Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи - Джон Кампфнер

Все, кто сражался с Гарольдом, лишились своих земель. Новые землевладельцы отправили агентов — старост — в злополучные деревни и на фермы на юге страны для изъятия земель. «Англосаксонские хроники» описывают их действия в терминах, которые вполне подошли бы для описания действий мафии: «Время от времени они облагали деревни податями, называя их «платой за защиту». А когда обездоленным уже нечего было отдать, они грабили и жгли деревни. Несчастные умирали от голода; некоторые, кто раньше был богат, теперь жили, выпрашивая милостыню»[71]. «Хроники» утверждают, что Вильгельм «продавал землю на самых невыгодных условиях, на каких только мог. Король отдавал ее в руки тех, кто предлагал ему больше всех, не глядя на то, как неправедно старосты отбирали ее у бедных людей». Король и его приближенные «любили наживу, а того боле золото и серебро, невзирая на то, каким греховным образом все это было получено, лишь бы досталось им»[72]. Можно предположить, что Ален, одним из первых поживившийся на конфискованной земле, явился одним из главных объектов возмущения для составителей «Хроник».

Первейшей целью Вильгельма было разграбить английские земли, чтобы заплатить всем, кто помог ему одержать победу. Большую часть владений, конфискованных у тэнов (англосаксонских землевладельцев), погибших в Гастингсе, получили его наемные рыцари, которые в то время были хребтом всех армий[73]. Этих людей мотивировали прежде всего трофеи, а не феодальные обязанности перед господином. Они мародерствовали в английских поместьях, пока с ними расплачивались участками земли, где они могли поселиться. Завоевание также принесло немедленную выгоду церквям и аббатствам, как саксонским, так и нормандским. Вильгельм пообещал нормандским аббатствам английские земли в обмен на то, что они помогли экипировать его солдат и отрядили к нему своих собственных рекрутов. Саксонские же церкви из кожи вон лезли и сулили новому королю деньги, лишь бы он разрешил местные земельные споры в их пользу. Чтобы умаслить его, они предлагали даже принять нормандских рыцарей в качестве арендаторов на своих землях[74].

Долгосрочные же планы Вильгельма состояли в том, чтобы пустить корни на новых территориях. Он подчеркивал преемство своего правления от эпохи Эдуарда Исповедника, чтобы укрепить представление, что он — его естественный и легитимный продолжатель. Когда разорение закончилось, Вильгельм был готов сосуществовать с саксонскими землевладельцами, если те открыто не бунтовали против него. Он даже выдал тело Гарольда его вдове Эдите Лебединой Шее (также известной как Эдита Честная) для похорон, не требуя выкупа, хотя она будто бы предложила в обмен золото, эквивалентное весу ее покойного мужа[75].

Через два месяца после того, как Вильгельм переплыл Ла-Манш, на Рождество 1066 года его короновали в Вестминстере — там же, где и Гарольда несколькими месяцами раньше. Служба проходила по английским обычаям. Чтобы не разжигать страсти, Вильгельм даже попросил присутствовать на церемонии англосакса Стиганда, архиепископа Кентерберийского. Его сопровождала пестрая компания нормандцев и бретонцев. Тщательно пестуемое ощущение триумфа, величия и преемственности разбилось вдребезги, когда отряд солдат Вильгельма, посчитав одобрительные крики из толпы выражением протеста, поджег несколько зданий вокруг аббатства. Члены конгрегации в ужасе ринулись прочь, но несколько оставшихся епископов довели церемонию до конца. Это было предзнаменование будущей напряженности и погромов.

Вильгельм контролировал Кентербери, религиозный центр, и Уинчестер, официальную столицу английских королей, но в стране в целом его позиции оставались шаткими — население было настроено враждебно и воспринимало его как чужака. Только что коронованный правитель нуждался в группе приближенных, которым он мог бы доверять. В самом начале оккупации Вильгельм мог полагаться на столь немногих, что в этом было даже страшно признаваться. Многие из рыцарей, прибывших с ним, в конце концов предпочли вернуться в свои французские поместья, невзирая на все те выгоды, что им предлагались в Англии. Некоторые уехали из опасений за собственную безопасность. У них не было особых оснований полагать, что нормандская власть долго продержится в этой стране, столь часто становившейся жертвой нашествий. Другие рыцари — возможно, в них на мгновение проснулись моральные инстинкты — даже уклонились от участия в дележе земель. Нормандский аристократ Жильбер д’Оффре «отказался как-либо участвовать в разграблении. Довольный тем, что имел, он отверг чужие блага»[76].

