Мы здесь эмигранты - Мануэла Гретковская

8 начале XX века, при реконструкции улицы в Марселе, нашли стелу Артемиды из этого святилища, некогда возвышавшегося над старым портом. Эфесская богиня была изначально неолитической Матерью Богиней, которая в греческой мифологии получила имя Артемида, а У римлян – Диана.

Любопытное совпадение – в то же самое место, где когда-то причалил корабль спасающихся бегством жриц, прибыла изгнанная из Эфеса язычниками Мария Магдалина. Марсельцы поклонялись христианской святой так же пылко, как несколькими веками ранее Артемиде Эфесской.

Джеймс пишет, что культ Артемиды в Эфесе имел оргиаистический характер, в ее святилище практиковалась храмовая проституция. Среди всех женских фигур Нового Завета только Мария Магдалина до своего обращения могла бы быть фигурой, аналогичной жрицам Артемиды. Бонне объясняет легкость, с которой марсельцы приняли новую религию, очевидным сходством между тем, с чем у них могли ассоциироваться Артемида и Магдалина. А именно – слово ekmassein, употребляемое святым Лукой для обозначения способа, которым плачущая женщина вытирала своими волосами ноги Христа, предполагает разделение волос на две косы. В античности Марию Магдалину изображали как раз с длинными косами, а не так, как в более позднее время, укрытую плащом распущенных волос. Артемиду же, а особенно Артемиду Эфесскую, называли euplokamos, что означает «дивнокосая».

16 февраля

На семинар пригласили профессора из Ренна. Он весьма занимательно говорил об итальянском средневековом искусстве. А раз он специалист по средневековому искусству, не подлежало сомнению, что он держит в памяти каждую скульптуру, картину, фреску, созданную между закатом Римской империи и чинквеченто. Как не воспользоваться познаниями этой приглашенной сокровищницы?

– Господин профессор, существуют ли в итальянском средневековом искусстве триптихи или порталы с изображением рая и Марии Магдалины?

Минутное размышление – и профессор сообщает библиографические данные, на поиски которых я потратила бы несколько месяцев:

– Такие изображения очень редкие. В Италии, если не ошибаюсь, можно говорить о двух. Первое находится в Сиенской пинакотеке, а второе во Флоренции, в музее…

20 февраля

Я ищу дальнейшие аналогии между Артемидой и Марией Магдалиной. Если не найду ничего, один – ноль в пользу Бонне.

Я перелистала в читальном зале все альбомы по античному искусству. В одном из них обнаружила вместо репродукций рисунки, или, как раньше говорили – гравюры. Двадцать страниц об Эфесе и культе Артемиды. Богини плодородия, богини-охотницы, представленной статистически разнообразно, всегда с прямой спиной, в окружении зверей. Впечатление вертикальности фигуры подчеркивает прическа, а вернее, украшения, вплетенные в волосы.

В этот момент я еще не уверена, что то, что я вижу, не иллюзия, созданная глазами, измученными охотой за тайной башни. Медленно читаю подпись под рисунком: голову Артемиды Эфесской из Неаполитанского музея венчает башня.

Мария из Магдалы, Мария из Башни, Артемида с башней на голове – должны быть еще аналогии.

Если культ Марии Магдалины вытеснил культ Артемиды, это значит, что христианская святая приняла часть «обязанностей» языческой богини, покровительницы охоты и плодородия.

В «Золотой легенде» король и королева Марселя обращаются в христианство, когда получают от Марии Магдалины обещание, что у них будет сын. В 769 году князь и княгиня Бургундии, которые не могут дождаться потомства, отправляют доверенного монаха на юг Франции с миссией раздобыть частичку мощей этой святой.

25 февраля

Артемиду – богиню охоты, часто изображают с соколом на руке. Сокол был также птицей Иштар. В Египте он символизировал освобожденную душу, возносящуюся в мир иной. В средневековой Европе сокол представлял освобождение от греха, а особенно – от греха прелюбодеяния. Если сокол соотносился с Артемидой и символизировал душу, освобожденную от греха, то должны существовать и изображения Марии Магдалины с соколом. В «Les saints compagnons de Christ»[36] Эмиля Мале есть упоминание о некоем Луке из Лейды (XVI век), изображавшем Марию Магдалину с соколом, отдыхающим у нее на ладони. В Национальной библиотеке хранится манускрипт времен Франциска I, где на нескольких иллюстрациях представлена Мария Магдалина, которая во время охоты держит сокола, а также Мария Магдалина, играющая на флейте и тамбурине. Франциск I – это, правда, уже Ренессанс, но я вычитала, что первые упоминания о Марии Магдалине с соколом идут из средневековых мистерий.

