Татары. История возникновения великого народа - Эдуард Паркер

Напомню, что китайская супруга, впоследствии яньчжи, подарила Хуханье сына и что поначалу она протестовала против брака с сыном покойного мужа, однако китайский император направил вдове послание – в нем он советовал ей следовать обычаям страны, в которой она живет. Худурши казнил брата, чтобы посадить на трон своего сына. Узнав об этом, сын Учжулю-жоди высказал недовольство, заявив, что если трон должен был перейти сначала к братьям, то первым наследником считался бы казненный. Если же наследовать должны были сыновья, то титул шаньюя должен был достаться ему, как старшему сыну старшего брата Худурши. Сын Учжулю-жоди отстранился от участия в совете, вследствие чего шаньюй отправил двух своих приближенных для принятия командования его войсками. В 46 году н. э. Худурши умер, преемниками стали два его сына, один из которых скончался почти сразу после восшествия на престол. Сын Учжулю– жоди, видя, что перспективы его как наследника становятся все более отдаленными, направил к императору тайного посланника с картой владений хунну (кто изготовил эту карту – неизвестно) и предложением включить эти территории в состав Китайской империи. Во время Праздника дракона, проходившего в пятый день лунного месяца, два татарских сановника сообщили шаньюю о существовании заговора, однако их слова были услышаны другим сыном Учжулю-жоди, сидевшим в тот момент возле шатра шаньюя. Он немедленно отправился к брату, чтобы известить его о происшедшем. Тому удалось собрать 45 000 солдат со своего апанажа[4], который включал (по крайней мере, номинально) территорию ухуаней, и решил убить двух сановников по их возвращении. Те, однако, узнали о грозящей им опасности и, оседлав быстрых скакунов, поспешили известить шаньюя, чья армия, впрочем, была не настолько сильна, чтобы предпринимать активные действия. Последовавшие за этим инцидентом интриги и распри по поводу наследования слишком сложны, чтобы заинтересовать обычного читателя.

В 48 году н. э. вожди восьми племен наконец согласились даровать сыну Учжулю-жоди титул Хуханье-шаньюй, сделав его наследственным. Первая часть титула была дана в честь монарха, проводившего миролюбивую политику. Новый владыка, первый из тех, кого называли южными шаньюями, явился к Великой стене, туда, где соединяются Шэньси и Шаньси, и предложил Китаю заключить союз, по условиям которого Татария на вечные времена становилась буферным государством и обязалась держать северян на расстоянии. Это предложение было принято, и уже в следующем году брат Хуханье-шаньюя (Би) нанес серьезное поражение брату северного шаньюя, захватив того в плен. Северный шаньюй пришел в такой ужас, что уступил Югу около пятисот километров своей территории. Тут же откопали древнее предание, согласно которому «в девятом колене кочевники будут оттеснены на многие километры». Неясно, от какого монарха следует вести отсчет поколений – от Хуханье или Модэ. Впрочем, эти слова соответствуют облику Согдианы, где зародилось ядро племени гуннов, проложивших себе путь в Южную Европу. Как мы увидим, сорок лет спустя последний из северных хунну навсегда исчез из поля зрения Китая. Судя по всему, в описываемый период катастрофа побудила некоторых северных монархов перейти на сторону южного шаньюя с 30-тысячным войском. Китайский император изобрел особую повозку, запряженную быками, и получил возможность посещать любой участок Великой стены, которому угрожал неприятель. Резиденция южного шаньюя находилась в 40 километрах от Великой стены, на плато Ордос, у северо-восточного угла великой излучины – возможно, в Гуйхуачэне или Тендуке, о котором рассказывал Марко Поло. Для получения официального заявления о подчинении Китаю император направил двух послов, и шаньюй лично встретил их. Послы заявили, что шаньюй должен упасть ниц, принимая императорский указ. После некоторых колебаний шаньюй подчинился и официально объявил себя вассалом Китая. После исполнения всех надлежащих церемоний шаньюй через переводчика заявил послам, что ему, как монарху, подобные процедуры представляются чрезвычайно оскорбительными, и просил впредь не подвергать его подобному унижению на глазах народа. Татарские вельможи, включая и перебежчиков с севера, глядя на своего владыку, даже заплакали от обиды. Об этой просьбе шаньюя послы доложили императору, который, впрочем, никакого ответа не дал.

