Вечное - Николай Секерин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда священник сдох, я забрал его крест и кошелёк с деньгами. Так я стал убийцей и вором. Я не жалею об этом, ведь по-другому я бы и не выжил. Да и разве можно было позволить надругаться над собой? Нет, только не мне.
Я бродяга, у меня нет ни дома, ни семьи, я один в мире. Мне никого не жалко, я знаю, что в жизни побеждает сильнейший. А я сильный. Я хищник.
В семнадцать лет за мной числилось двадцать восемь убийств. Меня ни разу не поймали, и я продолжал грабить и убивать. Больше я ничего не умею и уметь не хочу. Этот мир слишком уродлив, чтобы желать заниматься здесь чем-то кроме убийств.
Жил я всё время в разных местах, так безопаснее. Однажды меня чуть не схватила стража. Мне тогда было пятнадцать, я был наглый и неосторожный. Я как обычно подкараулил возле таверны богатого пьяницу, и пока тот, шатаясь, плёлся вдоль каменной стены, я уверенно шёл следом.
Когда стена закончилась, он свернул за угол. Я быстро обогнал свинью, встал к нему лицом и отвесил звонкую пощёчину.
Он с удивлением вытаращился на меня.
– Что?! Что такое!? – только и вымолвил он.
Не знаю, что на меня нашло, но тогда мне страсть как захотелось над ним покуражиться. Я нагло расхохотался и отвесил ему ещё одну пощёчину.
– Ну что, пьянь, спета твоя песенка! – закричал я и захохотал пуще прежнего.
– Что ты… кто ты такой, мерзавец?! Стража! – заорал пьяница.
Я со всей силы ударил его ножом в живот.
– А ну закрой пасть, мразь! – зло прошипел я.
Свин задохнулся и обмяк.
Я вырвал нож из его брюха и ударил кулаком по лицу.
– На! – выкрикнул я и нанёс ещё один удар, потом ещё и ещё. – На! На, тварь! На!
Лицо жертвы превратилось кровавую маску. Наконец я успокоился, схватил его за волосы и перерезал горло. Я никогда не оставлял раненых.
– Эй! – услышал я окрик. – Эй ты! Что там такое!?
Со стороны таверны ко мне бежали двое стражников.
Я резко вскочил и побежал что есть сил в темноту.
– А ну стой! Стоять! – слышал я крики позади себя.
– Держите его! Держите убийцу!
Но я был быстрее. Добежав до деревянного моста на задворках старого города, я перелез через скрипучие перила и прыгнул в речку.
Течение быстро унесло меня прочь от преследователей.
С той памятной ночи минуло больше двух лет и с тех пор я не забываю об осторожности. Я знаю, что если меня схватят, моё приключение под названием жизнь закончится. А мне, чёрт возьми, нравилось это приключение.
Я стал действовать по одной схеме. Прежде всего я тщательно подбирал жертву. С моего первого убийства, я всегда старался выбирать похожих на того грязного священника. Это всегда были мужчины старше сорока, с большим брюхом и похотью в глазах.
Они пили в кабаках, а потом искали для своих забав молодых девочек, или мальчиков. Грязное отребье, мусор, такие не должны жить.
Я не считал себя благородным мстителем и первичным для меня всегда оставался вопрос наживы. Если зажравшаяся тварь была без гроша в кармане – убивать её я не видел смысла. Я следил за ними и выбирал момент, когда точно знал – туго набитый кошель с монетами у уродца обязательно будет при себе.
Тогда я подкарауливал их, подбегал сзади и резал горло. Это был самый надёжный и проверенный способ. Не скажу, что убийства мне очень нравились, как я уже сказал, для меня это было средство выживания. Хотя и нельзя сказать, что убивал я с отвращением, превозмогая себя. Просто я чувствовал себя профессионалом. Настоящее убийство – это искусство.
В тринадцать лет я впервые посетил шлюху. С тех пор после каждого успешного дела, я позволяю себе заходить в бордели. Я никогда не хожу в один бордель дважды, и уж точно не стану пользоваться услугами одной и той же жрицы любви.
Я помню о своей безопасности всегда.
Для меня жизнь это одна сплошная охота, в которой я одновременно и охотник и дичь. Я должен ловить свою дичь и при этом опасаться охотников, которые ловят таких как я. Грязные стражники, цепные псы, работающие на хозяина, жалкие твари. Я плюю на вас.
Давным-давно, псы предали своих братьев волков, и пошли служить людям. Теперь псы враги волков, и их никто не уважает. Никто не уважает предателей.
Я волк и живу я в диком лесу, в котором есть каменные дома, а вместо животных люди.
***
Сегодня я хочу сделать что-нибудь особенное. По моим подсчётам мне недавно стукнуло двадцать, и я желаю поздравить себя с этим прекрасным возрастом.
Я всегда экономлю деньги после дела. Прошли те времена, когда я бросался после каждого грабежа в омут удовольствий. Сейчас я уже понимаю, что без денег невозможно прожить и что ходить на дело по нужде очень плохо. Когда ты голоден, замёрз и не спал несколько дней – ты совершаешь ошибки, тебя могут поймать, ты даже можешь не справиться со своей жертвой. Чтобы преуспеть в нашем деле, нужно спокойствие и сноровка, умеренный голод и контролируемая злость.
Я рассчитываю свои монеты и прикидываю, сколько времени могу сыто и спокойно жить.
За пару недель до окончания срока, я планирую и совершаю новое дело. Так происходит последние три года. Если я решил погулять, – значит я должен обезопасить свои тылы. Я не могу себе позволить очнуться через неделю в канаве без штанов. Я должен заботиться о себе и думать о будущем.
Я посчитал монеты. Денег хватит ещё на пару месяцев. Нужно их надёжно спрятать. А после следующего дела, я отпраздную свои двадцать лет без страха за будущее. Мои деньги будут в сохранности.
Всю жизнь я хожу из одного города в другой. Я нигде не задерживаюсь дольше месяца, и большую часть времени провожу в скитаниях. Я брёл вдоль большой дороги в сторону деревни. Мимо меня то и дело проезжали телеги, запряжённые лошадьми. Проехал даже один экипаж с каким-то богатеем. У него было много охраны, напасть на такой я бы не решился.
Заслышав стук лошадиных копыт, я прятался в кустах и ждал пока путники уедут подальше.
Наконец завидев окраинные дома, я решил, что пора сделать схрон для своих сбережений. Кругом был редкий лесок. Заприметив невысокое деревце, я отсчитал от него пятьдесят шагов, вырыл ямку и закопал в неё свой кошель.
Ещё раз осмотревшись, я тщательно запомнил место и вернулся на большую дорогу. Теперь уже не скрываясь, я спокойно
