Шайтан-звезда - Далия Трускиновская

– Ну так возвращайте свое оружие! – крикнула Джейран, пытаясь совладать со своим взбесившимся оружием. И расхохоталась, когда ей это удалось.

– Звезда с нами! Лучшее одеяние для звезды – поток вражьей крови! – раздалось во дворе.

На аль-Мунзира, неподвижно стоявшего на самом углу водоема, словно каменная птица Анка в хаммаме, никто не обращал внимания. Сам же он смотрел на Джейран с великим изумлением – будь она мужчиной, он не пожалел бы денег, чтобы заполучить в войско такого бойца, а как быть с драчливой женщиной, даже аль-Мунзир, предусмотрительный и многознающий, читавший труды по военному устройству, понятия не имел!

Когда во дворе казармы молодцов правой стороны появились наконец Хабрур ибн Оман и Джеван-курд, посланные Ади, чтобы разобраться и усмирить драчунов, усмирять было некого.

Джейран стояла посреди своего отряда, вернувшего себе длинные остроги, и встревоженно ощупывала голову Хашима.

Выбираясь из подвала, старик неловко задел о притолоку.

– Привет, простор и уют вам! – крикнула она. – Вам нечего беспокоиться о нас – мы уходим! Но в хане хранится немало добычи, которую мы взяли до того, как пошли по следам войска Джубейра ибн Умейра! Дайте нам лошадей и верблюдов, чтобы мы могли поехать и забрать ее!

– Это нужно сделать, пока в городе не узнали о том, в кого веруют эти несчастные, – сказал аль-Мунзир. – А потом мы уж как-нибудь разберемся и сохраним престол для аль-Асвада.

– Сделай, чтобы им дали все, что требуется, о друг Аллаха, – обратился Хабрур к Джевану-курду.

– Сколько вам нужно животных? – быстро спросил тот.

– Три десятка лошадей и десяток верблюдов, – быстро ответил Хашим. – И еще – то, чего не пожалеет ваша щедрость! А если нам не дадут добычу, мы прокричим на всю Хиру, что отродья шайтана возвели на престол аль-Асвада!

Все трое переглянулись.

– Вы спасли моего воспитанника, и моя доля военной добычи за десять лет принадлежит вам! – отвечал Хабрур ибн Оман. – Если вы позволите, я выдам ее наилучшим оружием, которого я собрал немало, и там есть оружие китайское и индийское, стоящее много динаров! Когда вы покинете дворец, к вам присоединится мой невольник, и вы поедете в мой городской дом и возьмете эти вещи. И я поступаю так не ради страха, клянусь Аллахом!

– И моя доля… – начал было Джеван, но аль-Мунзир перебил его теми же словами, и оба от неожиданности замолчали.

Джейран отстранила Хашима и вышла вперед.

– Я ничего не возьму у тебя, о почтенный Хабрур, потому что это не твой долг передо мной! Я благодарю тебя – и владей своим добром сам, а не искупай грехи аль-Асвада! И у тебя ничего не возьму, о благородный Джеван, и у тебя, о достойный аль-Мунзир! Пусть аль-Асвад сам исполняет свои клятвы и сам платит свои долги! Я возьму то из царских сокровищ, что соответствует плате наемного отряда за год войны! Пусть золото в кожаных мешках вынесут к воротам – и мы заберем его! А теперь – дайте дорогу мне и моим людям!

– О госпожа! – испуганно доложила четырнадцатилетняя невольница, глядя на Абризу с подлинным восхищением. – Евнух Масрур говорит, что у дверей женских покоев стоит женщина в мужском наряде, и она домогается встречи с тобой, но имени не называет, а утверждает, что ты узнаешь ее в лицо!

– Больше она ничего не говорит, о Нарджис? – осведомилась заспанная Абриза, спуская ноги с богатого ложа и попадая на самый край ступеньки. Впрочем, Абриза вовсе не была уверена, что перед ней именно Нарджис, а не Хубуб или Хамса. Аль-Асвад, как только удалось справиться с переполохом, устроенным Джейран, отправил Масрура к посредникам и велел приставить к знатной гостье не менее двадцати девушек, причем красивых и знающих толк в музыке. На следующий день привезли столько девушек, что Абриза растерялась и возмутилась – среди них не было ни одной старше восемнадцати лет, а ей самой вот-вот должно было исполниться двадцать, и она уже один раз рожала. Следовало предпринять что-то, чтобы избавиться от такого количества юных и прекрасных лиц, но это было посложнее, чем убрать с пути Джейран. В конце концов самых, на ее взгляд, опасных девушек удалось не допустить до царского харима… Но и тех, которые были куплены, вполне хватало для беспокойства.

– Она говорит, что еще вчера пыталась встретиться с тобой, но ее не пустили, о госпожа.

– А каково ее лицо? Она из дочерей арабов или из иноземок? – спросила осторожная Абриза, вдруг вспомнив злейшую свою врагиню в Афранджи – тетку Бертранду.

– Она закрывает лицо краем тюрбана, о госпожа.

– Значит, евнухи по голосу догадались, что она женщина?

– Нет, по телосложению, о госпожа.

– Она молода?

– Средних лет, о госпожа. И она в прескверном настроении!

Бертранду уже нельзя было назвать женщиной средних лет, и Абриза несколько успокоилась. Теперь главное было – достойно сойти вниз.

К ложу вели четыре узкие ступеньки, и она уже однажды чуть не съехала по ним на пол. Абриза не понимала, почему в Хире это считается особенной роскошью, но не препятствовала Ади аль-Асваду в желании осыпать ее дарами.

– Какое платье ты прикажешь подать, о госпожа?

Абриза подумала, что ей непременно предстоит еще сегодня встреча с аль-Асвадом. Раз уж сама судьба лишила его одной из двух невест, значит, он явится побеседовать об этом деле. И Абриза многого ждала для себя от этой беседы.

Аль-Асвад впервые увидел ее и стал рабом ее красоты, когда она была в зеленом платье…

– Найдите мне зеленое, о девушки! – приказала Абриза, спускаясь с ложа. – Пусть Масрур пошлет за купцами – мне непременно нужно сегодня зеленое платье из китайского шелка! А той женщине пусть скажут, что у меня нет еще в этом городе знакомых женщин среднего возраста, разве что…

Вдруг она вспомнила о той, что велела ее похитить, и держала в темнице без окон, угрожая смертью ребенка, и потом увезла ее впопыхах, и исчезла бесследно – а обнаружилось это, когда аль-Мунзир и Джудар ибн Маджид вели войско вслед за войском Джубейра ибн Умейра, пленившего Ади аль-Асвада, торопясь в Хиру, и расспрашивали местных жителей, и узнали, что Джубейр ибн Умейр принял небольшой караван, который вез женщин, после чего женщины исчезли, а случилось это поблизости от Хиры.

Девушки были во дверце новенькими и не узнали бы Хайят-ан-Нуфус, а преданность толстого Масрура и прочих евнухов тоже пока вызывала сомнения…

– О девушки! – воскликнула Абриза. – Пусть войдут сюда вооруженные евнухи, сколько их там у меня есть! Я приму эту женщину, но только в присутствии всех своих женщин и евнухов!