Захваченному в плен брату северного шаньюя удалось бежать вместе с пятью знатными людьми и 30 000 человек. Весь этот отряд расположился лагерем в 120 километрах от резиденции северного шаньюя, более точное месторасположение этого лагеря сейчас установить сложно. Члены этого «племени» согласились сделать брата своим шаньюем, но вскоре между ними вспыхнула размолвка. В результате междоусобицы этот народ просто исчез с лица земли. Той осенью южный шаньюй отправил одного из своих сыновей к китайскому двору в качестве заложника и по специальному указу получил от императора щедрые дары. В виде особой почести император направил татарскому монарху пятьдесят вооруженных пленных под командованием офицера. Шаньюй взял за правило в конце каждого года отправлять к китайскому двору сына со смиренным посланием, а Китай всегда почти сразу отсылал назад с достойным эскортом заложника, прожившего при дворе год. Сыновья шаньюя должны были выказывать всяческое почтение императору от лица татарского владыки и падать ниц перед могилами почивших императоров. Помимо ежегодных подарков самому шаньюю, его женам, сыновьям и заслуживавшим того вельможам император присылал различные предметы личного потребления – соусы, плоды личи, апельсины. Во время трех ежегодных Праздников дракона, в дополнение к древним жертвоприношениям Небу, совершались приношения статуэткам китайских императоров. Затем проходили гонки верблюдов и заседание совета, судебные процессы и т. д. Согласно записям того времени, хунну управляли своим государством, так сказать, устно, не издавая никаких документов. Следовательно, мы можем быть уверены, что на службе у татарского монарха всегда находились китайцы, отвечавшие за дипломатическую переписку с империей, подобно тому как греки писали Цезарю от лица невежественных бриттов. По-прежнему действовала система чжуки-князей, лули– князей и «четырех рогов». Три древних клана, монополизировавшие судебное производство и связанные узами браков с кланом шаньюя, теперь образовывали четыре клана, а клан, к которому принадлежали сестры Чжуанькюй, именовался «левым» – этот факт частично объясняет, почему, несмотря на свой подчиненный статус, Чжуанькюй считалась самой благородной. Зимой сыновья пяти вышеупомянутых знатных персон, погибших во время междоусобных конфликтов, с небольшим войском попытались захватить резиденцию южного шаньюя. Они были захвачены в плен северянами, а южане, подоспевшие на помощь, были разбиты. В результате император приказал южному шаньюю уйти чуть дальше на юг и построить себе резиденцию к западу от хребта, разделяющего долины рек Фэнь и Желтой, на пути в Шаньси, где один или два небольших притока Желтой реки несут свои воды на запад, к этой важной артерии. Стоит указать это место, известное теперь как Линьчу, поскольку три столетия спустя здесь зародилась династия императоров хунну, заявивших о своей претензии на китайский трон. Монархи хунну считали себя законными наследниками династической семьи Лю, ведущей свое происхождение от китайской принцессы. Каждую зиму император направлял для защиты шаньюя 2000 солдат и 500 преступников. Территория, утраченная в смутный период правления Ван Мана, была возвращена, и мелкие царьки хунну со своими ордами были направлены на разные участки Великой стены для несения разведки. Подчинялись они префектам ближайших китайских городов. Эти практические приготовления серьезно встревожили северного шаньюя. Первым делом он отослал в Китай нескольких пленных китайцев, а когда его люди совершали набеги на южных разведчиков, они всегда говорили: «У нас и в мыслях не было посягать на китайскую территорию, наша цель – подлый предатель (т. е. южный шаньюй)». В 52 году н. э. северный шаньюй взял другой политический курс. Он направил послов с миролюбивыми предложениями. Совет долго думал над тем, как лучше сформулировать ответное послание. По мнению наследника трона, если Китай желал мирного сосуществования с южными хунну, предложения северян следует отвергнуть. Император, согласившись с этим, велел не принимать послов. В следующем году северный шаньюй предпринял еще одну попытку, на этот раз присовокупив к посланию табун лошадей и меха. Помимо всего прочего, он просил для себя китайских музыкантов, а также «разрешения представить к императорскому двору всех своих туркестанских союзников, дабы они могли лично выразить свое почтение императору». Бань Бяо (отец двух прославленных историков, записки которых мы сейчас переводим) взял на себя ответственность урегулирования этой щекотливой ситуации. По его мнению, заискивающее поведение северного шаньюя говорило о том, что северяне страшились союза Китая с Югом. Чем более пышные дары они присылают нам, тем они беднее, сказал Бань Бяо. Вместе с тем, поскольку союз с Югом не принес Китаю очевидных выгод, не следует, образно говоря, держать все яйца в одной корзине. Другими словами, необходимо направить северному шаньюю дипломатичный ответ, сопроводив его подарками, равноценными дарам шаньюя. Произнеся это, мудрый государственный деятель выудил из рукава подготовленный им проект дипломатического послания и вручил его императору. Суть послания заключалась в следующем: «Похвально, что шаньюй не забывает те милости, которыми Китай осыпал его предков, и желает укрепить свое положение, предлагая Китаю мир. В прошлом Хуханье и Чжичжи развязали гражданскую войну, которая прекратилась лишь благодаря божественному Сюаньди, оказавшему покровительство владыкам хунну и принявшему их сыновей в качестве заложников. Вскоре после этого Чжичжи нарушил мирный договор, заплатив за это своей головой. Мудрый Хуханье, напротив, обеспечил своим наследникам мирное существование. В последние годы южный шаньюй обратил свой взгляд на юг и вверил себя нашему попечению. Поскольку он является самым старшим из прямых наследников Хуханье, мы решили вопрос о наследовании в его пользу. Однако когда он превышает свои полномочия и ищет нашей поддержки, чтобы с ее помощью уничтожить северный народ хунну, мы полагаем необходимым прислушаться к справедливым просьбам северного шаньюя, который так часто выказывал свою покорность. Ввиду этого мы отвергли предложения Юга. Китай, как верховный повелитель вселенной, над владениями которого никогда не заходит солнце, не может одарить своей благосклонностью один варварский народ в ущерб другому. Тот, кто покорится нам, будет вознагражден. Тот, кто восстанет против нас, жестоко поплатится. Примером тому – Хуханье и Чжичжи. Мы не возражаем против того, чтобы шаньюй представил доказательство своей верности, указав туркестанским монархам путь, которому они должны следовать. В то же время тот факт, что их владения являются частью доминионов хунну, не мешает нам считать их частью Китайской империи. Владения шаньюя, по-видимому, истощены недавними войнами. К чему тогда посылать дорогие подарки, которые являются лишь символом миролюбивой политики? Мы посылаем шаньюю поименованные в списке дары. Шаньюй говорит, что музыкальные инструменты, прежде подаренные нами Хуханье, пришли в негодность. Памятуя о том, что шаньюй боролся за свое существование и ему было не до музыки, мы намеренно не отправляли ему музыкальные инструменты. Теперь же их доставит шаньюю наш посланник». Император одобрил послание.