Дорога жизни - Иван Паластров

73. На току

Был конец августа, на полях созрели хлеба. Во всю шла страда: убирали урожай зерновых, в основном пшеницу. Рожь убрали раньше, так как она была озимой и созревала раньше. Обмолоченное зерно свозили на тока, их было несколько в колхозе. Ток – это большая, утрамбованная площадка, на которую свозили зерно от комбайна или молотилки.

Мы с другом Колькой пошли на один из токов недалеко от села в надежде прокатиться на машине, которых в колхозе было две. На току во всю кипела работа, зерно провеивали и подсушивали, чтобы потом на машинах везти на элеватор. Вот мы и надеялись, что нам повезет прокатиться в кузове на зерне до элеватора. Машин на току не было, и мы с Колькой забрались на ворох пшеницы и стали выискивать горошины, которые попадались в пшенице. Горошины были спелые, не пересохшие, и мы с удовольствием их съедали. Ждать пришлось недолго, подъехал газон. За рулем был дядя Миша, которого мы считали своим другом, несмотря на большую разницу в возрасте. Он всегда нам разрешал прокатиться, то на элеватор, то в лес за дровами. На току машину быстро нагрузили зерном, и мы залезли на верх. В то далекое время это разрешалось, так как не было инспекторов на дорогах. До элеватора было двадцать пять километров по грунтовой дороге, тогда асфальт был только в больших городах. Машина катила быстро, и нас приятно обдувал теплый встречный ветер. Лежать на зерне было мягко и хорошо. Когда приехали на элеватор, у нас взяли зерно на анализ – на влажность и чистоту. Взвесив машину на больших автомобильных весах, поехали разгружаться. Открыв боковой, длинный борт, помогли разгрузить машину плицами и поехали обратно на ток. Так мы катались до самого вечера, помогая нагружать и разгружать машину.

74. Дядя Боря

Стояли крещенские морозы. Было воскресение. Я сидел дома у печки, нарезал картофелину пластиками и жарил их на железном верху печки. Светило солнце, но мороз все равно щипал уши и нос. В клубах пара в дом зашел мой друг Колька, с румянцем на все щеки. «Пойдем ко клубу, там дядя Боря на своей трещотке проехал, может даст афиши расклеить». Дядя Боря это наш киномеханик, он был инвалид войны. У него не было одной ноги, он ездил на трехколесной мотоколяске, которая трещала на всю улицу. Дядя Боря давал нам, ребятне, задание – расклеивать афиши, за это нас бесплатно пускал смотреть кино. Я угостил друга картофельными печенками, которые были поджаристыми и вкусно похрустывали на зубах. После этого я оделся и мы побежали к клубу с надеждой, что нас не опередили другие ребята. У кинобудки клуба стояла мотоколяска, но ребят не было видно, значит мы первые. Поднявшись по лестнице кинобудки, я просунул голову в дверь и, не заходя, уставился на киномеханика. Дядя Боря молча сунул мне афиши, которые были написаны от руки акварелью, и я, с радостью шмыгнув носом, кубарем скатился вниз. Колька тоже взвизгнул от радости, такое нам перепадало не каждый день, конкуренция была жесткой – кто не успел, тот опоздал. Так нам нужно было расклеить две афиши, одну у конторы колхоза на воротах, другую на той стороне речки, на заборе конного двора. Дяде Боре было все равно, как мы прилепим афиши, хоть на кнопки, хоть на жеваный хлеб. Если были старые кнопки, то мы их вытаскивали и использовали еще раз, если нет, то что-нибудь придумывали. Сейчас была зима и проблемы, как прикрепить афиши, не было, поплевав на углы афиши, лепили ее к доскам и она намертво примерзала. Так мы и сделали, быстро управившись с этим заданием, пошли на угор, покататься на санках. До детского сеанса еще было время. Сегодня мы с другом Колькой, бесплатно идем в кино, мы были счастливы – день был удачным, хоть и морозным.

75. Родное… до боли

Было воскресенье, погода в сентябре стояла солнечная и теплая. Я рубил дрова. Дрова привезли из леса на лошади. Ко мне пришел мой друг Колька и предложил сбегать за ягодами боярки. Мы знали все кусты боярышника, которые росли в округе. В это время ягоды созрели и были в самый раз для сбора. Ягоды боярышника были разные по цвету: одни были бордово-красные, другие – желтые. По вкусу они мало чем отличались, но все-таки различие было – желтые, нам казалось, вкуснее и мясистее. Я сразу согласился – дров я уже на завтра нарубил, да мне и не очень нравилась эта работа, но маму ослушаться я не мог. И это была моя обязанность.

Решили идти за бояркой к вышке геодезистов, которая была в трех километрах от села. Там ягоды были желтые и крупные. Взяв по небольшой корзинке и горбушке хлеба, мы с Колькой отправились к заветному кусту. Можно было идти по дороге, но это дальше, и мы пошли напрямки по березовому лесу. Места нам были знакомы, наверное, с самых яслей, и заблудиться мы не могли. Путь до вышки у нас много времени не занял, так как мы, ребятишки, редко ходили шагом, а тут и вовсе с пустыми корзинками добежали быстро.

