Критические вопросы теории и практики систем - К. Эллис

В терминах метафоры Викерса, это "прощупывание глубже" означает попытку выяснить "форму ловушки" обоих исторических способов мышления, а значит, докопаться до их соответствующих границ и скрытых предположений. Под "формой ловушки" в данном случае понимается историческая ситуация, которую нелегко увидеть целиком, извне, поскольку мы в ней заперты. Само понятие "ловушка" указывает на ее скрытый характер. Поэтому мы не можем рассчитывать увидеть форму ловушки какого-либо эпохального "системного мышления", просто составляя историческую хронику. Необходимо докопаться до эпохальных оснований, которые в силу своей сущности joundatiol1 (/undamentum) должны быть скрыты: Здесь необходимо сделать замечание относительно понятий "эпоха" и "историческое исследование".

Историографическая концепция истории - письменная хроника, заложенная в "историческом подведении итогов" Чекленда, - представляет историю как цепь событий, происходящих на фиксированной сцене. Напротив, то, что я называю "онтологической историей" (вдохновленной работами Хайдеггера после его "опухоли"), предполагает, что этап - это скорее целое "пространство, со своими правилами конституирования содержащихся в нем "объектов"; "пространство", которое меняется в ходе истории. Это "пространство" (в алгебраическом смысле слова), от которого зависит форма "факта". Приведем упрощенный пример: форма "фактов" в евклидовом и в римановом пространстве совершенно различна (например, форма прямых линий в обоих пространствах различна). Эти "меняющиеся пространства" - эпохи. Эпоха - это временное основание, от которого зависит то, что появляется.

Каковы же те эпохальные условия, в которых существуют как критическое системное мышление эпохи Просвещения, так и современное мягкое системное мышление? Прежде чем попытаться дать возможный ответ на эти вопросы, необходимо раскрыть "онтолого-историческую" связь между понятиями "эпоха" и "системное мышление".

СИСТЕМНОЕ МЫШЛЕНИЕ И МЕТАФИЗИКА: ОСМЫСЛЕНИЕ

До модерна и еще во время первой "волны" модерна (от Декарта до Канта) практический вопрос "Что я должен делать?" (принятие решения на моральных основаниях) был вопросом, обращенным к тотальности, к основанию сущего (Теос у досократиков - см. Хайдеггер, 1985), в поисках знака, подсказывающего человеку, как действовать, чтобы его действие гармонировало с этой тотальностью. Такая постановка практического вопроса и вытекающий из нее тип мышления и есть системное мышление в его более оригинальной форме в западной истории (и, возможно, в других незападных культурах). Однако этот практический вопрос не является "моральным" вопросом в том смысле, который мы придаем термину "мораль" сегодня. Сегодня под "моралью" мы понимаем некий "лак" или "глазурь", которой время от времени покрываем наши суждения о человеческих поступках, которые в первую очередь (до покрытия лаком) рассматриваются как "факты" в рамках натуралистического и дуалистического мировоззрения (Fuenmayor, 1994). Напротив, до модерна, да и в первой его части, обретение целостного смысла и практическое (осмысленное) действие были

Речь идет о попытке увидеть "форму ловушки" "мягкого" системного мышления. Мягкое системное мышление, если оно хочет быть последовательным в своем принципе "обучения", не должно избегать задачи целостного взгляда на системное мышление (т.е. заниматься системным мышлением о системном мышлении). Эта попытка определить форму этой ловушки позволит предположить, что "от оптимизации к обучению" Чекленда (и другие типы "мягкого" системного мышления) на самом деле не так уж далеки от того, что необходимо для "жесткого" системного мышления.

Не было такого понятия, как область мышления, отделенная от области фактов, к которой относится человеческое действие. Идея применения знания к действию, лежащая в основе понятия "методология", как мы понимаем его сегодня (например, SSM, критическая эвристика, система системных методологий и т.д.), была бы бессмысленной. Именно эта нерасчлененность, в которой сливаются целостный смысл и действие, является принципом системного этоса до нашей эпохи.

Однако при постановке практического вопроса об основании существ возникает серьезная проблема: Основание существ не есть проявленное существо, оно есть сокрытие, из которого проявляется неявленное. Основание существ таинственно, вернее, оно само есть таинственность. Как же можно поставить практический вопрос перед небытием, перед самой тайной?

Согласно Хайдеггеру, "Основание - это то, из чего существа как таковые являются тем, чем они являются в своем становлении, гибели и сохранении как нечто, что можно познать, с чем можно обращаться и над чем можно работать ..... [Основание] приводит существ в каждом случае к предсуществованию. Основание проявляет себя как присутствие. Настоящее присутствия состоит в том, что оно приводит то, что присутствует, каждое по-своему к присутствию" (Heidegger. 1969. (Хайдеггер. 1969. с. 432).

Обратите внимание, что, хотя основание бытия - это сокрытие, чистая тайна, оно имеет способ показать себя (или, как мы увидим позже, полностью скрыть себя) в виде присутствия. Земля не может быть показана (присутствовать) как то, что становится присутствующим; она показана как присутствие. Этот способ проявления земли, присутствия, меняется в ходе истории. Эпоха - это присутствие присутствия: В разные эпохи присутствие того, что становится присутствующим, происходит по-разному. Каждый из этих способов связан с типом присутствия, способом проявления (или полного сокрытия) земли. Когда земля каким-то образом проявляет себя, то помимо сенсорного (помимо того, что становится присутствующим) существует нечто сверхсенсорное (присутствие, способ проявления земли). В этом случае сенсорное зависит от сверхсенсорного. В этом случае можно говорить о метафизической эпохе.

Согласно Хайдеггеру, окцидентальная история, история метафизики от Гер- аклита и Парменида до Ницше - это череда эпох, начавшихся с разделения сенсорного и сверхсенсорного, с сохранением превосходства сверхсенсорного над сенсорным. История - это предначертание (Хайдеггер, 1962) способов проявления основания бытия. Таким образом, "в соответствии с данным типом присутствия основание имеет" различные характеры: основание как "онтическая причинность действительного" (древнегреческое мышление после Паррненида), основание как "трансцендентальное делание возможным объективности объекта" (от Декарта до Канта), основание как "диалектическое опосредование движения абсолютного духа и исторического процесса производства" (последний Кант, Гегель и немецкий идеализм до Маркса), основание как "воля к власти, позиционирующая ценности" (Ницше). (Хайдеггер, 1969, с. 432). Эти различные "характеры" основания как обоснования являются типами присутствия, т.е. способами проявления основания. Эти типы присутствия определяют метафизические эпохи.t Последние три представляют собой то, что мы называем (вслед за Ферри, 1991) тремя "волнами" современности.

Так, метафизическое мышление "мыслит сущее как целое в отношении Бытия [основания сущего]" (Хайдеггер, 1969, с. 32). (Хайдеггер, 1969, с. 432). Следовательно, метафизическое мышление - это системное мышление, мышление в терминах основания бытия с тем, чтобы придать ему смысл, целостный смысл.

Обратите внимание на разницу между "присутствием" (как существительным), "присутствием", "тем, что становится присутствующим". 'presencing' и 'the-present'.

Если рассматривать время в линейных (картезианских) терминах, то конец одной эпохи не означает начала следующей. Каждая эпоха сменяет другую, так что, хотя дискурсы сохраняют схожие формы, их глубинные смыслы начинают меняться присутствие и тем самым выставляет его как обоснованное своим основанием". (Хайдеггер, 1969, с. 432). Заметьте,