Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947 - Франц фон Папен

Ни у кого не возникало сомнений в фанатическом неприятии Гитлером большевизма. Благосклонность, с которой западные державы отнеслись к его мерам по внутренней консолидации Германии, несмотря на применяемые им революционные методы, и терпение, проявленное ими, когда он в одностороннем порядке ревизовал некоторые положения Версальского договора, подкрепили мою уверенность в возможности найти решение австрийской проблемы, не создавая при этом угрозы миру. Более того, по-прежнему целесообразно было рассматривать его режим как нечто кратковременное, а потому подлежащее изменению. Безусловно, тогда не существовало оснований для отказа от чувства исторической преемственности в жизненно важном вопросе австро-германских отношений.

Австрия в то время была не более способна на независимое экономическое существование, чем в наши дни. Тесное сотрудничество с Германией могло принести обоим партнерам только пользу. Семь миллионов австрийских католиков существенно усилили бы католический элемент в Германии и укрепили бы часть общества, не подверженную проникновению коммунистической заразы. Более того, значительная часть населения Австрии была заинтересована и воодушевлена предложенными Гитлером решениями социальных проблем и успехами, которых он, как тогда казалось, достиг в поднятии жизненного уровня рабочих и укреплении их уверенности в своем положении. Никто из германских государственных деятелей не был склонен отказаться от идеи аншлюса, и принципиальной проблемой оставалась только ее реализация эволюционными методами без вмешательства нацистской партии. На этот счет я заручился письменными гарантиями. Оставалось проверить, как эти гарантии будут работать на практике.

Нацистская партия, выросшая в Австрии, признавала Гитлера, который сам был по рождению австрийцем, в качестве своего главы. 6 марта 1933 года три президента палат австрийского парламента подали в отставку, передавая власть Дольфусу, поскольку, по их мнению, слишком большая партийная раздробленность мешала развитию парламентской демократии. Вследствие этого шага австрийский канцлер установил авторитарный режим, схожий с германским. Он тем не менее основывал его на различных силах, пытаясь организовать некую форму католического «корпоративного государства». В июне 1933 года он распустил австрийскую нацистскую партию. Однако запретить политическую партию означает пригласить ее к подпольной деятельности. Пример коммунистической партии является отличным доказательством этого факта. Множество австрийцев полагало, что если бы нацистская партия не была запрещена, то путча 25 июля 1934 года могло не произойти и сам Дольфус остался бы жив.

Попытки улучшить отношения между Германией и Австрией ни к чему не привели, и на фоне все возрастающей непримиримости, демонстрируемой членами нацистской партии, позиции Дольфуса становились уязвимыми. В день убийства канцлера на пути к Гитлеру находился его представитель. Он ехал с предложением Дольфуса о легализации нацистской партии при условии, что она на время прекратит свою кампанию за присоединение к Германии. В принципе эту кампанию прекращать не требовалось, ее следовало только приостановить до того времени, когда положение в Европе станет более благоприятным для решения данной проблемы.

Смерть Дольфуса превратила его в Австрии в мученика. Трудность заключалась теперь в том, что германская политика в отношении Австрии представлялась в обеих странах группами людей, чьи методы были оскорбительны для большинства, но чью деятельность тем не менее следовало каким-то образом примирить с обыкновенной политической практикой. Глава германской дипломатической миссии не имел возможности вмешиваться во внутренние дела Австрии. Это делало весьма затруднительным противодействие влиянию радикальных элементов нацистской партии как на Гитлера, так и внутри Австрии. Трудности были громадные, и порой мне приходилось приспосабливать свои доклады и критические замечания к господствующему психологическому настрою. Следует помнить, что я должен был с большим тщанием сохранять доверие обеих сторон, чтобы иметь возможность действовать в их интересах.

С политическими идеями невозможно бороться исключительно полицейскими методами. Я надеялся убедить канцлера Шушнига, который стал преемником Дольфуса, в этой истине и помочь ему привлечь на свою сторону разумных и конструктивно мыслящих национал-социалистов вместо того, чтобы позволить им заниматься бесплодной оппозиционной деятельностью, все более озлобляясь от частых угроз заключения в концентрационные лагеря. Я не видел причин, по которым легализованная австрийская нацистская партия не могла бы проводить германские интересы в рамках европейских потребностей – при условии, конечно, что Гитлер сдержит свое обещание о невмешательстве. Доктор Шушниг, как мы увидим, избрал иной путь. Он продолжал авторитарную политику Дольфуса и запретил все политические партии за исключением Отечественного фронта – организации, которой было доверено управление государством. Основу Отечественного фронта составляли части хеймвера, о которых мы еще услышим в дальнейшем. Тем не менее его политика предполагала привлечение к участию в Отечественном фронте своих оппонентов. Профессиональные союзы были распущены, а их членов приглашали вступать в «Soziale Arbeitsgemeinschaft» (Рабочая социальная ассоциация), но прежние социалисты от сотрудничества отказывались. Большинство рабочих были католиками, и многие из них принадлежали к «Freitheitsbund» (Союз свободы), которому еще предстояло сыграть свою роль. Это была, по существу, запрещенная организация, но Шушниг терпел ее и даже оказывал ей поддержку. Для тех, кто придерживался идеи Большой Германии, не состоя при этом в нацистской партии, он основал «Volkspolitisches Referat» (Контора по делам Большой Германии), чье корявое название почти гарантировало ее неэффективность.

Многие из моих предков вместо того, чтобы подвергаться опруссачиванию в западной части Германии, верно служили императору в Вене. Исторические и семейные узы во множестве связывали австрийских католиков с Вестфалией и Рейнскими провинциями. Атмосфера беззаботной радости, царившая в Австрии, делала очень понятными многие из препятствий, стоявших на пути к объединению с рейхом. Они основывались на опасениях, вызываемых воинствующим прусским протестантизмом и его антиклерикальными тенденциями. Я сам стремился к упрочению в Германии прав религии при помощи конкордата, подписанного мной в Риме в 1933 году, и надеялся, что это соглашение успокоит многие страхи австрийцев. Тем не менее мне было хорошо известно о непрерывных закулисных нападках германской нацистской партии на конкордат, и я предвидел для себя необходимость издали, из Вены, убедить Гитлера в том, что не существует никакой надежды на решение проблемы аншлюса до тех пор, пока он предоставляет своим радикальным партайгеноссе свободу действий и свободу выражения антихристианских взглядов. Зная о том, что Гитлер считает себя поклонником европейских традиций, я надеялся возбудить в нем энтузиазм по поводу превращения Германии в Центральной Европе в культурную наследницу старинной Дунайской монархии.