Заповедник страха - Владимир Гриньков

– Отсюда надо убираться, – сказал упырь. – Но по этой дороге, что мимо хутора к шоссе идет, нам нельзя. Там караулят, ты сам видел. Есть еще какие-то дороги. Через болото. Мы не знаем – где. А баба эта знает. Она тут выросла. Может показать. Без нее мы пропадем. Ты понял?

Конечно, понял. Что же тут непонятного?

Упырь убьет Машу. Он ее упустил. Каким-то чудом ей удалось сбежать. А она не Хмель. И не «охотники» эти, придурки городские. Она здешние места превосходно знает и сможет спрятаться так, что упырь ее обыщется, но не найдет. Поэтому упырь будет ее ловить, как опытный рыбак. На живца. А живец – это Хмель. Маша Хмеля знает. Его не побоится. Мы, Маш, хотим отсюда выйти, ты нам, трали-вали, дорогу покажи. Но не нужна дорога упырю. Ему нужна Маша. Он ее убьет. А потом и Хмеля убьет. Потому что Хмель ему тоже будет уже не нужен.

– Ты иди, – сказал упырь.

– Куда? – спросил Хмель.

– Куда хочешь.

Хмель посмотрел озадаченно.

– Иди, гуляй, – сказал упырь. – Хочешь – по лесу. Хочешь – по дороге. В деревню зайди, там покрутись. Передвигайся, в общем. Мельтеши. Будь на виду.

– У кого на виду?

– У бабы этой. Надо, чтобы она тебя увидела.

– А ты?

– А я тебе зачем? – неискренне изобразил равнодушие упырь. – Твоя баба – тебе с ней и встречаться.

– Она не моя, – огрызнулся Хмель.

– Ну, ладно, будет общая, – сказал упырь. – Когда ее найдем.

Он засмеялся гадко, но тут же обнаружил, как передернуло от его слов собеседника, и смех свой оборвал, произнес уже серьезно:

– Она не должна меня видеть. Она должна видеть тебя. Тебя знает. Тебя не боится. А если мы с тобой будем вместе, она не выйдет.

– Откуда не выйдет?

– Почем мне знать? Она тут где-то прячется. Попробуй-ка найди.

Да, Хмель – это живец. Все правильно он понял. Упырь Машу хочет выманить.

– Резонно, – важно сказал Хмель.

Упырь метнул на него настороженный взгляд. Хмель этот взгляд выдержал. Попроще ему надо сейчас быть. Потупее. Если собрался сыграть с упырем в кошки-мышки, ошибиться нельзя. А иначе упырь ему отрежет голову, как тому белобрысому.

Хмеля передернуло.

– Чего? – спросил упырь.

Хмель не сразу нашелся что ответить.

– Страшно, – пробормотал он, когда длинная пауза стала совсем уж неприличной.

– Почему? – продолжил допрос подозрительный упырь.

– А если эти, – нашелся наконец Хмель, – которые тут бродят…

– Какие?

– В камуфляже. Ты рассказывал.

– А ты их видел? – попенял собеседнику упырь. – Не видел. Так чего бояться?

Оно и верно. Страшнее упыря никого здесь нет.

Хмель пошел. Буквально – куда глаза глядят. Ни цели какой-либо себе не ставил, ни направления не выбирал. Побрел по траве, глядя под ноги. Напряженно вслушивался. Тихо было за спиной, никаких шагов. Наверное, упырь отпускал его подальше от себя, хотел установить дистанцию.

Слишком далеко Хмель не ушел, нервы у него не выдержали, и он обернулся. Под кустом, где только что сидел в траве упырь, никого не было. Только трава примята. Хмель испуганно повел взглядом окрест. Никого. Упырь словно сквозь землю провалился. Хмель растерянно топтался на месте. Ему было страшно под пристальным взглядом невидимого упыря, а тот прятался где-то рядом, в этом не было сомнений. Хмель развернулся и пошел прочь, то и дело трусливо оглядываясь. Упыря он не видел, но знал, что тот близко. Подгоняемый страхом, Хмель не разбирал дороги, но пытался сообразить, что ему делать дальше. Он бы побежал и попытался оторваться от своего сопровождающего, но ему хватило сообразительности понять, что упырь его догонит все равно. Он снова вспомнил несчастного белобрысого Пашу и снова ужаснулся.

Попалась на пути дорога. Хмель перебежал через нее пугливым зайцем, упал в траву и долго так лежал, ожидая, когда дорогу пересечет упырь. Но тот так и не появился. Был где-то рядом, но ничем себя не выдал. Теперь Хмель боялся упыря пуще прежнего. Развеялись последние надежды на то, что получится этого вурдалака переиграть.

Хмель пошел вдоль дороги. Старался не выходить на открытые безлесные места и постоянно оглядывался.

В лесу было тихо. Будто вымерло все. Вымерло – плохое слово, вдруг всполошился Хмель. Страшное слово.

