«Ни кацапа, ни жида, ни ляха». Национальный вопрос в идеологии Организации украинских националистов, 1929–1945 гг. - Алексей Баканов

Быть украинцем, для Липы, означало, прежде всего, быть украинцем расово, не лингвистически. Украинская раса была открыта для всех «расовых» украинцев, даже если они не говорят на украинском языке (естественно «московины» к ним не относились), и принимали расовую психологию украинцев, которую они должны уважать, иначе же им будет хуже[325]. Несмотря на то, что Ю. Липа не принадлежал к ОУН, его влияние мы сможем обнаружить в работах некоторых идеологов ОУН, например Д. Мирона.

Хотя в идеологических построениях украинских националистов расизм никогда не занимал центрального места, как это было у Ю. Липы, они были вовсе его не чужды. Расистские идеи мы найдем в работах активных членов и идеологов ОУН. Важность крови и наследия «северной» расы подчеркивал в своих работах видный деятель ОУН Ю. Вассиян. Например, осуждая в одной из своих статей Византию, он использовал «расовый аргумент»: «Мешанина рас, культурных, психологических и политических типов, верований и философских доктрин создавала в результате мозаику духовного многоцветия, которая не была никакой органической целостью и однозначного влияния не совершила»[326], поскольку «в основе византийской державы не жил и не действовал один центральный антропологический тип»[327]. Напротив, история Украины оценивалась им более позитивно в «расовом отношении», поскольку «варяги принесли с собой на украинские земли дух северной [т. е. нордической – А.Б.] расы и посеяли на ней его здоровые семена»[328]. Но примесь северной расы оказалась недостаточной, чтобы стать «решающим типосозидающим элементом психической личности»[329]. Украинскому народу после ослабления начала «северной расы» «для государственного существования не хватало ничего, кроме как государство-созидающего амбициозного антропологического типа».[330] На Западе, согласно Вассияну, энергия поддерживалась «пафосом романской расы»[331]. Российскую историю, начиная с Московского царства, он оценивал крайне негативно и называл «монгольско-московской редакцией Византии», когда «византийский дух» механистически смещался с «татарско-финским»[332]. Налицо все свидетельства расового мышления, когда психический склад народа выводится из качества «крови» расы.

Мыслил в расовых категориях и другой идеолог ОУН, член и секретарь ПУН В. Мартынец. При этом он ставил украинскую нацию выше расы, полагая, что именно благу нации должно быть подчинено все остальное. Он не исключал изгнания части «чужеземцев», в случае, если это будет необходимым[333]. Как мы увидим ниже, описывая евреев, Мартынец прибегал именно к расистскому языку.

Одной из наиболее значимых работ, в которой затрагиваются вопросы расы, является работа «Идея и действие Украины» («Ідея i Чин України»). Она имеет особенное значение, поскольку была написана одним из крупнейших идеологов украинского национализма Д. Мироном-«Орликом», бывшем в 1940 г. Краевым проводником на ЗУЗ, а в 1941-1942 гг. – главой Краевого провода СУЗ. В своей работе Д. Мирон писал: «Украинская хлеборобская нация, оторванная от земли коллективизацией при господствующем положении чужого города, должна заново получить землю, очистить от чужого расового (sic!) московского и еврейского элемента, сделать Украину промышленно развитой и завоевать украинские города»[334]. Как мы видим, идеологи украинского национализма отождествляли народы с «расовыми элементами». Сложно сказать, что здесь обозначает глагол «очистить». Очевидно, что речь шла о том, чтобы свести на нет влияние «чужого расового элемента» в городе и в Украине вообще. Но означало ли это «очищение» непременное убийство русских и евреев? Вовсе не обязательно, более вероятно, что под очищением Д. Мирон понимал насильственное выселение «чужого расового элемента» из Украины и политику поощрения переселения украинцев в города. Тут для нас важно, что одним из лидеров ОУН был поставлен сам вопрос необходимости «очищения» городов Украины.

