Дорога жизни - Иван Паластров

Немного посидев, мы оба пришли в себя и направились домой. Глины маме я все-таки принес, но ничего не рассказал. Колька рассказал дома матери, а она мужу, который взял лопату и пошел в лог, он обрушил свод дыры, чтобы больше никого не завалило. Я мог пойти за глиной один, если бы Кольки не было дома, а уж вернулся бы я или нет, одному Богу известно. Колька был не только соседом, он был лучшим другом – настоящим.

60. горький дым

Осень, погода стояла теплой и сухой. Деревья почти сбросили всю листву, и в лесу был ковер из желтых листьев березы. После обеда, сделав уроки, я пошел к другу Кольке. Хотя он и был меньше меня, но мы с ним были большими друзьями. «Пойдем в лес, жарить хлеб на костре», – сказал я ему. Колька сразу согласился, и, отрезав несколько ломтей хлеба, сунул их за рубаху. По дороге мы позвали еще нескольких ребят и двинулись к поскотине в березовый лес. В лесу было красиво, воздух был каким-то особенно светлым и чистым, белые стволы березок, выделялись на желтом фоне ковра из листьев.

Мы насобирали сучьев и разожгли костер, такой небольшой. Сучьев оказалось мало, и мы разбежались по лесу собрать еще, оставив без присмотра костер. От него загорелась листва, сперва потихоньку, но быстро расширяясь, сухие листья горели хорошо. Когда мы увидели этот пожар, то сильно перепугались и бросились наутек. Пожар, конечно, это сильно сказано, горел просто опавший лист и вреда особого он не приносил, но мы были все-таки детьми и перепугались. Добежав до опушки леса, мы остановились и, посовещавшись, решили вернуться и попробовать затушить горящую листву сами, иначе дома нам попадет. Сломав по хорошей ветке, мы кинулись обратно и стали ветками гасить огонь, который быстро съедал листву и бежал дальше, оставляя за собой черную землю от пепла. Мы стали хлестать по огню и тушить его, дым застилал нам глаза и был каким-то горьким на вкус. Не знаю, сколько мы тушили этот пожар, нам казалось бесконечно долго, но все-таки потушили.

«Ну что, наелись жареного хлеба?» – спросил Шурка, размазывая сажу по лицу, и мы все рассмеялись. Мы долго смеялись, показывая пальцем друг на друга, потому что все были чумазыми от сажи, мы смеялись от того, что потушили огонь, что мы вернулись, нам было весело. Насмеявшись, мы пошли в село, на ходу ели свой хлеб, просто так, не поджаренный на огне костра, но он был все равно вкусным и пах горьким дымом.

На следующую весну, на том месте, где сгорели старые, сухие листья, выросла густая, зеленая трава, эта поляна выделялась среди леса.

61. Укус гадюки

День выдался жарким, как впрочем и все остальные. Лето в Зауралье всегда было жарким, а зима морозной. С самого утра начало припекать солнце, а воздух накаляться. Я пошел к другу Кольке и предложил сбегать с ребятами на Каменуху к фонтану. Купаться нам было негде – в речке не разрешали, ее охраняла милиция, а под струями фонтана можно было охладиться. Это было единственное место, где была вода, правда, она обжигала все тело, так как была жутко холодная. Но это может взрослым было неприятно, а нам, ребятне, все развлечение. Мы забегали под струю и с визгом выскакивали, зарываясь в горячий песок. На Каменухе был выход на поверхность горных пород дикого камня в виде ямы с гранитными стенами. Почему образовалась эта яма, мы не знали – может селяне выламывали бутины камня для фундаментов. Вокруг рос березовый лес, и было очень красиво, провал выглядел таинственно. Мы часто играли в этом провале. Так и на этот раз мы не обошли его стороной.

Искупавшись, мы пошли полазить по камням, поиграть в пятнашки. Взрослые нам говорили, что на Каменухе в этом провале водятся змеи, гадюки, но нам пока не встречались. Мы прыгали по камням, прятались, от того, кто водил. Неожиданно истошно завопил Колька: «Укусила, меня змея укусила!». Мы мигом все выскочили из провала, оставив там вопившего Кольку. Мы все слышали, что нужно отсосать кровь из ранки при укусе змеи, но напрочь забыли об этом. Я первый опомнился и быстро спрыгнул обратно в провал, схватил Колькину ногу и стал отсасывать и сплевывать кровь, делал это пока она текла из двух малюсеньких ранок. Колька продолжал вопить, он перепугался на смерть, нога вокруг ранки, покраснела и немного припухла. Кровь остановилась, Колька перестал вопить, а только всхлипывал, нога немного болела, но идти было можно. Мы с ним выбрались наверх, и все побежали в село, где мать Кольки вызвала сельского фельдшера, который осмотрел ранку и сделал какой-то укол. «Опасности никакой нет, жить будешь, вы все сделали верно», – сказал он и выписал какое-то лекарство. «Вот, надо в районной аптеке купить, у нас нет», – и, похлопав по спине Кольку, ушел. Колька выздоровел, и мы долго не лазили в провал, боялись гадюк.

