Кровь и туман (СИ) - Усович Анастасия "nastiel"

— Куда мы пойдём дальше? — спрашивает Филира, закончив с одеждой.

Теперь, сытые и, хоть косвенно, но чистые, пираты снова готовы завоёвывать мир.

— Я могу отправить вас в любую точку, — отвечаю я, оставляя при себе слово «Пока». «Пока могу» — вот, как было бы правильно. Или «Могу, но не факт, что после этого не вырублюсь лет на десять».

— Отправить? Нас? — Глаза Филиры расширяются. — Ты … не пойдёшь с нами? — (Отрицательно качаю головой). — Но мы нигде не будем в безопасности без тебя!

Она хочет броситься ко мне, но Север хватает её за одежду, останавливая. Однако держит не слишком сильно, и Филира вырывается. На дрожащих ногах подходит, буквально падает мне в объятья. Я не прижимаю её к себе. Перехватываю за плечи, держу чуть на расстоянии.

— Влас, пожалуйста, не бросай нас.

Слёзы льются по её щекам бледно-зелёными водными дорожками. Я не знаю, попытка ли это манипуляции или реальные чувства, но всё равно остаюсь безразличным.

Удивительно, как мало мне оказалось нужно, чтобы стать таким чёрствым.

— Вы справлялись одни так долго, зачем вам моя помощь? — я легко отталкиваю Филиру от себя. — Я сделал всё, что от меня требовалось. Вы спасены. Вам хватит еды на некоторое время. Дальше — давайте сами.

— Мы справлялись, потому что были пиратами, — вмешивается Север. Произносимое им и его выражение лица играют на контрасте. Борьба внутри него видна невооружённым глазом: тот, кто подаёт голос из прошлого, и тот, кто был вынужден столкнуться с настоящим. — У нас был лидер и мы знали, к чему стремимся. Сейчас нет ни того, ни другого.

— Мне очень жаль, — лгу я. — Но больше мне вам помочь нечем.

Я остаюсь непреклонен. Филира продолжает плакать. Её от меня уводит Гло. Север молча смотрит. Не знаю, чего он ждёт. Мне сложно его читать. Сейчас, кажется, он может равносильно как наброситься на меня с кулаками, так и просто уйти.

И когда пауза затягивается настолько, что её не могут заполнить даже всхлипы Филиры, Север вдруг произносит:

— Спасибо, что помог нам. Эти двое, — он кивает на Филиру и Гло. — Они достойны хорошей жизни.

— Как и ты, — вырывается у меня.

Но мою поправку Север игнорирует. Вместо этого поднимает принесённые мной мешки и забрасывает их себе на плечи.

— Мы сейчас в Огненных землях, — говорю я. — Вы найдёте отсюда выход?

— У меня здесь есть один знакомый, — отвечает Север. — Вуди. Ты, может, слышал?

— Нет.

— Неважно. В общем, он, если что, поможет.

— Хорошо.

Север покидает пещеру, не попрощавшись. Следом за ним Гло и Филира. Обе бросают на меня цепкий взгляд.

— Берегите себя, — произношу я напоследок.

Спины моих ещё недавно спутников уже почти исчезли из виду. Не знаю, услышали ли они меня.

Так или иначе, надеюсь, им повезёт.

Комнату мне Эдзе выделяет раза в два меньше той, которую я считал своей спальней в съёмной квартире в Дуброве. Из крошечного круглого окошка, криво вырезанного в стене из крупного камня, открывается вид на бескрайние просторы Огненных земель и на покосившийся крест, воткнутый в небольшой и явно созданный чьими-то руками холм.

— У тебя кто-то похоронен на заднем дворе? — спрашиваю я.

Скрипят половицы, когда Эдзе подходит ближе.

— Допустим.

От него нестерпимо пахнет горечью сигарилл, кислотой выпитого алкоголя и спаленным в печи мясом.

— Кто?

— Старый друг.

Любопытство включает подозрение. Есть предположение — нужно либо убедиться в том, что я понял Эдзе правильно, либо в очередной раз в нём разочароваться. Выхожу из комнаты и из дома. Бреду к могильному холму. Там присаживаюсь на корточки, стряхиваю осевший на небольшую табличку песок и читаю вслух:

— «Я, как и сотню лет назад, всё ещё верю в то, что ты должен был стать великим. Прости, что оставил тебя, когда был больше всего тебе нужен. Это было интересное приключение».