Откуда возникла мысль изображать Марию Магдалину на охоте? Ни в «Золотой легенде», ни в других известных мне текстах не упоминается охота, в которой святая принимала бы участие. Другое дело Артемида – богиня охоты. А не мог ли сокол как атрибут охотников просто сменить владелицу и из рук Артемиды перейти в руки Марии Магдалины? Весьма вероятно – ведь еще в VIII веке галлы поклонялись этой языческой богине.

Другим объяснением изображения Марии Магдалины на охоте может служить традиция придворного искусства. Марфа, Мария Магдалина и Лазарь, согласно Рабану Мавру, принадлежали к аристократическому роду, а как известно, увеселением благороднорожденных была охота.

Кроме того, если в средневековье сокол символизировал освобождение от греха прелюбодеяния, то Мария Магдалина, раскаявшаяся грешница, которая держит на руке сокола, блестяще соответствовала охотничьим сценам.

Однако я не в состоянии объяснить причину, по которой средневековый художник изобразил Марию Магдалину с тамбурином и флейтой. На этих инструментах играла скорее Диана, а не христианская святая, обычным реквизитом которой была чаша с благовониями. Быть может, аккомпанирующая себе для танца Мария Магдалина – это предающаяся фривольным развлечениям грешница, которая еще не встретила Иисуса в доме Симона?

Так или иначе, но сокол и флейта прежде принадлежали Артемиде-Диане.

10 марта

Всю рабочую неделю я сидела в библиотеке за одним столиком с Жаком, заканчивающим свою диссертацию по теологии. Пыталась его убедить, что теология это просто-напросто психоанализ Господа Бога. Жак оборонялся, размахивая руками и путано что-то объясняя неслышным шепотом. Когда он наконец устал – закончил разговор угрозой, что пойдет к иезуитам и нажалуется, что у них в библиотеке угнездилась еретичка.

– Мели, Емеля, – усомнилась я. – Церковь реформировалась, и если бы я пришла сюда, таща за хвост черта, одетая под guerillos,[37] мне максимум угрожала бы нудная проповедь на тему теологии освобождения. Но если бы вдруг я заговорила по-латыни, как епископ Лефевр, тогда бы уж точно нажила себе неприятности.

Жак снова начал что-то доказывать неслышным шепотом, стуча кулаком по открытому тому проповедей святого Бернарда. Я подумала, что в этих проповедях могут обнаружиться интересные комментарии по новозаветной символике. Забрала у Жака книгу, подсунув ему под кулак пыльный, заложенный соломинками том из сочинений святого Фомы.

Святой Бернард читается прекрасно. Прозрачность стиля, объяснение каждой аллегории и то, что так отличает древние проповеди от проповедей нынешних: побуждение христиан к углублению веры, а не уговаривание их, чтобы захотели уверовать.

Замечательное описание святого Бернарда, созданное Григорием Оксеррским. Описание в платоническом стиле, опускающее индивидуальные черты, скорее показывающее некий воображаемый канон телесно-духовной красоты: средний рост, движения, исполненные достоинства, светлая кожа, румяные щеки, длинная темная борода с шестнадцатью или девятнадцатью седыми волосками. Святой Бернард этого канона имеет еще одну характерную черту: кожу, настолько прозрачную и нежную, что сквозь нее видны внутренности.

16 марта

Утром я исключительно долго вынужденно отлеживалась в постели, потому что, вставая, услышала грохот мышеловки у входных дверей. Это означало, что мышь навечно осталась в мышеловке, а я – в постели до возвращения Цезария. Если бы я встала приготовить себе завтрак или попыталась выйти из дома, мне пришлось бы любоваться захлопнувшейся мышеловкой вместе с ее содержимым. Цезарий пришел пополудни и избавил меня от кошмарной мыши. Он смеялся над моим утренним лишением свободы и пытался доказать очевидную вещь:

– У страха глаза велики.

– И потому он лучше видит, – ответила я другой очевидностью.

– Ну что тебе может сделать такая маленькая мышка? Помнишь XVIII ступень средневековой масонской инициации, испытание отваги? Надо было стойко перенести присутствие не дракона и не льва, а кролика.

– Кроликом я бы тоже позволила себя инициировать, мышью – нет, – стояла я на своем.

Мы съели завтрак-обед и пошли в Венсенский лес. Видимо, это был день любви к животным, потому что после истории с мышью я выслушала рассказы о насекомых. На нашу скамейку сели отец с сыночком. Ребенок, увидев пчел, спросил, что это такое жужжит и летает. Отец объяснил карапузу, откуда берется мед, как выглядит улей и как прекрасна пчелиная королева. Чадо, слушая объяснения, склонилось над цветком и схватило пчелу. Пчела, естественно, ужалила его в руку. Малыш завопил, а отец тем временем спокойно завершил экологическую лекцию о жизни пчел фразой: