Альдана Потерянная принцесса - Надежда Кархалёва

— Мы готовы записывать, — Мариер, сидевший ближе всех к столу, схватил оттуда перо и пергамент.

— Это остров за границей Бесталона. Довольно крупный, на нём есть два поселения, они в подчинении у чернокнижника.

— Мерфа и Лерфа, — вставил Клавьер.

— Да, — подтвердил мужчина. — Бларис позволяет своим слугам набирать себе оттуда помощников, фактически — рабов.

— Я из Лерфы, — пояснил парень.

— Кажется, я тебя припоминаю, — неожиданно задумался Арлагор. — Твоя мать была местной травницей, так?

— Да. Меня забрали, когда мне было семь, отдали Ниральду Гауди. Маму отдали какому-то демонологу по прозвищу Шторм.

— Его настоящее имя — Лоакен Эйлирас Адерра. Кроме твоей матери, у него в рабах был мой отец.

— Они живы?

Вопрос дотянулся до каждого из компании ледяной скользкой лапищей, вцепившейся в грудь изнутри. Никто не догадывался, что у Клавьера ещё была надежда, но сейчас каждый подозревал, какой несчастному юноше будет ответ.

— Умерли незадолго до того, как ты пропал и Бларис прекратил свои игры.

— Он жестокие развлечения бросил?

— Ты должен был убить алхимика, в тот день обещавшего явить миру эликсир бессмертия, и выкрасть изобретение. Первую часть задания ты выполнил, потом наглотался ядов и удрал умирать в город. А к Бларису послали в тот день лучший королевский отряд, Мартин опасался, что чернокнижник наберёт приличную армию и свергнет его, дурная слава колдуна и до правителя тогдашнего быстро дошла. Ему пришлось скрыться, а когда он появился вновь — слуг больше не было. Не спрашивай, откуда у меня такие подробные сведения — просто они есть.

— Игры… А что за этим словом стоит? — поинтересовалась Джессика.

— Простые состязания в магии разных видов, только по результатам их не только победители награждались, но и побеждавшие наказывались. Цена проигрыша — выполнение поручения. Сходить в гости на территорию риксов и привести господину местного шамана, например. Или прикончить старейшину какого-нибудь крупного города. Мой отец, — мужчина вздохнул, собираясь с духом, чтобы вспомнить трагедию и поведать о ней, — обязался осчастливить Блариса одной книгой из королевской библиотеки. Никаких связей, чтобы туда попасть, не было, но чернокнижника это не заботило. Папу после того, как он отправился в столицу Альданы, я не видел больше. Должно быть, его и в замок не пустили, казнили там, где схватили.

— Зачем же люди связываются с Бларисом? — поразилась Кларисса. — Неужели награда столь велика?

— За кусочек власти некоторые готовы на такие безумства. Победителей колдун пристраивал при дворце. Мартину нужны были свежие головы. Теперь Бларис работает со злыми духами, иногда напоминая Бесталону о своём существовании, насылая на нас эпидемии.

— Где тот остров?

— Я покажу. Вы сможете туда телепортироваться?

— Да, — кивнул Скентия.

Глава 36 Сожжённый мост

Аорна запустил в зеркало чернильницей. Пол и стены оросились тёмными брызгами, стекло осыпалось, в мгновения падения сделавшись похожим на водопад с пеной осколков. Фаризе надо усмирять, да только как? Обнаглевшая дамочка сейчас спокойнейшим тоном попросила его отыскать её девчонку-ученицу, которую увели люди, вторгшиеся в Шекоган. Сама ведьма очень занята наведением в лаборатории своих порядков, отвлекаться ей некогда.

Из-за приступа гнева тёмный священник внезапно ослабел, поэтому убрать в кабинете позвал слугу-одержимого. Пока парень собирал осколки — он делал это руками, так как боль ему была безразлична, — Аорна, ослеплённый злостью, требовавшей разрушений, осуществил второй бросок увесистым предметом, на этот раз прибором с того же стола, откуда была чернильница. Удар оказался точным — в голову слуги. Не став дожидаться, пока парень умрёт, колдун одержимого сжёг. Бедняга даже не кричал, только стонал и хрипел.

Нужен отдых. Прямо сейчас. Короткий. В толщу битого стекла полетел магический шар, извлечённый из шкафа. Предмет оказался расчерчен трещинами, но цел, пришлось пустить в него сгусток колдовской энергии. Вот теперь всё. Осталось запереть дверь, и в кабинете Аорну не побеспокоит никто.

Мужчина снял со стеллажа книгу, которую начал читать так давно, что успел забыть, о чём там говорится. Это была правдивая история жизни одного охотника на вампиров, жившего два века назад. Он одолел уже пять увлекательнейших глав, когда на полу большая часть осколков, бывшее зеркало, замерцала. Кто-то пытался связаться с Аорной. Тёмный священник усмехнулся. Свет есть, а звуков речи нет, и не видно, кто пытается его дозваться. Отчаянное мерцание продолжалось пару минут, но после того, как оно погасло, вспыхнули осколки магического шара. Колдун заслонился от них книгой и возобновил чтение. Слуги, уловившие, что у входа в замок телепортировались какие-то люди, так и не смогли сообщить об опасности хозяину.

Обитель Аорны была защищена от вторжений: проникнуть внутрь с помощью магии нельзя было никому, кроме самого тёмного священника и тех, кому он лично давал это право. Это означало, что компании предстоит ждать, пока ею не заинтересуются одержимые. Патрик верно заметил, что на их месте он бы упорно игнорировал незваных гостей, но одержимые редко сохраняют быстрый и верный ход мыслей. Слуги привыкли во всех непредвиденных случаях обращаться к хозяину, чтобы он дал им распоряжения, а мужчина скрылся от них всех.

Выдержки им хватило на полчаса. Ворота, наконец, отворились. Двадцать одержимых были отлично вооружены, но трёх цепных молний и огненной волны хватило, чтобы они стали грудой бездыханных тел. Пополнив запасы мечей и кинжалов, друзья рванули по широкой мраморной лестнице. Клавьер помнил, что Аорна обычно пропадает наверху.

Не дочитав четырнадцатую главу и до середины, тёмный священник был вынужден отложить фолиант и выйти из кабинета. Побоище гремело этажом ниже. Сойдя на три ступени, он увидел только мельтешащих слуг и вспышки огня, молний и магических сгустков. Одержимые, создаваемые для сражений, приноровились к безжалостным колдовским атакам, так что гибли всё реже и реже, хотя компания нападающих не потерла ни одного человека, только двое были слегка ранены. Тёмный священник спустился ещё ниже.

Ясноглазого он сразу узнал, хоть тот и превратился из мальчика в юношу. Прозвище своё тот не зря получил: глаза оставались те же, с тем же появляющимся в них блеском, когда парень кромсает мечом противников. У всех взгляд затуманивается, а у него проясняется. Ему всегда было тяжелее всех убивать, но свою работу он выполнял безропотно и качественно. В голове его проносятся вереницы мыслей, в которых фигурирует каждый из врагов, окружающих Ясноглазого. Он прикидывает, кого каким ударом убить, холодно рассчитывает. Парень или не забыл, или вспомнил.