Сейчас нет того провала, там был открыт карьер для щебня и все перекопали, нет того фонтана, куда бегали купаться. Да и бегать уже некому, – детей в селе почти не осталось…

62. Земляника с молоком

Конец июня был теплым, вовремя прошли грозовые дожди, и природа, напоенная водой и обогретая солнцем, цвела буйным цветом трав. В поскотине, на холмах Кирпичного, так назывались холмы, так как там когда-то делали кирпич для колхозных нужд, поспела земляника. Мы с друзьями часто бегали в лес за ягодами, но земляника поспевала самой первой. Взяв по пол-литровой кружке, я и друг Колька отправились в лес набрать ягод. Мы знали одно хорошее место в логу, на склонах которого росла крупная, сочная земляника. В этом месте всегда росла трава, так как сюда на могли зайти коровы, которых пасли в поскотине – было круто.

Мы стали ползать по крутому склону, раздвигая траву, ягод было достаточно много и мы быстро набрали свои кружки. У нас в селе землянику не считали за ягоду, так баловство для ребятишек, вроде нас с Колькой. Ее нельзя высушить на зиму, как другие ягоды, а варенья в то время не варили – не было сахара. Набрав ягод, мы отправились домой. Я не знаю как распорядился своими ягодами Колька, а я высыпал их в аллюминевую чашку для супа, потолок мутовкой и залил молоком.

У нас не было своей коровы, и молоко нам давали соседи, тетка Ульяна, у них не было своих детей и они иногда давали нам кринку молока. Я отломил краюху свежего хлеба, который лежал на столешнице кухни, под чистой тряпочкой и стал есть. Наверное для меня не было вкуснее ничего, чем лесная земляника с молоком и мягким хлебом. Я быстро управился со своей порцией. Половину ягод я оставил маме, которая придет вечером с работы. Конечно, она тоже немного поест земляники с молоком, но не всю, половину оставит для меня – так делает любая мама. Сейчас, в наше время, мы тоже едим землянику со сливками, может она на много вкусней той лесной, потому что садовая, но для меня вкус той, остался на всю жизнь, потому что мы ее собирали сами, эту солнечную ягоду.

63. Шмелиный мёд

«Колька, пошли мед добывать!» – крикнул я своему другу в окно. Колька сидел за столом и что-то делал, я не думаю, что он писал или еще хуже – читал. Колька обернулся к окну и мотнул головой, мол час выйду. Немного погодя мой друг появился и спросил: «Какой мед и где? – Пошли на татарнике шмелей бить, они на нем мед собирают!» И мы побежали за село, где между огородами и лесом рос татарник. Кто не знает татарник, объясню – это такое колючее растение с крупными махровыми цветами, как у астры. Цветы, в основном, двух цветов: бордово-красного и темно-сиреневого на высоком полметра колючем стволе, колючки большие и очень острые. В букет такие цветы не соберешь, хотя они имеют привлекательный вид. Вот на этом татарнике шмели и пчелы собирали нектар, видимо, он был хорошим медоносом. Сломав по тонкому прутику тальника, мы пришли на место сбора меда.

Погода была солнечной и теплой, шмели и пчелы, жужжа, перелетали с цветка на цветок. «Бей только шмелей, они больше, значит и меда у них больше», – со знанием дела сказал я, хотя сам этого ни разу не делал, а только слышал от ребят. Они рассказывали, что нужно ударить по шмелю и убить его, а внутри есть мешочек с медом, который нужно просто слизнуть. Я выбрал шмеля, который, как мне показалось, летал тяжелее других, а значит уже полный меда, замахнулся и ударил, но промахнулся. Колька стоял и смотрел, разинув рот, на мою охоту. Шмелю, видимо, не понравились мои действия – он с лету ударил Кольку прямо в голову. Колька от неожиданности сел на зад и истошно за орал: «Больноооо, ну его этот мед, я не хочуууу!» Довод был резонным, я перепугался не меньше его, и тут же согласился с Колькой. Мне вовсе не хотелось получить вместо меда укус шмеля. Я подбежал к Кольке и посмотрел его голову, на ней красовалась огромная шишка. «Ничего себе, надо, наверное, водой помочить, тогда пройдет», – сказал я. Колька, бедный мой друг орал от боли не переставая, я не знал, что делать. «Надо к колодцу бежать, холодной водой намочить и пройдет», – уверенно сказал я, Колька, скуля от боли, поднялся, и мы побежали к колодцу. Зачерпнув ведром воды, я стал потихоньку лить ее на голову Кольки, видимо, ему стало легче и он перестал скулить. «Наелись меду, – весело ухмыльнулся я – долго не захотим», и мы побежали играть.