Подводная лодка - Буххайм (Букхайм) Лотар-Гюнтер

«Этот твой новый парнишка выглядит как после дорожной аварии,» — говорил Айзенбергу Дориан. «Что ты сделал с его зубами?» Это было правдой — Викарий потерял пару передних зубов.

Старшина центрального поста слегка пожал плечами.

«Не принимай близко к сердцу,» — успокоил его Дориан, «этот педик получил по заслугам».

Я увидел, что Айзенберг нахмурился. Он явно с усилием подавил свое раздражение. «Оставь эту тему,» — буркнул он.

На ужин появился Стармех. Я не осмеливался взглянуть на него, настолько он выглядел изможденным и уставшим.

«Это наверняка был радиолокатор,» — произнес Командир.

Радар — все большие корабли теперь имели эти большие пружинные матрасы на своих мачтах. Линкор «Бисмарк» обнаружил крейсер «Худ» с помощью радара и поднял на воздух еще до того, как над горизонтом появились его мачты. А теперь британцам похоже удалось сделать громоздкую установку миниатюрной. Карликовый радар, настолько компактный, что весь умещается в кокпите самолета — и десять к одному, что у нас еще не было ему эквивалента.

Хотел бы я знать, когда узнает Симона. Ее люди держали ушки на макушке. Её люди? Я много бы отдал, чтобы узнать её истинные взаимоотношения с маки. Мы должны были вернуться уже давным-давно — даже если не принимать в расчет фиаско с Гибралтаром, никакая другая подлодка не была в море столько времени.

О Гибралтаре не было сказано ни слова. Никто не сделал ни малейшего упоминания о нем — как будто наши долгие часы на морском дне были объявлены запретной темой.

Команда была молчалива, но Гибралтар был написан на их лицах. Даже теперь многие из них проявляли настоящий страх. Все они знали, что мы неспособны погрузиться немного больше перископной глубины. Множество шпангоутов было сильно деформировано. Подлодка была такой же нежесткой, как гамак — немного лучше дрейфующего потерпевшего крушение корабля. Все опасались, что она не сможет пройти через зимние штормы Бискайского залива. Нашим единственным активом была вера противника в то, что они нас потопили. По крайней мере, они не выслали поисковую группу за нами.

Разговоров в кубрике старшин не было вплоть до следующего дня.

«Кто сказал, что обделается сам, если у нас не будет боевого эскорта?»

Никто не отвечает.

«Это будет по-честному,» — произнес как бы между прочим Дориан.

«Да что ты говоришь,» — вступил в разговор Кляйншмидт. «Все время через Бискай на этой развалине — через Бискай, обрати внимание!»

«Спокойно, парень». Френссен казалось хотел оправдать свою репутацию хладнокровного моряка. «После всего, что было — это будет пустяковое дело. Нет нужды нагнетать обстановку».

«Сколько миль до ближайшей базы?» — спросил Айзенберг.

«Что ты имеешь в виду — ближайшей?»

«Доверься моряку! Неужели ты искренне полагаешь, что мы собираемся идти в Сен-Назер, а? Ты что, еще не был в корме? Далеко мы не уйдем в этом плавающем металлоломе».

Мягко покачиваясь, я дрейфовал в водоворот, быстро поворачиваясь на своей собственной оси и меня засосало глубоко вниз. Внизу все было серебристым — грот, купающийся в лунном серебре. Яркие пузырьки поднимались как в газированном лимонаде. Двигайся, сказал я сам себе. Я оттолкнулся, стараясь не порезать ноги и стал лениво плыть к поверхности, подобно рыбе. Поток серебристых пузырьков следовал за мной наверх. Поверхность расщепилась с резким звуком. Я выскочил наверх, стал глотать воздух, проснулся и почувствовал на своем плече руку.

По мне пробежала волна шока. «В чем дело?»

Турбо, матрос центрального поста, отметил мой обеспокоенный взгляд. Дизель не работал, электродвигатели также не гудели. На лодке царила тишина.

«Давай, моряк, говори — что происходит?»

«Мы остановились».

Остановились? Обычно любое изменение в скорости проникало сквозь мо оболочку сна и должным образом отмечалось. Как это стало возможно, что я не заметил прекращения шума двигателя?

