Монах - время драконов - Роберт Ши

- Он был так же рассержен, когда я упомянул при нем твое имя, попросил отпустить тебя ко мне. Как и ты, я полагал, что это означает конец нашим жизням. Как и ты, я был ошеломлен, когда нынче утром узнал, что он собирается соединить нас. Кублай-хан совсем не хотел отпускать тебя. Мы, возможно, никогда не узнаем, почему он решился на это. Ты думаешь, он обманывал себя?

- Что ты имеешь в виду?

- Он видел в тебе что-то, с чем не хотел расставаться. Ты можешь считать меня убогим монахом, ум которого размягчился от слишком большого числа медитаций и протух от слишком большого количества боев, но неужели Великий Хан монголов такой же дурак? Он, который может выбирать из сотен женщин? А быть может, ты - женщина, достойная желания?

Слова Дзебу озадачили Танико. Быть может, она думала как капризное дитя. Он был прав. Она разжигает в мужчинах желание. Она почувствовала, как от этой мысли внутри стало нарастать тепло. Потом в голову пришло другое объяснение отношения к ней Кублая, и тепло исчезло.

- Он не хотел отпускать меня. Он сам сказал мне об этом. Независимо от того, насколько ничтожной или непривлекательной могли казаться вещь или место, он желал их, если они ему не принадлежали. Он подобен своему деду. Ему нужен весь мир и каждый человек в нем. - Она опустила глаза на свою чашу и отпила из нее. Она не смела взглянуть на Дзебу.

- Есть только один способ убедить тебя. - Его голос был веселым. Он поднялся и обошел стол. Обнял ее.

Сначала она не хотела, чтобы он прикасался к ней. Она чувствовала себя старой. Ее тело было истощенным, истертым.

Все тело объял холод. "Хорошо, пусть он овладеет мной, - подумала она. - Все, как он говорил. Каждый принадлежит кому-то другому. Нет, все так, как видел это Кублай. Я была его игрушкой, его маленьким созданием. Дзебу не хочет обладать мной. Хочет просто показать, что я привлекательна. Я мудра, я хитра, я прекрасна. Вот что Дзебу пытается сказать мне своими руками и телом. Но нет, этого быть не может. Прошло семнадцать лет. Он делает это не со мной. Он не видит, какая я. Только ему доступно это видение. Во мне он хочет найти своего Будду. Почти всегда происходящее в постели происходит в мозгу".

Несмотря на эти мысли, она плыла как корабль, сорвавшийся с якоря, неслась как лошадь, у которой отпустили поводья, взлетала как сокол, отпущенный на волю. Прошлое и настоящее соединились в один клубок, пока ей не стало казаться, что она находится вместе с Дзебу на холме над Хэйан Кё, с Дзебу в ту убийственную непроглядную ночь в Дайдодзи, с Дзебу в шатре Кублай-хана, - все одновременно. Это действительно происходило. Почему это происходило, больше не имело значения.

Дзебу заполнил ее разум и тело. Она была выше всех вопросов. Радость быть с ним, единственным мужчиной во всем мире, была счастьем, которое поглотило все ее существо, подобно пламени. Это был безграничный свет, который она так часто призывала к себе.

Она слышала голоса, свой и его, слившиеся вместе, но не могла определить, что они говорили, если они говорили что-то вообще, а не просто кричали. Свет внутри нее был ослепительным. Юрта погрузилась в темноту. Ее тело растворилось в его теле.

Они лежали рядом на прекрасном ковре, каждый вслушивался в дыхание другого. Она чувствовала себя так, будто они плыли по озеру на лодке в виде дракона в сияющий золотом день. Она не помнила, испытывала ли когда-либо такой покой, такую завершенность.

Потом вновь подкрались сомнения. Он доказал ей своим телом, что она может быть желанной. Но, быть может, он поддался иллюзии. Она никогда не сможет быть уверенной, что он хотел ее именно такой, какая она есть.

У него были шрамы, но не на лице, а на теле. Грудь была туго перевязана. Шрам, все еще красный, огибал всю шею. Ужасная рана зияла на левой руке.

Кожа вокруг нее сомкнулась и почернела, стянутая вместе подобием шва. Она осторожно коснулась его руки.

- Что это?

Он пожал плечами, устремив взгляд своих серых глаз в ее глаза. Странно, что глаза такого холодного цвета могут излучать такое тепло.

- Один из всадников Аргуна нанес мне эту рану во время боя в прошлом месяце.

- Именно Аргун убил твоего отца. Он был монгольским воином, о котором ты мне рассказывал во время поездки из Камакуры в Хэйан Кё.

- Да, и немного погодя после того, как я оставил тебя в Дайдодзи, он вернулся и попытался снова убить меня.

- Ты должен так много рассказать мне, Дзебу. Прошло столько лет. Я не имею представления о том, какие приключения выпали на твою долю, пока мы были разлучены. Ты должен обо всем рассказать мне, начиная с того момента, как ты сбежал из Дайдодзи. Пусть это займет даже семнадцать лет. У нас есть время.

Взгляд Дзебу странно затуманился.

- Да, я все расскажу тебе. Так много случилось. Этот рассказ требует времени.

- Что беспокоит тебя, Дзебу-сан? - Она улыбнулась. - Ты можешь не рассказывать мне о женщинах, которых знал. Уверена, что их было много.

Он не улыбнулся в ответ.

- Я должен все рассказать тебе. В свое время.

Набежала тень. Она не знала, что это было, но он не хотел, чтобы она узнала об этом. Она не могла себе представить, что Дзебу, которого она знала на дороге Токайдо, захочет что-то скрывать. Многое произошло с ним. Он изменился. Она изменилась. "Когда-нибудь мы узнаем, насколько мы оба изменились, - подумала она, - и разрушилось ли то, что существовало между нами".

Она была счастлива, быть может, как никогда в своей жизни. Тем не менее даже такое счастье было пронизано ростками неловкости, сомнений, страха и печали. Она не знала, что счастье может быть таким. Нужно написать об этом стихотворение.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Из подголовной книги Шимы Танико:

"Я знала, как живет Великий Хан. Теперь узнаю, как живут воины Великого Хана. У Дзебу есть слуги, которые готовят ему пищу и убирают за ним. Монголы питаются телятиной и бараниной только в особых случаях. Дзебу говорит, что скот - козы, овцы, яки - является самым главным их богатством, и они предпочитают жить на продуктах, производимых этими животными, а не забивать их.

Все мы, жители Священных Островов, вынуждены были научиться есть мясо, прости нас Будда, но едим его значительно меньше монголов и покупаем сельдерей, лук, свеклу, бобы и рис у крестьян, живущих вокруг Хан-Балига, чтобы питаться тем, к чему привыкли.

Не думаю, что какой-либо женщине из моей страны, кроме меня, предоставлялась возможность описать так много различных мест, так много обычаев. Конечно, эта подголовная книга не имеет никакой литературной ценности. Как она может иметь ее, если написана женским языком?

Монгольский лагерь, в котором мы живем, расположен рядом со столицей империи. Очень необычное состояние дел. Я предвижу неприятности для Кублая, если он скоро не развяжет новую войну, Монголы заняты только тем, что охотятся, играют, гоняются за женщинами и напиваются. Больше, чем всем остальным, они заняты пьянством.