Д. Мирон полагал, что смешение близких рас, расово близких типов белой расы полезно, в то время как смешение «далеких» рас может привести к негативному результату. Ведь «смешение белой и черной расы дает менее способную расу мулатов, скрещение белой и красной, метисов южной Америки и Мексики, либо белой и семитской дает анархические, антиобщественные типы. Опять-таки, скрещение белой и желтой расы дает менее ценный, полный противоречий расовый тип, как, например, москали, которые появились в результате смешения славянских, финских, монгольских и норманских расовых элементов. Так же в Украине – любое смешивание с татарами, москалями или евреями давало анархичных, антиобщественных, полных противоречий, «татарских людей», оторванных от национальной почвы»[335]. Как видим, идеолог ОУН был насквозь пропитан расистскими идеями, антисемитизмом, равно как и русофобией. Тут обращает на себя внимание несколько обстоятельств: отсутствие среди расово малооцениваемых народов поляков, которые вскоре пострадают от украинского национализма. Как помним, у Ю. Липы также нет пространного расового описания поляков (в отличие от русских). Очевидно, к началу войны среди членов и лидеров ОУН отсутствовали сколько-нибудь устоявшиеся расовые представления о поляках (в отличие от евреев и русских). Во-вторых, мы можем обнаружить прообраз планов будущей расовой украинской политики: если смешение с «москалями», татарами, евреями – плохо, то, вполне вероятно, будущее украинское правительство, если бы оно исходило из расовых представлений Мирона, попыталось бы произвести сегрегацию расовых «украинцев» и «нежелательных расовых элементов». Продолжение этой линии мы увидим в «автобиографии» Я. Стецько.

Саму расу Д. Мирон понимает «больше психологично и динамично, чем биологично»[336]. Такое же «психологическое» понимание расы было у Ю. Липы. Более психологично, чем биологически осмыслял расу и Д. Донцов. Скорее к психологическому пониманию украинской нации склонялся и глава культурно-образовательной референтуры О. Ольжич. Он писал, что для украинцев важен миф рода, понимание которого «отличается от итальянского (государственного) и природного (кровь) германского понимания сущности нации». По его мнению, для украинского понимания нации важен «момент происхождения, понятый скорее мистически, нематериально»[337].

Психологическое понимание расы не было изобретением украинского национализма, за психологическое понимание расы высказывался также один из основателей социальной психологии Г. Лебон[338]. Понятие «психологическая раса» использовалась и в работе ученых Третьего Рейха. Например, видный немецкий идеолог расизма антрополог Е. Фишер также предпочитал говорить о евреях как «психологической расе», чем о биологической[339]. Поэтому то, что идеологи украинского национализма понимали расу скорее психологически, чем биологически, не говорит нам о том, что они не разделяли идей расизма, а свидетельствует о том, что они склонялись к «психологической» разновидности расизма, который наряду с биологическим расизмом был популярен в 1-ой половине XX века.

Сам Д. Мирон отказывался признавать себя сторонником расизма и полагал, что на Украине нужно «проблему расы рассматривать не под углом расизма, но под углом психобиологическим, как увеличение духовной и биологической силы здоровья украинского народа и под углом общественно-национальным. После советско-московского хаоса Украина должна возродить и развить свои биологические силы, расово оформить себя, чтобы наполнить и насытить весь украинский этнографический простор, отбросить от себя весь разнонациональный элемент и защититься от хаотичного смешения с расовыми элементами москалей, тюркских и кавказских народов»[340]. Очевидно, что, несмотря на то, что лидер ОУН отказывался признаваться в своем расизме, последствия для «нежелательных народов» (очевидно, как минимум, выселение или сегрегация) были вполне расистскими и грозили им именно из-за их расы.

Стоит отметить, что в своих воспоминаниях многие украинские националисты отмечают, что они были знакомы с работой Д. Мирона[341]. Использовалась она и на политических занятиях в Украинской Повстанческой Армии[342] и «юнацтве»[343].

Не обошло ОУН и увлечение евгеникой. В написанной неизвестным автором уже после начала войны брошюре «Нация как вид» («Нацiя як спецiєс») особое внимание обращалось на вред национального смешения между украинцами и представителями других национальностей: «выступаем против («поборюємо») смешанных браков (укр. – поль., укр. – моск., укр. – мадяр., укр. – жид.) и должны уничтожить возможность их возникновения. Сам факт их существования или создания считаем преступлением и национальным предательством»[344]. Якобы в украинцах был развит естественный «рефлекс» против смешанных браков, который происходил от инстинкта самосохранения и роста нации, свойственного всем народам. В качестве примеров таких народов приводились немцы и итальянцы, которые ввели соответствующие законы для защиты своей нации. Автор работы писал: «Украинская нация против смешанного брака, мы считаем это преступлением. Сталинско-ленинские концепции про единство людей для нас враждебны. Мы их не признаем, поскольку они рассчитаны на наше уничтожение, на уничтожение позиции (моск. или, как теперь, советского) народа. Состав наших семей должен быть Украинским (отец, мать и дети). Семья – это наивысшая органическая общность, наивысшая клетка национального коллектива, и поэтому должны беречь ее чистой украинской»[345].