Код Независимости - Галина Муратова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Димон не сразу понял, что надо увернуться, и ледяное крошево упало прямо на него сверху, и довольно больно стукнуло по носу.
— Тата, нельзя! Здесь же люди, — крикнула мамаша.
Она была уже довольно далеко от девочки. Они с папой, похоже, шли к своей машине. Звякнула сигнализация.
Димон потер ушибленный нос и сердито глянул вниз на девчушку.
За секунду в голове Димона пронеслись тучей проклятия всем родителям, их детям, внукам и всему людскому роду, от и до всех эр и миров.
Девчушка под строгим взглядом чужого человека замерла чуть и выпустила из рук свою тарелку-ледянку.
Димон рванулся вперед, чтобы обойти ребенка, догнать родителей, и уж он нашел бы, что им сказать.
И вдруг на этом личике, размером с его ладошку, просветилась робкая улыбка, и девочка сказала ему.
— Простите…, — взгляд у нее при этом был внимательный, сочувствующий и много виноватый.
Димон опешил не сразу, а промчался еще несколько метров, пока не почувствовал, как взгляд этой девчушки и её честное “простите” отпечаталось в нем каким-то неведомым ему сургучем, неслыханной еще ему драгоценной печатью.
Припечаталась навсегда и злоба фритюра всего этого дня, жалко пшикнув, погасла.
Димону вдруг захотелось подхватить эту девчушку на руки и сказать ей веселое “Ура!”, это сейчас было самым важным. Он еще не осознавал, почему, но был уверен, что встретив этого детенка раньше, он не согнал бы с лавки уютно там сидящего рекламщика-тигра.
И Димону вдруг захотелось позвонить в дверь соседу чечёточнику и восхититься красивым его степом, таким редким в нынешние дни.
Димон оглянулся.
Но девчушки и её семьи уже не было, только со стоянки отъехала синяя “Ауди”.
Димон постоял еще на бульваре и пошел домой. Он еще раз заметил радужную игру солнца в расколотом навсегда льду, и он подумал, что хорошо, что осколки льда эти здесь вот так лежат. Свободно и красиво. И пожалел, что у него нет этой пластмассовой тарелки-ледянки, чтобы сказать хоть кому-нибудь хорошие слова о прощении. Но тарелки у него не было.
Да и к соседу с его степом, заходить Димону как-то расхотелось. Стало боязно. Оробел, проходя мимо его квартиры. Не так поймут. Да и не хотелось прерывать это ритмичное скерцо чужой радости.
И еще он со стыдом осознал, что когда увидел ту кроху девчушку на бульваре, еще не знал, что в этом возрасте дети умеют уже говорить.
И еще он с какой-то безнадежностью осознал, что семья эта — люди приезжие. Местные по бульварам в такую рань не ходят.
И девчушку эту увез навсегда синий автомобиль, марки “Ауди”.
И Димон тихо произнес своё запоздалое “Ура”. Но его никто не услышал. Только воробьи испуганно шмыгнули с ближайшего дерева.
Стеганая тетрадь,
24 января 2022
Моё
Река была вся в рыбацких лунках, как в чьих-то поцелуях. Теплых и весёлых. Будто продышали эти рыбаки теплым своим дыханием.
Даша улыбнулась этому своему сравнению. Здесь в центре моста ей хорошо были видны спины в тулупах и, будто выкованные навсегда, согбенные их позы.
У Даши чуть замерзли ноги, и она почти побежала вниз, с моста. Зимняя прогулка её закончилась. Осталась суетная ее часть — зайти в магазин и купить что-нибудь из еды. Ей было все равно, что, главное, чтобы заполнить полки в холодильнике и больше не думать об этом хотя бы неделю.
Дарья давно жила одна, быт свой свела к минимуму, а всё больше ходила на разные курсы. Ей было всё равно, какие: иностранных языков, йоги или рисования. Она всё одинаково плохо делала, не преуспевала ни в чем особенно, но зато убивала провалы пустот своего свободного времени и видела во всем этом большую пользу для себя.
В магазине было мало народа, но почему-то очередь застряла у кассы. Какая-то громоздкая старуха заняла все пространство с массой пакетов. От очереди исходила такая злоба и такой тяжелый поток ненависти, что Дарья, не выдержав, бросила свою корзинку и ушла. Не хотелось ей оставлять свое прекрасное настроение после прогулки по великолепию моста, в этом полуподвальчике, в унылой очереди.
Других магазинов на этой улице не было, и Дарья пошла домой, к пустому своему холодильнику, и несла распрекрасный свой настрой, бережно, и так с ним и дошла до своей квартиры.
Облегченно вздохнув, что донесла его, не растратила на какие-то там пустяки. Даша включила чайник, пошла в ванную и включила горячую воду, чтобы под ее теплом отогреть, озябшие еще на мосту, руки.
Потом она не поленилась, нажарила себе из остатков хлеба гренок, налила в прозрачную чашку крепкий, цвета южного загара, чай, включила ноутбук. Пробежала по новостям, скучно, и вдруг она увидела женщину, которая сидела в похожей кухне, за таким же столом, с такими же гренками, и в руках она держала такую же стеклянную чашку с чаем, цвета южного загара.
Женщина о чем-то убедительно рассказывала. Дарья поняла, что это — блогерша, и прислушалась к её голосу, чтобы уловить тему беседы.
— Если вы пришли в магазин и попали в длинную неподвижную очередь у кассы, попытайтесь не угождать плохому настроению, а используйте это время для тренинга. Например, учитесь терпению…
Даша слушала, и что-то ей не нравилось в этой тетке, раздражало амбициозностью и безаппеляционностью своих житейских познаний.
Но больше всего задела Дарью её осведомленность, о только что случившейся с ней очередью в магазине, и её, как раз, Дашином нетерпении и бегстве.
И еще очень настораживало сходство сервировки обоих их столов, с подгоревшими слегка гренками из английского хлеба.
Что бы это могло означать?
Даша выключила звук, чтобы он не мешал ей анализировать это сходство. И очень Даше не понравилось знание этой блогерши о каких-то подробностях её, Дашиной, жизни.
Дарья опять включила звук и тетка сказала прямо ей:
— Сегодня прекрасный зимний день, пойдите погуляйте. Рекомендую посетить мосты. С их высоты особенно хорошо виден город, и река в нем.
Даша нервно рассмеялась этому совету и захлопнула гаджет.
Это было возмутительно, что какая-то блогерша знает о самых лучших моментах в ее жизни, её, только казалось, открытии только ей принадлежащей красоты. Дарья вдруг испугалась, что блогерша скажет и о рыбацких лунках, которые так похожи были на чьи-то поцелуи этой восхитительной белизновой реке. Поэтому так быстро и захлопнула источник информации.
Дарья подошла к окну, она чувствовала себя обокраденной, обворованной и униженной.
Оказывается, её скрытая, в