Ни дат рождения и смерти, ни имени похороненного в земле табличка не содержит. Только это странное послание и крошечный перевёрнутый крестик в углу. То ли «плюс» под наклоном, то ли буква «х».

— Х…

Протягиваю руку, чтобы коснуться верхушки могильной горки. Не знаю, зачем. Просто почему-то хочется. Кончики пальцев утопают в земле, и меня словно током пробивает до самых костей. Перед глазами всё плывёт, и я падаю назад.

— Защитная магия, — раздаётся позади голос Эдзе. — На всякий, знаешь ли, случай.

— На какой? — уточняю я. Ладони саднит. Я сжимаю челюсть, когда вытаскиваю из кожи впившиеся острые кусочки камней. — На тот, когда мертвецу зачем-то вздумается восстать из мёртвых?

— Может быть, — Эдзе пожимает плечами. — Христоф был парнем очень непредсказуемым.

Я на пару секунд немею. Догадка подтвердилась, но удивления всё равно не избежать..

— Здесь похоронен дядя? — спрашиваю, уточняя.

— То, что от него осталось.

Вот, значит, зачем ему нужен был прах Христофа — чтобы похоронить его подальше от мира, который его ненавидел, но который сам дядя при жизни считал домом и даже пытался спасти…

Голова идёт кругом.

— Мне нужно в Дубров, — вдруг выпаливаю я.

Поднимаюсь на ноги. Теперь, когда наши с Эдзе лица снова на одном уровне, я вижу, что моё заявление ведьмака удивило не меньше меня самого.

— Чего?

— За вещами, — добавляю я. — И за кошкой.

Эдзе выдыхает, трясёт головой. Затем машет рукой, мол, делай, что хочешь, разворачивается на пятках и плетётся к дому. На какой-то момент вдруг начинает прихрамывать… Но затем так же неожиданно равняет походку.

— Я не буду читать тебе нотации, — громко ворчит Эдзе. — Но нет смысла пытаться зацепиться там, где тебе не рады. Или пример Христофа тебя ничему не научил?

— Именно в этом-то и дело, — шепчу я сам себе. — Он отпустить не смог, а мне, чтобы отпустить, нужно окончательно попрощаться.

Эдзе останавливается у дома, но внутрь не заходит. Закуривает. Его губы шевелятся между затяжками. Что-то говорит. Мне не слышно. Может, к счастью.

— Ты себя вообще видел? — кричит Эдзе со своего места. — Сил-то не хватит себя туда перенести!

Возможно. Я сам до сих пор ставлю на то, что это меня убьёт. Но теперь у меня появилось некое преимущество — я нужен Эдзе живым, и он не позволит мне себя калечить.

Я только делаю вид, что собираюсь создать портал. И уже спустя секунду слышу за своей спиной тяжёлые шаги и старческое бормотание.

— Парень, если ты думаешь, что я позволю тебе помереть у себя на заднем дворике, то ты определённо стукнулся головой о камень, пока спал в пещере. Руку опусти.

Шлёпает меня по ладони, как провинившегося мальчишку. Говорит, следовать за ним в дом, где он возьмёт «драгоценное барахло, чтобы помочь одному малахольному, которого решил приютить на свою голову». Я иду чуть позади, потому что не могу скрыть улыбку.

Ведь всё идёт именно так, как мне нужно.

В итоге в своей старой Дубровской съёмной квартире я оказываюсь уже меньше, чем через полчаса. Ностальгия провоцирует мурашки по всему телу, и я стараюсь не цепляться за это. Повторяю в голове, что пришёл сюда исключительно по делу: забрать необходимое и поставить жирную точку в этой части своей истории.

Всё для того, чтобы, как хотел Эдзе, не совершать ошибок, к которым у меня есть склонности.

В комнате кошки нет, я выхожу в коридор.

— Лола!

Любимица, дремлющая на оставленных домашних тапочках, услышав мой голос, сразу пробуждается. Вскакивает, бежит в мою сторону, но вдруг останавливается на полпути, реагируя на ещё один раздражитель — шум в кухне.

Я напрягаюсь. Готовлюсь обороняться.

— Я воспользовался ключом, который ты оставлял Славе, — говорит голос.

Его хозяин в поле моего зрения появляется с запозданием. Ваня. В одной его руке чёрная кружка, из которой обычно пил я сам, а в другой — пульт от телевизора. Прислушиваясь, я не различаю больше никаких звуков. Видимо, Ваня выключил его, когда понял, что он в квартире не один.