No Logo. Люди против брэндов - Наоми Кляйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда централизация власти и дистанцированное принятие решений начинают восприниматься как общий враг, то одновременно появляется и согласие в том, что альтернативы этому возможны и что строить их следует на основе демократии с участием масс на местном уровне — будь то профсоюзы, объединения совместно проживающих людей, городские правительства, фермы, деревни, самоуправление в рамках отдельных народностей и коренного населения. Общий лейтмотив — всеобъемлющая приверженность принципам самоопределения и поддержки многообразия — многообразия культурного, экологического и даже политического. Запа-тисты говорят о создании движения с одним «нет» и многими «да», что само по себе опровергает идею, будто это вообще одно движение, и подвергает сомнению предположение, что оно должно таковым стать. Похоже, что естественным путем зарождается не движение за единое глобальное правительство, а видение все более тесно связанной международной сети настоящих местных инициатив, каждая из которых строится на отвоеванных общественных пространствах и, благодаря участию масс в демократическом процессе, делается более подотчетной обществу, чем и корпорации, и государственные учреждения. Если у этого движения и есть идеология, то это демократия, осуществляемая не только на избирательных участках, но вплетенная в ткань всей нашей жизни.
Утверждения критиков об идеологическом сходстве антикорпоративного протеста с религиозным фундаментализмом, таким, как бен-ладенский, звучат крайне иронично. Например, высказывание британского государственного секретаря по международному развитию Клер Шорт, сделанное в ноябре 2001 года: «После 11 сентября протестующие замолчали. Я уверена, что сейчас они размышляют о том, чем же были их требования, потому что они оказались очень похожими на требования террористической организации бен Ладена». Это глубочайшее заблуждение. Бен Ладен и его последователи движимы не ненавистью к централизованной власти, а страстным желанием сосредоточить власть в собственных руках. Они возмущены не отсутствием альтернатив, а тем, что мир организован не в соответствии с их безальтернативной, тоталитарной и по своей сути империалистической системой убеждений.
Иными словами, это классическая борьба за власть — которая из великих, «всезнающих» идеологий будет сегодня властвовать: если раньше линия фронта проходила между коммунизмом и капитализмом, то теперь она проходит между Богом Свободного Рынка и Богом Ислама. Очарование этой борьбы для бен Ладена и его последователей во многом заключается в их убеждении, что они живут в легендарное время, подобное тем временам, когда люди были подобны богам, битвы были эпическими, а история писалась с большой буквы. "А пошел-ка ты, Френсис Фукуяма[44], — как бы говорят они. — История еще не кончилась. Мы все еще ее делаем".
После 11 сентября мы слышим об этом возвращении великого сюжета с обеих сторон: избранные личности, империи зла, генеральные планы, великие битвы. Все это снова в моде. Эта грандиозная повесть об искуплении — наш самый устойчивый миф, и у него есть опасная оборотная сторона. Когда несколько человек решают жить согласно своим мифам и быть великими, как сама жизнь, это неминуемо скажется на многих жизнях, которые протекают в обычных человеческих масштабах. Рядом с этим пафосом люди выглядят незначительными, и их можно тысячами приносить в жертву ради некой великой цели.
К счастью, антикорпоративные и продемократические активисты не участвуют в таких крестовых походах «с огнем и мечом». Нет, они бросают принципиальный вызов системам централизованной власти, не приемля ни левых, единых на все случаи жизни государственных решений, ни правых, рыночных. Часто говорят пренебрежительно, что этому движению не хватает идеологии, всеобъемлющей миссии, общего плана. Да, это правда, и мы должны быть необычайно благодарны за это. В настоящий момент облеченные властью обзванивают антикорпоративных уличных активистов, надеясь завербовать их в свои ряды. К чести этого молодого движения, оно дистанцируется от всех подобных устремлений и отказывается от всех щедро предлагаемых ему манифестов, стремясь к тому, чтобы демократический процесс сам вывел движение сопротивления на следующий уровень развития. Будет ли это план из нескольких пунктов? Или новая политическая доктрина?
