летали светлые пузырики мыльной пены, волосы ее расторчались в разные стороны, Инна посапывала от старания вначале, а потом запела под аккомпанемент журчащей воды.

Наконец, посуда сдалась и выстроилась ровной чистой горкой. А кастрюли сияющие, будто притворялись