Ален Леру, однако, играл вдолгую. Вернувшись на короткий срок в Нормандию в 1067 году, Вильгельм взял с собой в качестве заложников нескольких важных представителей англосаксонской знати. Стиганда и северных эрлов Эдвина и Моркара вывезли за море, где Завоеватель мог за ними присматривать[77]. Там он торжественно провез их по городу Руан, демонстрируя также многочисленные сокровища, награбленные в английских аббатствах[78]. Ален, Одо, Вильям Фиц-Осберн, первый граф Херефорд, и Роберт де Мортен — самые верные союзники Вильгельма — остались в Англии в качестве его главных наместников и педантично занялись собственным обогащением. Не понадобилось много времени, чтобы упрямые англичане восстали против завоевателей.

Город Эксетер, где нашла приют вдова Гарольда, восстал первым. Поводом были высокие налоги, требуемые с местных жителей. У всякого, кто был не в состоянии платить, земли конфисковывали, как у участника восстания. Сыновья Гарольда причалили на западе страны со своей армией, набранной в Ирландии, но брат Алена Бриан победил их в кровавой битве[79]. Несмотря на победу и успешное подчинение Эксетера, продолжающаяся война, должно быть, убедила Бриана, что задерживаться в Англии не стоит. Вскоре он вернулся домой.

Главное восстание зарождалось на непокорном севере. На полосе английской земли между заливом Хамбер и шотландской границей жили в основном неистовые датчане, и местная знать упорно сопротивлялась внешнему давлению. Через несколько месяцев после вторжения Вильгельм назначил сакса Копсига новым эрлом Нортумбрии. Копсиг был чиновником эрла Тостига Годвинсона, брата Гарольда, прежде правившего на севере и чрезвычайно непопулярного там. Наладить отношения с населением у Копсига не вышло. В процессе сбора сурового налога, введенного, чтобы оплатить содержание нормандской армии, на Копсига напала группа нортумбрийцев. Тот спрятался в церкви, но преследователи подожгли ее, чтобы выманить его наружу, а затем убили и отрезали ему голову[80]. В Йорке, согласно одному из источников, эрл-англосакс Вальтеоф, «собственноручно убил множество нормандцев, отрубая им головы одному за другим, когда они бежали к воротам». Вильгельм в ответ назначил взамен Копсига первого эрла-нормандца, Роберта де Комина, которого постигла похожая судьба.

Летом 1069 года северные эрлы организовали полномасштабное восстание против нормандской власти. Эдвин и Моркар, вернувшись в страну, привлекли на свою сторону Эдгара Этелинга, потомка английской королевской династии, у которого по правилам наследования было больше оснований претендовать на престол, чем у Вильгельма или даже у Гарольда. Вскоре против короля восстали почти все богатые и заметные представители северной знати, за исключением архиепископа Йоркского, который призывал бунтарей не вступать в заранее проигрышную битву против нормандской военной машины.

Но те возлагали надежды на внешнюю помощь. В сентябре крупное датское войско высадилось в заливе Хамбер и пошло на Йорк. Нормандцы так боялись атаки датчан на замок, что принялись жечь окрестные дома, чтобы их нельзя было разобрать и использовать для осады. Хронист Иоанн Вустерский сообщал: «Пламя распространилось слишком далеко, охватило весь город и спалило его, как и монастырь Святого Петра». Эта тактика, однако, не остановила датчан, которые ворвались в город, вырезали до трех тысяч нормандцев и «скрылись с громадной добычей»[81]. Но датчане сражались ради трофеев, а не ради престола. Им нужно было кормить гигантскую армию, и когда Вильгельм подкупил их, чтобы они вернулись домой, датчане с радостью уступили, предоставив местных бунтовщиков самим себе.

Пока мятежные эрлы созывали свою разношерстную армию, в которую плохо обученных деревенских жителей сгоняли либо принудительно, либо обещаниями выделить скот и зерно, Вильгельм — услышавший о восстании, будучи в Ноттингеме, — собрал армию совсем другого масштаба. Он вызвал подкрепления из северной Франции, потому что твердо намеревался выиграть это сражение: ему нужно было застолбить свою власть раз и навсегда. Эдвин и Моркар бросились в бега. Вильгельм, как отмечают «Англосаксонские хроники», действовал стремительно: «Король Вильгельм застал их врасплох, наступая с Запада с несметным войском, обратил их в бегство, убивая всех, кто не успел бежать — их были многие сотни, — и разорил город».