А может быть, это будет нечто совершенно новое. Не очередная штампованная идеология ведения гладиаторских боев с фундаментализмом свободного рынка или исламским фундаментализмом, а программа, дающая возможность рождаться и развиваться многим мирам: миру, как говорят за-патисты, содержащему многие миры. Может быть, вместо того чтобы сталкиваться лбами со сторонниками неолиберализма, это «движение движений» окружит их со всех сторон.
Один газетный заголовок назвал это движение «безнадежно вчерашним», но это не так. Оно всего лишь изменяется, в очередной раз становясь все более и более глубоким: движением, где нет постоянной сосредоточенности на актах символического сопротивления и театрализованного протеста, а есть стремление «своей жизнью дать жизнь другим альтернативам», заимствуя фразу из недавней нью-йоркской конференции по активным общественным действиям. Вскоре после выхода в свет NO LOGO я ездила в Орегонский университет (который прозвали «университет Nike»), чтобы собрать материалы для статьи об антикорпоративной общественной деятельности на его кампусе. Там я познакомилась с активисткой-студенткой Сарой Джейкобсон. Nike, сказала она мне, это не мишень ее деятельности, а всего лишь инструмент — средство оказывать влияние на гигантскую и часто не имеющую отчетливой формы экономическую систему. "Это как gateway drug[45]", — сказала она весело.
Годами мы, участники этого движения, жили символами наших оппонентов — их брэндами, их офисами-небоскребами, их фотографиями с бесконечных саммитов. Они были нашим боевым кличем, нашими лозунгами на демонстрациях, центром нашего внимания, нашими наглядными учебными пособиями. Но эти символы никогда не были настоящими мишенями; они были средством, предлогом, поводом. Эти символы всегда были лишь дверью. Пришло время пройти через нее.
Наоми Кляйн, январь 2002 г.
Примечания
1
Алфавит-сити — южная часть Ист-сайда в Манхэттене, где проходят улицы Авеню А, Авеню В и Авеню С. Раньше это был богемный район, имевший Дурную славу, где жили бедные художники, пуэрториканцы, чернокожие. — Прим. пер.
2
Серийный убийца, основатель и руководитель преступной секты. Сидит в тюрьме, отказавшись выйти по досрочному освобождению, потому что работает над созданием своего Интернет-сайта. — Прим. пер.
3
Аллюзия на закон о правдивости рекламы. — Прим. пер.
4
Smurf, персонаж серии популярных в США мультфильмов. — Прим. пер.
5
В ответ эти штаты согласились больше не принимать на рассмотрение судебные иски против табачных компаний со стороны пострадавших от курения граждан. Такие иски приняли в конце 90-х лавинообразный характер и грозили полностью разорить табачную индустрию. — Прим. пер.
6
Ситуационисты — художественно-политическое течение середины XX века, последователи которого интересовались как проблемами современного города, так и теоретическими проблемами урбанизма. Ситуационисты считали своей задачей изменение среды обитания, а под такой средой они однозначно понимали город. — Прим. пер.
7
Эмма Голдман (1869-1940), лидер анархистского движения в США, эмигрантка из России. В 1919 г. за свою антиправительственную деятельность была депортирована в РСФСР, откуда тоже была выслана, потому что, разочаровавшись в большевизме, начала его резко критиковать. — Прим. пер.
8
Пародия на сигареты Virginia Slims («отстой» вместо «тоненькие») и на рекламный текст Marlboro Country (он превратился в «Страну рака»). — Прим. пер.
9
Pristeen — генитальный дезодорант для женщин; Silva Thins — тонкие дамские сигареты. — Прим. пер.
10
Голландский график (1898-1971). Работая с перспективой и пространством, добивался фантастических эффектов: каждый фрагмент его картины безупречно реален, но в целом эти фрагменты складываются в объект невозможный, абсурдный. — Прим. ред.
11
Канадский культуролог и теоретик коммуникаций, утверждавший, что «средство передачи сообщения само является сообщением». Иными словами, не так важно, что за информацию передают, гораздо важнее, кто сообщает, когда и где. — Прим. пер.