Дорога вывела Хмеля к заброшенной деревне. Он пошел по улице между безлюдными домами, то и дело вертясь волчком на месте – ждал, что кто-то вдруг появится из-за домов, и боялся, что обнаружит он это слишком поздно.

Упырь прятался, наверное, где-то за домами. И Хмель вдруг подумал, что здесь у него появился шанс.

Он перестал озираться по сторонам, пошел по улице, всматриваясь в полуразрушенные дома, и при взгляде со стороны его сейчас можно было принять за беспечного туриста, который знакомится с местными достопримечательностями. Вот очередной дом на пути, чем-то он Хмеля заинтересовал. Хмель, продолжая демонстрировать беспечность, свернул к дому, неспешно поднялся на крыльцо, осторожно ступая по сгнившим ступеням, и только когда оказался в полутемных сенях, преобразился. Метнулся в дом, пригибаясь, чтобы его не было видно снаружи, пробрался к оконному проему в противоположной от входа в дом стене, вывалился наружу, упал в траву, но тут же вскочил и изо всех сил помчался в лес. Бежал, пригибаясь, и время от времени оглядывался – погони не было. Сначала он бежал по лесу, потом началась местность более-менее открытая, деревья стояли редко, и здесь уже упырю было бы негде укрыться – а не было упыря. Хмель все-таки заосторожничал и, когда миновал этот участок, упал в траву, затаился и долго лежал неподвижно, высматривая погоню. Не было погони. Провел он упыря. Перехитрил.

Несколько часов Хмель неподвижно пролежал в траве. Он неожиданно почувствовал себя в безопасности, но знал, что чувство это развеется, как дым, едва он поднимется из травы и двинется куда бы то ни было. Он хотел продлить это ощущение покоя. Так он дождался наступления вечера. А вечером поднялся ветер. Он шумел, заглушая все прочие лесные звуки, и от этого Хмелю вдруг сделалось тревожно. Он будто слуха лишился и мог запросто пропустить момент, когда к нему бесшумно подкрадется враг. К Хмелю снова вернулись все его недавние страхи.

Он подумал, что неплохо было бы ему вернуться в деревню. Не входить в деревню сразу, а залечь на окраине и пролежать до темноты. А потом уже можно пробраться в какой-нибудь из домов – не увидят его в темноте и не услышат из-за ветра, даже если вдруг в деревне кто-то есть.

Не без усилия над собой Хмель поднялся и пошел, пригибаясь, через открытый участок, постепенно ускоряя шаг. Он уже миновал и вступил в спасительный вечерний сумрак под деревьями, когда по какому-то наитию обернулся. И присел от страха.

По открытой местности по следам, оставленным Хмелем, бежал человек в камуфляже и с черной, как уголь, головой. Лица не разобрать, одни только глаза светятся, как у хищника в ночи. Он гнался за Хмелем, и расстояние ему оставалось преодолеть совсем небольшое. Хмель ужаснулся и помчался через лес. Здесь было много валежника, и Хмель несколько раз падал, спотыкаясь о поваленные деревья. Ноги его плохо слушались, потому что страх лишал сил. Топот погони был уже близко. Жить Хмелю оставалось до следующего падения – подняться он уже не успеет. Он хотел жить, но судьба ему много времени не отмерила. Хмель налетел на пень в траве, кувыркнулся, и это уже был конец. Хмель только и успел, что перевернуться на спину. Он закричал от ужаса, увидев своего преследователя так близко, а в следующее мгновение тот обрушился на Хмеля, двумя ударами в лицо лишил его возможности кричать и сопротивляться, но Хмель еще боролся за жизнь, вертелся ужом в тщетной надежде выскользнуть из-под своего палача. Но у того в руках уже был нож, и этим ножом палач ударил Хмеля в грудь. Было очень больно, но Хмель еще не умер, и обнаруживший это палач занес нож для решающего удара, но в следующий миг обмяк и повалился на Хмеля. Потом неведомая сила сорвала его с Хмеля, он упал в траву, и в вечерних сумерках прямо над собой Хмель увидел упыря.

– Лежать! – просипел упырь едва слышно.

Но Хмель сейчас не смог бы встать, даже если бы сильно захотел.

Упырь вдруг отступил бесшумно и сгинул – опять нигде его не было видно. Появился он, как призрак, и так же призрачно исчез.

Уже почти совсем стемнело, когда упырь возник снова. Он все это время пролежал рядом с Хмелем, как оказалось. Теперь сел в траве, прошептал едва слышно:

– Хана! Один он был!

И Хмель тоже сел. Тот, в камуфляже, лежал совсем близко. Но голова-то черная какая! Неужто негр?! Хмель таращился, пытаясь разглядеть получше в темноте. Упырь тем временем взял этого «негра» за голову, потянул, и вдруг открылось белое, как мел, лицо. Это на нем шапочка была такая, черная, с прорезями для глаз. Просто поначалу Хмель не рассмотрел с перепугу в сумерках.