«Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг. - Алексей Баканов

Поражение украинской борьбы за независимость 1918-1921 гг., решение Совета послов 1923 г., согласно которому земли Галичины оставлялись Польше на условиях их автономии (которая так никогда и не была утверждена польским правительством), политика угнетения украинской культуры во Второй Речи Посполитой – все это поставило украинское национальное движение на сторону противников утвердившейся системы международных отношений. Поэтому неудивительно, что украинские националисты искали сотрудничества с силами, которые также были заинтересованы в изменении международной ситуации, прежде всего, с Германией. ОУН активно сотрудничала с гитлеровской Германией, полагая, что Гитлер поможет в разрешении украинского вопроса и создания независимого украинского государства. Часть украинских националистов сотрудничала с немецкой разведкой. Особенно интенсивным это сотрудничество стало накануне Второй мировой войны[247].

Однако украинские националисты с момента основания ОУН не просто хотели создания независимой Украины. Они мыслили с точки зрения геополитической перспективы. С самого начала возникновения организации Украина представала в геополитической программе ОУН гарантом стабильности Восточной Европы: «Украинское государство – это создание на Востоке Европы той новой политически-хозяйственной силы, которая подорвет у господствующих в этом географическом горизонте государственных наций наиболее важные основания их доминирующей роли», – писал один из идеологов ОУН Ю. Вассиян[248]. Под господствующими политическими силами подразумевались, прежде всего, Россия и Польша. Сдерживание этих государств ОУН изначально рассматривала в качестве основы независимости Украины и стабильности во всей Восточной Европе.

Важное значение для разъяснения геополитических представлений ОУН имеют статьи В. Богуша[249] (М. Кушнира), опубликованные в официальном органе ОУН журнале «Розбудова нацiї». Согласно Богушу, Россия, отрезанная от Украины, Белоруссии, равно как от своих кавказских владений, была бы заперта на Востоке, подобно Турции или Персии, и не могла бы проводить «прежнюю империалистическую политику»[250]. Тогда «начнет господствовать в Восточной Европе прочный мир»[251]. В статье ясно очерчиваются планы желательного будущего Украины. Помимо независимой Украины должны быть созданы независимые Белоруссия, Северо-Кавказское государство, Дагестан, Узбекистан, Туркменистан, Казахско-Киргизская республика[252]. Последние три государства должны были образовать Союз Независимых Закаспийских Республик[253]. Подобный пояс государств гарантировал бы безопасность Европы от империализма России. Важно подчеркнуть, что этот пояс должен был бы послужить защитой не против Советского Союза, а именно против России как государственного образования вообще (вне зависимости от того, какой там будет существовать режим). В другой статье М. Кушнир также подчеркивал необходимость борьбы за переустройство всей Восточной Европы на основании принципа национальных государств. Именно за это, по его мнению, должна была бороться украинская эмиграция[254].

Свои мысли М. Кушнир развивал и в другой статье «Московский империализм и украинский национализм». Рассматривая политику царизма и СССР, украинский идеолог пришел к выводу, что Советский Союз является всего лишь продолжением дореволюционного московского империализма, новым общественно-политическим строем (такое определение СССР сохранится в ОУН и в дальнейшем). Для борьбы с московским империализмом автор предлагал создание «мощного блока государств» освобожденных народов под руководством Украины, который смог бы противостоять московскому и польскому империализмам[255].

Одним из ведущих украинских мыслителей, размышлявших на геополитические темы, был украинский писатель, врач Ю. Липа. Его работы активно изучались и использовались украинскими националистами. В своих работах «Черноморская доктрина» («Чорноморська доктрина») и «Разделение России» («Розподiл Росiї») он изложил свою геополитическую концепцию политики Украины. Липа полагал, что для обеспечения безопасности Украины было мало просто завоевать независимость, но также необходимо уничтожить Россию: «дело не в том, чтобы физически уничтожить в Петербурге и Москве 400-500 тысяч средне- и высокообразованных энтузиастов, проповедующих угнетение. Речь идет о том, чтобы раз и навсегда искоренить традиции этого угнетения и ненатуральных претензий [Москвы – А.Б.]. …Определенные хирургические меры, необходимые для этой операции, не будут значительными, но зато стократно благословит их не только население российских земель, но и всего мира, как еще один шаг к освобождению труда, характера и духовных богатств человечества»[256]. Тут у Липы мы встречаем идею, которая далее отчетливо отразится в предвоенной идеологии ОУН: убеждение в необходимости уничтожения России как существующего в современных формах политического организма для освобождения Украины, блага народов России и всего мира.

