Его последний приказ - Дэн Абнетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В обоих случаях, вы хорошо ему служили?
— Насколько я знаю, он был удовлетворен.
— Тогда будет честно сказать, — продолжил Ладд, — что вы стали одним из любимых командиров лорда генерала? Он высоко ценил вас и рассчитывал на ваш профессионализм в особых обстоятельствах?
— Для меня было честью наслаждаться благосклонностью и дружбой Лорда Генерала Вон Войтца, — сказал Гаунт.
Балшин встала. — Ничто из этого не оспаривается. Генерал Вон Войтц несколько раз сообщал мне, что считает подсудимого близким другом и товарищем. Тем не менее, я полагаю, что Комиссар Фарагут настаивает на кое-чем другом.
— Например, моя леди? — спросил Каессен.
Балшин посмотрела вниз на Гаунта, на уровень ниже ее. — Возможно, подсудимый сможет описать особые параметры его миссии?
— Я как раз собирался, — совершенно расслабленно сказал Гаунт. — Миссия была в том, чтобы проникнуть на оккупированную планету Гереон, войти в контакт с местным, лояльным Трону, сопротивлением, а затем обнаружить и уничтожить с пристрастием личность, захваченную силами архиврага.
— И эта личность была? — спросила Балшин.
— Имперским предателем Генералом Ночесом Стурмом.
— Почему это было важно? — добавила Балшин.
— Стурм был опозорен и ждал военно-полевого суда, когда его захватил архивраг. Ему был поставлен ментальный блок, чтобы информацию у него в голове можно было снова открыть на суде. Была очевидная возможность того, что враг сможет пробиться через ментальный блок и вытащить всю важную информацию из Стурма. Коды флота, шифры, расположение войск, тактику. Если бы его открыли, он бы без сомнений сдал бы значительную часть сил Крестового Похода архиврагу, что привело бы к катастрофе для нашего дела.
— В самом деле, — сказала Балшин. — Расскажите трибуналу, почему Генералу Стурму грозил суд?
— За неисполнение долга во время осады Улья Вервун, — сказал Гаунт.
— Кто тогда это обнаружил?
Гаунт слегка кашлянул. — Я, мэм.
— Вы были тем, кто арестовал Ночеса Стурма и предъявил обвинения?
— Да.
— Вы были полковником, а он был милитантом генералом?
— Да. Я обнаружил, что он сомневается в моих способностях, как Имперского комиссара, и я отстранил его от командования.
— Ясно, — сказала Балшин. — А были ли правомерны ваши обвинения против него в качестве Имперского комиссара?
— Абсолютно.
— Дайте-ка прояснить, — улыбнулась Балшин. — В середине весьма печально известной осады, в экстремальном пылу сражения, вы отстранили Генерала Стурма от командования... в качестве комиссара?
— Да, как я и сказал.
— При таких напряженных обстоятельствах, Гаунт, вы не думали, что казнь была бы более подходящей? Я имею ввиду, в качестве комиссара.
— Нет, не думал.
— Но это было совершенно в вашей власти. А вместо этого вы выделили жизненноважные человеческие ресурсы, чтобы содержать его, как пленника.
— Протестую против тона и умозаключения комиссара-генерала, — выкрикнул Ладд.
— Отклонено, — сказал Каессен.
— Гаунт?
— В моей власти так же было отдать приказ интернировать его, — спокойно сказал Гаунт. — Я не избегаю казни там, где она необходима, но я посчитал, что Стурм заслуживает военно-полевого суда из-за его статуса и звания.
— Значит, он остался жив из-за вашего решения? — сказала Балшин. — Дайте перефразирую... Ночес Стурм был захвачен врагом живым только потому, что вы оставили его в живых?
— Да.
— То есть огромный риск от того, что он попал в руки к врагу, был вашей ошибкой?
— Протестую! — закричал Ладд.
— Я не ошибся, — прорычал Гаунт. — Возможно, вина лежит на Комиссариате за то, что он его так плохо охранял.
— Но разве не правда, что вы взялись за миссию на Гереоне потому, что вы чувствовали персональную вину за то, что его забрали?
— Протестую!
— Разве не правда, — настаивала Балшин, — что Вон Войтц попросил вас взяться за миссию на Гереоне потому, что он хотел дать вам возможность разобраться с тем, что вы натворили?
— Протестую! Полковник, пожалуйста!
— Отзываю последнее замечание, — сказала Балшин и села.
Ладд стоял во время всего последнего разговора. — Сэр, — сказал он Гаунту. — Кто выиграл в битве в Улье Вервун?
— Войска Бога-Императора, — сказал Гаунт.
— И кто командовал ими?
— Я.
— Могли бы вы напомнить трибуналу, — сказал Ладд, — официальный статус, который Тактический Департамент дал миссии на Гереоне.
— Статус был — ЧО.
— Что означает?
— Я полагаю, что определение – «чрезвычайно опасная/самоубийственная».
— В вашей команде было двенадцать специалистов, включая вас, — сказал Ладд. — Скольких вы потеряли?
— Никого.
— А миссия была успешна?
— Да. Мы устранили Ночеса Стурма в Бастионе Летрики. Подтвержденное убийство. — Ладд повернулся к трибуналу. — Может быть, подсудимый может вернуться к своему отчету о миссии?
— Как мы и просили, — сказал Каессен, кивнув Гаунту.
— Мой верный адвокат слегка испортил финал, полковник, — улыбнулся Гаунт. Несколько старших комиссаров на кафедре тоже улыбнулись. Как и Велт.
— Тем не менее, это был не конец, так ведь? — спросил Фарагут. — Я имею в виду, со смертью Стурма.
— Нет, комиссар, — мягко сказал Гаунт. — Перед тем, как мы отправились, Лорд Генерал Вон Войтц дал мне ясно понять, что шанс на эвакуацию очень маленький. Было уже достаточно сложно доставить нас туда. Даже если бы мы выжили, это практически был билет в один конец.
— Значит, вы застряли там? — настаивал Фарагут.
— Да. Большинство из нас были травмированы...
— Каким
