Выбор - Андрей Завадский

  - О, Боги, - воскликнул кто-то за спиной Дер Винклена. - Что они творят? Воистину, они, верно, оба лишились рассудка! Да остановите же их!

Никто не двинулся с места, не из уважения к каким-то правилам и обычаям даже, а просто понимая, что нет ничего опаснее, нежели соваться под клинки жаждущих крови друг друга бойцов.

  - Какие же вести привез Ратхар, если так он вернулся в лагерь? - усмехнулся Эвиар, оказавшийся рядом с дьорвикским рыцарем. Эльф, как всегда, выглядел совершенно бесстрастным, и лишь по прищуру глаз и плотно сжатым губам можно было понять - происходящее отнюдь не безразлично Перворожденному. Но и Эвиар не посмел встрять между бойцами.

А Ратхар не ослаблял натиск. Юноша рубил сплеча, обрушивая клинок на ненавистного врага, точно молотобоец опускает свою кувалду на раскаленную поковку. Оруженосец Дер Винклена не видел собравшуюся вокруг толпу, его ушей не касались встревоженные выкрики, доносившиеся из глубины ее. Он видел перед собой только лицо Рамтуса, на котором застыла маска удивления... и страха. Рыцарь понял - этот безумец, пусть он был хоть трижды неумел и четырежды неловок, хочет его крови, и сделает все, чтобы получить ее любой ценой.

Клинки сталкивались с лязгом, и бойцы рычали - один от гнева, другой - от нараставшего чувства безысходности. Рамтус все пятился, подставляя под меч противника свой клинок, но с каждым мгновением делать это становилось все труднее. В этой схватке должен был одержать верх не тот, кто лучше владеет оружием, а тот, в ком больше ярости. А уж у Ратхара в этот миг ее было в избытке. Юноша рубил, монотонно обрушивая на противника свой клинок, точно лесоруб раз за разом вонзает топор в плоть векового дуба. И противник его сломался, не выдержал столь бешеного натиска.

Меч вылетел из рук альфионского рыцаря, упав под ноги собравшимся зевакам, а сам Рамтус, не сумев сохранить равновесие, повалился на спину. Ратхар вскинул клинок, и его противник в ужасе закрыл лицо руками, точно так мог удержать последний удар. Юноша не ведал пощады, перестав на мгновение быть человеком. Демон мщения навис над распластавшимся на сырой траве рыцарем, растерявшим все дворянское достоинство. Рамтус даже не пытался отползти, увернуться от удара, глядя, словно завороженный, в налитые кровью глаза своего убийцы.

  - За что, - без слов прошептал рыцарь. - За что?

Ратхар не ответил - с врагами юноша уже привык говорить только на языке стали. Да и не было у него подходящих слов, просто Ратхар знал, что поступает так, как должно, как только и нужно поступать, увидев вместо своей родни лишь каменные надгробья. Он коротко размахнулся, и клинок, очертив сверкающую дугу, стремительно пошел вниз.

  - Довольно, - громкий крик, ударивший в спину юноше, подействовал, точно заклинание, заставив того оцепенеть. - Не сметь! Оружие долой!

Король Эйтор не видел всего поединка, появившись поздно, но не слишком поздно для того, чтобы остановить непоправимое. Правитель Альфиона без колебаний метнулся к бойцам, нелепо прыгая на левой ноге, и собой заслонив уже отчаявшегося Рамтуса. И, точно путы спали с воинов, собравшихся поглазеть на странное и страшное зрелище. На Ратхара навалились сразу четверо, вырвав клинок из его рук, заломив руки за спину, заставив юношу опуститься на колени. Кто-то уже бросился помогать Рамтусу, дрожавшему и едва сдерживавшему слезы, когда понял, что еще жив.

  - Как ты посмел, - гневно спросил король, придвинувшись к обездвиженному Ратхару. - Как ты осмелился напасть на рыцаря Альфиона, на моего рыцаря, напасть сзади, подло, не дав даже времени приготовиться к бою? я не допущу ссор сейчас, когда идет война. И пусть у меня на счету каждый воин, тебя, мальчишка, в назидание всем остальным я запросто могу приказать вздернуть на ближайшем дереве.

Воины короля взволнованно загудели. Они и сами не понимали, что происходит, но мысль о том, что сейчас их товарища сунут головой в петлю, многим показалась кощунственной, неправильной, страшной.

  - Государь, - сквозь толпу пробился Бранк Дер Винклен. - Государь, прошу, не спеши рубить сплеча. Мой оруженосец никогда не посмел бы напасть на своего товарища, того, с кем мы вместе уходили из захваченного Лагена, не будь у него веских причин. Ты здесь повелитель, ты - господин, но все же, прежде чем обрекать человека на смерть, позволь ему сказать.

При мысли об учиненном Ратхаром дьорвикскому рыцарю в этот миг на ум приходило только одно слово - безумие. Бранк и сам дорого бы дал, чтобы узнать, что за помутнение овладело разумом его оруженосца, но все же он верил, что юноша просто так не стал бы устраивать драку. Главным было, однако, чтобы в это же поверил и сам король.

  - Тебе и правда есть, что сказать? - презрительно усмехнулся Эйтор, буравя взглядом Ратхара, пытавшегося вырваться из крепких рук солдат.

  - Твой рыцарь - убийца, - прохрипел юноша, безумие которого стало угасать, растворяясь под натиском мыслей, из которых мысль о возможной скорой смерти была не самой важной сейчас. - Он и его воины, когда шли к тебе, чтобы биться с предателями и принцем Эрвином, проезжали через эти края. И по его приказу была уничтожена целая деревня, мое родное село. Мужчин изрубили без всякой пощады, а детей и женщин заперли в домах, которые затем подожгли. Вся моя семья погибал от рук Рамтуса и его слуг. Я хочу покарать убийцу, и сделаю это, пусть мне придется перебить половину отряда.

Несколько мгновений король молчал. Он пребывал в нерешительности, не зная, что модно сказать в ответ, и только вопросительно глядел на самого Рамтуса, по-прежнему бледного, дрожавшего мелкой дрожью, но теперь уже не от страха, а от гнева и стыда, ибо позволил обезоружить себя вчерашнему крестьянину, увальню, впервые взявшему в руки меч несколько недель назад.

  - Да, я припоминаю эти места, - неохотно промолвил Рамтус. - Я вел здесь отряд, и по пути мы атаковали замок предателя, осмелившегося открыто поднять над донжоном знамя самозваного принца. Пожалуй, мои воины зарубили и кое-кого из крестьян, работавших на земле этого ублюдка, чтобы некому было кормить его воинов.

  - Целого поселка больше нет, - закричал, захлебываясь от гнева, Ратхар, вновь рванувшись из рук державших его бойцов. - В Селькхире жило почти сто человек, и лишь двое остались живы, и я - один из них. Ты убийца, и я прикончу тебя, клянусь всеми Богами!

  - Убийство простых крестьян, наверняка не имевших ничего, хотя бы походившего на оружие, не делаете чести тебе, - сквозь зубы процедил Бранк Дер Винклен, взглянув на альфионского рыцаря. - В Дьорвике знают, что такое способны сотворить только эльфы, нелюдь. Ведь ты же убивал своих родичей, таких же альфионцев, а не чужаков.