Геополитическая концепция украинских националистов была развита в «Украинской военной доктрине» М. Колодзинского, военного референта КЕ на ЗУЗ[257]. Эта работа активно использовалась и цитировалась украинскими националистами даже после изменения программных положений организации в 1943 г.[258]. М. Колодзинский подчеркивал историческую миссию Украины в освобождении более слабых народов: «Наша революция – это начало осуществления исторической миссии Украины, мы несем освобождение народам Востока Европы, которые слабее нас, за это присоединяем их к нашей системе свободных политических союзов и силой этого политического дела завоевываем для Украины надлежащие ей место в составе политических сил новой Европы. Не за само изгнание иноземца («чужинця») с нашей земли, а за более высокий надлежащий нашему народу ранг между народами мира идет наша борьба»[259]. «Мы хотим выиграть войну, великую и жестокую войну, которая сделает нас властелинами Восточной Европы», – продолжал Колодзинский[260].

М. Колодзинский выступал за то, чтобы украинская военная доктрина учитывала не только этнографический, но и географический фактор: «Когда политика украинского национализма требует опереть восточные границы Украины на Волге и распространить свое влияние в центральную Азию, то военная доктрина не может принимать во внимание только этнографические земли, ведь в этом случае будет разрыв между политическими намерениями и военной потенцией»[261]. «Не может быть над Днепром украинского государства, а над Волгой и Каспием дикого поля, – писал Колодзинский. – Это все есть одна геополитическая целость»[262].

Весьма примечательно, что борьба Украины против «Москвы» объявлялась Колодзинским исторической миссией Украины и приобретала расовый смысл: «борьба за господство над степью еще не окончена. Ныне нет кочевых народов печенегов и половцев, но есть москали. Это, возможно, уже последняя орда в Европе с азиатской степной психикой. …В действительности москали в душе и доныне являются кочевниками, и всегда будут стремиться к тому, чтобы удержать степь в ее первоначальном состоянии. Как не степь с травой, чтобы пасти крупный рогатый скот, то коллективизованную степь. В обоих случаях – это гибель для нас как расы. Москва хочет нас превратить в степняков, как гунны – аланов и остготов. Это не преувеличение. Никто не даст себя взбаламутить пятилетками, индустриализацией и тому подобными планами московских ханов. Все эти планы, вся эта работа не истекают из желания продвинуть вперед прогресс культуры. Все эти московские планы разрушили с корнем старую земледельческую культуру Украины, а ее саму превратили в пустыню. Поскольку эти планы – это выдумка людей с монгольской и еврейской[263] психикой»[264]. Как видим, даже политике индустриализации и коллективизации Колодзинский нашел подходящее расовое объяснение.

Именно Москва являлась «угрозой для всего мира», а не большевистский режим, поэтому русских следовало прогнать «не до Бендер, но в тайгу и тундру сибирскую»[265]. Украина должна была перенести границы Европы до Алтая и Джунгарии, дать Европе простор, лежащий «залежью», что принесло бы пользу не только Украине, но и самой Европе[266].

Несмотря на предательство немцами Карпатской Украины, обе фракции ОУН рассматривали Германию в качестве союзника Украины в борьбе против СССР. Разница между двумя фракциями ОУН была лишь в той степени сотрудничества, на которое националисты были готовы пойти для достижения своих целей. Если ОУН-М накануне нападения Германии на СССР связывала возможность обретения украинской независимости с победой Германии в войне, то ОУН-Б больше рассчитывала на свои собственные силы.