Волны шлепали о наши балластные танки. Подводная лодка успокаивающе покачивалась.

«Вас приглашают на мостик, Лейтенант».

Старший матрос центрального поста был деликатной душой. Разбив свои вести на поддающиеся восприятию фрагменты, он выжидал, пока я проглочу один, прежде чем скармливать мне следующий. «Командир наверху. Вас тоже хотят видеть там. Мы остановили судно».

Он кивнул, подтверждая свои слова и ускользнул от дальнейших расспросов, быстро ретировавшись.

Я повторил последнее предложение с оцепенелым непониманием. Остановили судно? Старик, должно быть, в конце концов совсем потерял голову. Что он планирует делать, отправить его в Сен-Назер с командой захвата на борту?

Какая мирная тишина! Занавеска напротив была задернута, как и та, что ниже. Не видно ни души. Куда все подевались — вышли останавливать судно?

Я не мог управиться со своим телом. Лодка качалась и меня пошатнуло в сторону с наполовину одетым ботинком. Палуба изменила свой угол наклона на обратный. Меня бросило на планку койки. Проклятие! Я с трудом влез в куртку и прошел в нос.

В центральном посту сидели двое или трое. Я задрал голову и позвал: «Прошу добро подняться на мостик!»

Ответ донесся сразу же: «Добро!»

Влажный бриз. Небо до краев наполнено звездами. В темноте грузные фигуры: Командир, мичман, старший помощник. Я быстро глянул поверх обноса мостика и вздрогнул. Там, сразу над штормовым леером, лежало большое судно. Бортом к нам, носом налево, сверкающее огнями от носа до кормы. 12 000 тонн, если не больше. Пассажирский лайнер. Оно просто лежало там в дрейфе с застопоренными машинами. Темная вода блестела мириадами пляшущих белых и золотых отражений.

Командир не обернулся. «Мы обрабатываем его уже час,» — проворчал он.

На палубе был ледяной холод. Мой позвоночник покалывало. Мичман передал мне свой бинокль. Через несколько мгновений Командир снова заговорил. «Мы остановили его точно пятьдесят пять минут назад».

Он поднял свой бинокль. «Мы просигналили им фонарем,» — начал вполголоса объяснять Крихбаум, но Командир вмешался: «Мы сообщили им, что потопим судно, если они попытаются использовать свой радиопередатчик. Я не думаю, что они это сделали. Мы также запросили опознавательные данные, но имя не совпадает. Reina Victoria — вот что нам ответили. Номер Первый не смог найти его в справочнике Регистра. Что-то неладно в датском королевстве[70], если хотите знать мое мнение».

«Но огни?» — сказал я.

«А разве может быть лучшее прикрытие, чем включить все свои огни и изображать нейтрала?»

Крихбаум прочистил глотку. «Это странно,» — произнес он, не опуская бинокля.

«Немножко слишком странно, на мой взгляд,» — пробормотал Командир. «Хотел бы я знать, есть ли в штабе на них информация. Мы запросили — радиограмма ушла давным-давно. Пока никакого ответа. Возможно, с судном не все в порядке».

Так что в конце концов Командир послал радиограмму… Я отругал себя за эти мысли. Нужно ли было нам выдавать себя, бомбардируя эфир сигналами?

Похоже, что Командир предвидел мою реакцию. «Не мог позволить себе совершить какие-либо ошибки,» — сказал он.

У меня снова было чувство, что я потерял чувство реальности, что большое судно было иллюзией, которая исчезнет по мановению волшебной палочки. Вздох облегчения, смех, аплодисменты, конец представления…

«Мы их потопим, если они вскоре не пришлют шлюпку,» — проскрипел Командир.

Старший помощник тоже упорно смотрел в бинокль. Он не сказал ничего. Безумие, полное безумие, лежать здесь в дрейфе с этим огромным судном, нависающим над нашим носом. Каперство с поврежденной подводной лодкой? Командир должно быть спятил!

«Мы отслеживаем их радиочастоту,» — сказал он. «Номер Первый, сообщите им по-английски: Высылайте шлюпку в течение десяти минут или мы открываем огонь. Мичман, время?»

«03:20, господин Командир».