Куст боярышника стоял на своем месте и был весь усыпан гроздьями крупных ягод, значит мы были первыми. Как известно, боярышник очень колючий, у него длинные и острые шипы, но мы их не боялись. Наши подошвы и не такое видели. Мы были босыми. Кто же из деревенских мальчишек в такое тепло носит обувь? Эта роскошь только для городских. Да она нам бы просто мешала. Мы быстро набрали свои корзинки, также не забывая класть по горсти ягод в рот. Обсасывали мякоть, а косточки выпускали сжатыми губами как пули.

Управившись с этим делом, мы подошли к вышке, которая стояла недалеко от куста. Вышка это такое сооружение из бревен, похожа на буровую, только намного выше, наверх вела лестница, от пролета к пролету. На самом верху был знак геодезистов и площадка с перилами. Поставив корзинки с ягодами на землю, мы с Колькой решили залезть на самый верх. Этого мы никогда не делали, потому что было боязно, высота-то уж больно большая, но тут решились. И мы полезли от перехода к переходу. Мы оказались на самом верху, на маленькой площадке. Нам открылся изумительный вид, вид, который мы не видели ни разу в жизни, даже с колокольни нашей церкви. Внизу был лес такой яркой раскраски, и далеко, до самого горизонта, были видны поля с небольшими колками леса и колокольня нашей красавицы-церкви. Также была видна макушка церкви соседнего села. Все это было знакомо до боли, но с такой высоты виделось по-новому, по-другому, все намного красивее. Воздух в сентябре был настолько чистым и прозрачным, что, казалось, звенел. Мы с Колькой стояли, разинув рты от изумления. Мы потеряли дар речи. Наконец Колька тихо произнес: «Надо же, как далеко все видно». Ни он ни я не сказали, что это красиво, мы наверное этого еще не знали как выразить, но это осталось в сердце и в памяти на всю жизнь. Это все родное… до боли.

76. Суслики

Я вышел на улицу, покрутил головой по сторонам и увидел своего друга Кольку. Он сидел на завалинке дома и от нечего делать что-то строгал перочинным ножиком. Я подошел, сел рядом и стал наблюдать за работой моего друга. В дорожной пыли купались куры, они смешно топорщили крылья, стараясь как можно больше зацепить пыли, потом встряхивались. Это они так избавлялись от паразитов. Огромный петух тоже был тут, он что-то искал, разгребая землю когтями. Петух был красив: у него было яркое, разноцветное оперение, у кур же оперение было намного скромней. Вот он громко заквохтал, это значит он что-то нашел съестное и призывал своих подруг отведать. Куры сразу бросили свои занятия и бросились к петуху, но увы, это что-то досталось только одной.

Нам надоело так сидеть. Интересного ничего не было, эту картину мы видели каждый день. «Пошли к красному берегу сусликов выливать», – предложил я Кольке, – «там и вода близко в речке». Колька не долго думая согласился, все-таки какое-то разнообразие. Мы взяли старое ведро и отправились к красному берегу. Красным называли крутой высокий берег из красной глины, он обрывом подходил к самой реке. От берега до леса была большая поляна, которую облюбовали суслики. Суслики тут жили всегда и когда на подводе проезжали на мельницу, то они столбиком стояли возле нор и своим свистом как бы приветствовали проезжающих. Мы часто прибегали сюда, чтобы вылить из норы зверька, что крайне редко удавалось. Дело даже не в том, что нам нужны были эти зверьки, нам было просто интересно.

Мы пришли на место. С одной стороны крутой берег плавно переходил в низинку и набрать ведро воды было не сложно. Выбрали норку со свежим бугорком земли, значит нора жилая. Вылили ведро в нору и быстро сбегали за вторым, норка заполнилась и вода стояла на месте. Мы стояли и ждали, когда же зверек выскочит из норы, но его не было. «Захлебнулся», – сказал Колька, – «раз не выпазит». Вдруг мы услышали позади свист, обернулись, суслик стоял столбиком и насмешливо посвистывал. Мы опешили от такой наглости зверька и решили туда тоже залить воды. Но все было тщетно, у сусликов очень длинные подземные ходы, со множеством выходов и зверька сложно вылить водой, таская ее ведром из речки. Наша охота на сусликов не удалась, но мы и не расстраивались, главное что мы нашли занятие, хоть и не очень благородное. Были случаи, когда суслику деться было некуда и он выскакивал из залитой водой норы, но его еще нужно было поймать. Это тоже было редко, зверек всегда успевал юркнуть в один из многочисленных отнорков, которые он знал, он же не бежал куда попало, а именно туда, куда надо. Суслики в таких местах вреда большого не приносили, только иногда, какая-то корова могла сломать ногу, попадая в норку ногой, но это случалось крайне редко.